Образование

Более трех месяцев назад образовательный процесс в российских университетах полностью перешел в онлайн. Решение принималось экстренно, и на организацию занятий в удаленном режиме у учреждений было буквально несколько дней. Итоги первого рубежа подводила корреспондент BG Марина Царева.

В середине марта министр науки и высшего образования Валерий Фальков рекомендовал вузам организовать обучение студентов дистанционно в целях профилактики коронавируса. В частности, университетам поручили организовать занятия так, чтобы образовательные программы были реализованы ими в полном объеме. Если еще несколько лет назад идеи о переводе некоторых лекций в видеоформат вызывали ожесточенные дискуссии, то теперь уже реальностью стал полностью дистанционный учебный процесс.

Одним из главных аргументов в поддержку дистанционного обучения по некоторым предметам была экономия времени — на дорогу или на подготовку к чтению одной и той же лекции. На деле оказалось, что пока онлайн-образование отнимает большее количество времени как у преподавателей, так и у студентов. У первых значительно удлинился процесс подготовки к удаленным занятиями и увеличилась отчетность, а у вторых резко возросло количество домашних заданий: вместо короткого ответа на один вопрос на семинаре по некоторым предметам приходится готовить многостраничные работы с развернутыми ответами уже на все вопросы.

Лекции как офлайн-профанация

На международной образовательной конференции EdCrunch-2018 ректор Высшей школы экономики (ВШЭ) Ярослав Кузьминов рассказал о планах радикального изменения формата обучения. «Мы отменим лекционные занятия в классической форме. Думаю, что через пять лет мы точно заменим абсолютно все лекции онлайн-курсами. То есть каждый профессор Вышки запишет и будет поддерживать онлайн-курс по своему предмету»,— рассказывал господин Кузьминов в разговоре с “Ъ”. Свое решение ректор ВШЭ объяснял тем, что посещаемость лекций студентами в российских вузах составляет в среднем всего 15–17%, а вовлеченность в этот процесс — еще ниже. «Коэффициент полезного действия у таких лекций даже в Вышке низкий. Это никому не нужно, это профанация»,— говорил Ярослав Кузьминов. При этом он все-таки оставлял возможность встречи студентов с лектором в большой аудитории: «Это будет расширенный семинар, более продуктивное общение, чем обычная лекция».

Доцент кафедры цифровых медиакоммуникаций СПбГУ Камилла Нигматуллина поддерживает перевод лекций в формате «говорящей головы» в онлайн. «Однако я сторонник сохранения аудиторных лекций и семинаров в другом виде — коллоквиумов или, как это модно называть, перевернутых классов. На Западе по этой схеме работают и школы, и вузы: материал для самостоятельного изучения ученик получает заранее, а при встрече с преподавателем он задает вопросы, дискутирует, совместно интерпретирует и закрепляет новое знание через опыт взаимодействия с предметом и с другими людьми, что очень важно. К сожалению, студентам кажется, что передача знаний происходит как загрузка определенного количества информации на жесткий диск. Но если пользоваться компьютерной аналогией, то сначала эта информация должна полежать и поработать в оперативной памяти. Когнитивные исследования давно доказали, что нейронные "тропинки" в мозге крепнут именно в процессе взаимодействия с другими людьми по поводу конкретного знания»,— говорит эксперт.

Качество вышло, стоимость осталась

Помимо двух ключевых проблем — отсутствия необходимого технического оборудования у некоторых студентов или необходимых навыков работы с ними у преподавателей,— при переходе в онлайн обучающиеся стали жаловаться на снижение качества образования. Например, в виртуальной приемной СПбГУ есть несколько обращений от студентов с разных направлений, которые задают вопросы о снижении стоимости обучения. Один из них был адресован директору института «Высшая школа менеджмента» Ольге Дергуновой. «Вы как человек из бизнеса должны понимать, что снижение качества услуги должно повлечь за собой и снижение ее стоимости»,— указывала студентка. Директор ВШМ в ответе писала, что, в соответствии с заключаемыми договорами, СПбГУ вправе «самостоятельно осуществлять образовательный процесс, устанавливать системы оценок, формы, порядок и периодичность промежуточной аттестации, а также вносить изменения в учебный план в соответствии с локальными нормативными актами». «При нежелании продолжить обучение заказчик вправе расторгнуть контракт»,— заключала госпожа Дергунова. Другие ответы в виртуальной приемной также сводятся к отсутствию оснований для изменения размера платы за обучение.

Доцент департамента мировой экономики и мировых финансов Финансового университета при правительстве РФ Валерия Минчичова говорит, что ее личный опыт дистанционного образования в период пандемии показал, что не все процессы так же эффективны удаленно, как лицом к лицу: «Эмпатийное понимание студента и преподавателя, передача информации на эмоциональном, физиогномическом уровне недоступна дистанционно. Студенты не хотят постоянно включать камеру, многие мои коллеги тоже».

Опрошенные эксперты сходятся во мнении, что полностью университетское образование в онлайн не перейдет. По мнению Валерии Минчичовой, дистанционное обучение будет эффективно для образования по собственному желанию. «Для образования долгосрочного, тем более вузовского, полный переход в онлайн будет иметь негативные последствия значительного снижения качества знаний выпускников»,— утверждает она.

Камилла Нигматуллина также считает, что переход высшего образования в онлайн не нужен и невозможен: «Это два разных рынка: есть услуги интенсивного онлайн-образования по узким специальностям, а есть академия как храм науки, где идут исследования, где студент может учиться, просто находясь в тени великих (конечно, их не может быть много), где люди дискутируют в поисках нового знания».

Экзаменатор на вашей кухне

Еще одна проблема перехода на дистанционное обучение — контроль сдачи зачетов и экзаменов системами прокторинга. В системе «Экзамус», например, запрещают отводить глаза от монитора более чем на 15 секунд, просят выгнать из комнаты домашних животных и посторонних людей. У некоторых студентов и вовсе нет технического оборудования, чтобы система могла их верифицировать. Пока прокторинг используют не все университеты, но проблема чистоты сдачи зачетов и экзаменов рано или поздно выйдет на первый план при работе в онлайне. Директор по развитию ProctorEdu Никита Мишаков говорит, что при современном развитии технологий проверка знаний с прокторингом по эффективности, безопасности и легитимности мало чем отличается от очного тестирования. «Сам факт использования прокторинг-платформ учебными заведением может вызвать дискомфорт у студентов потому, что он идет вразрез с их существующим опытом, в который "зашит" совсем другой паттерн: вот классная комната или университетская аудитория, вот преподаватель, вот листы с заданиями. Прокторинг-платформа переносит атмосферу экзамена в буквальном смысле домой к студенту. Есть ощущение, что вместе с экзаменом в персональное пространство приходят экзаменующие и тем самым нарушают приватность. Чтобы такого не происходило, критически важна коммуникация между учебными заведениями, которые применяют прокторинг, и самим испытуемыми. Необходимо готовить учащихся к тому, что их знания будут проверять с помощью нового метода, а проверка знаний здесь вовсе не означает вторжения в личное»,— говорит господин Мишаков.

Техническую неоснащенность некоторых студентов эксперт не считает глобальной проблемой: «У подавляющего большинства тех, чьи знания могут быть проверены с привлечением сервисов прокторинга, есть компьютер с веб-камерой, смартфон либо планшет, а также есть выход в интернет. По большому счету, больше ничего не нужно. Вместе с тем я допускаю, что могут быть отдельные случаи, когда устройства недоступны, либо затруднен доступ в сеть. Однако эти случаи столь же единичные, как и случаи с обучающимися, которые по той или иной причине не могут присутствовать на очном экзамене».

По мнению директора по развитию ProctorEdu, нынешняя вступительная кампания станет определяющей для прокторинга в системе образования. «С одной стороны, после смягчения ограничительных мер, вызванных пандемией коронавируса, частота использования прокторинг-платформ снизится, поскольку учебные заведения вернутся к прежней схеме проверки знаний с очным присутствием в аудиториях. Но применимость прокторинга в любом случае будет в разы выше, чем, скажем, год назад. С другой стороны, вынужденное знакомство с технологией, которое совершили учащиеся и учебные заведения, не пройдет бесследно: достаточно много учебных заведений инвестировали в инфраструктуру, в обучение технических специалистов, в методическую подготовку преподавателей для работы с платформами прокторинга. Все вместе уже делает применение прокторинга значительно более оправданной историей, чем на момент ее освоения с нуля»,— утверждает он.

Сложнее, чем кажется

Даже если процесс перехода высшего образования в онлайн после пандемии ускорится, для этого потребуются новые методологические подходы. Госпожа Нигматуллина говорит, что образовательная программа должна быть еще более гибкой и предполагать одновременно три формата: аудиторный, онлайн и дистанционный (который может быть синхронным и асинхронным). «Дистанционные технологии — это не только видеоконференции, но и комплекс разнообразных методик, которые надо осваивать, тоже как можно скорее. После пандемии, а эксперты прогнозируют еще год возможной турбулентности, придется углублять свои знания о дистанционных технологиях и даже придумывать и внедрять что-то принципиально новое. Лекция в Zoom в режиме реального времени — это не панацея. Процесс дистанционной передачи знаний, а тем более навыков, требует принципиально других подходов, где-то даже технологий дополненной и виртуальной реальностей, новых форм интерактива»,— полагает эксперт.

Онлайн-образование в условиях пандемии, замечает госпожа Нигматуллина, вспыхнуло не хуже бизнеса по доставке еды. «Появилось огромное количество желающих кого-то обучить. Думаю, это неплохое оздоровление конкурентной среды. Как идеалист я надеюсь, что на фоне большого предложения выживут только самые качественные и профессиональные. Но внутренний пессимист говорит, что онлайн-марафончики никуда не денутся»,— заключает она.