Зачем люди воюют с памятниками?

Нынешние хроники пикирующего миропорядка впечатляют и ставят вопрос: а зачем все-таки люди воюют с памятниками?

Константин Михайлов, главный редактор сайта «Хранители наследия»

Из лент мировых новостей беру первое, что попадается. Не выбираю, но картина вырисовывается сама собой.

Вот полиция Вашингтона спасла памятник седьмому президенту США Эндрю Джексону. Группа протестующих во славу Black Lives Matter написала на постаменте «убийца», взобралась на монумент и стала обвязывать его веревками. Но полиция, используя дубинки и слезоточивый газ, оттеснила самозваных редакторов истории. Президент Трамп назвал происшествие «позорным вандализмом» и пригрозил задержанным «большим тюремным сроком».

Другие протестующие в США требуют запретить традиционные изображения Христа, поскольку они являются «формой белого превосходства». Лондонская Школа искусства, архитектуры и дизайна удалила из официального наименования имя Джона Касса — коммерсанта, члена парламента и мецената XVII века, на чьи средства была основана и содержалась. Он «обвиняется» в причастности к «развитию трансатлантической работорговли».

Администрация Американского музея естественной истории в Нью-Йорке решила снести памятник 26-му президенту США Теодору Рузвельту у входа в музей. Необходимость экзекуции объясняют не биографией персонажа, а «иерархической композицией» скульптурной группы: в центре — сидящий на коне Рузвельт, а по сторонам — стоящие индеец и афроамериканец. Снос памятника уже одобрен мэрией Нью-Йорка: по словам мэра де Блазио, монумент «изображает чернокожих и коренных жителей как порабощенных и расово неполноценных».

В Сан-Франциско добрались до памятника Сервантесу в парке Голден Гейт. Вероятно, мысли о порабощении и тут навеяла композиция — на писателя смотрят снизу вверх коленопреклоненные Дон Кихот и Санчо Панса. Сервантеса, правда, пока не свалили, но глаза ему красно-кровавой краской замазали, а на постаменте написали «подлец». Есть версия, что протестующие могут быть знакомы с биографией Сервантеса и, вероятно, сочли «агрессией белых расистов» битву при Лепанто, в которой флот католической Священной лиги сошелся с флотом наступающей на Европу Османской империи.

В бельгийском Велзеке ревнители нового благочестия обезобразили статую «античного расиста» Юлия Цезаря: откололи руку, вырвали жезл, отрубили пальцы.

В Ричмонде (США) снесли памятник Христофору Колумбу, отволокли к озеру и утопили. На место статуи поставили табличку с надписью: «Колумб олицетворяет геноцид». Статуя Колумба в Сент-Поле, у здания Капитолия штата Миннесота, также сброшена с пьедестала, в Бостоне — обезглавлена. Обсуждается вопрос о переименовании федерального округа Колумбия, на территории которого находится Вашингтон.

А египетский археолог Захи Хавас обратился к борцам с расизмом с просьбой не разрушать пирамиды в Гизе. Он сделал это после публикаций, в которых напоминалось, что при постройке пирамид использовался труд невольников и, стало быть, они «восхваляют расовую нетерпимость». Археолог апеллирует не к исторической ценности пирамид, а к тому, что они, согласно последним научным изысканиям, строились не с помощью принудительного труда.

В Великобритании набирает популярность сайт Topple the Racists («Свергайте расистов»): на интерактивной карте страны обозначены более 50 подлежащих сносу памятников историческим деятелям, с тем «чтобы Британия наконец смогла узнать правду о своем прошлом и о том, как оно формирует наше настоящее». В их числе: памятник фельдмаршалу лорду Китченеру («обвиняется» в создании концлагерей для африканцев во время англо-бурских войн); мемориальная доска в Брайтоне в честь премьер-министра Уильяма Гладстона (сын владельца плантаций на Ямайке и в Британской Гвиане, где работали африканские рабы); памятник создателю современной британской полиции, премьеру Роберту Пилю в Бирмингеме (автор современной концепции работы полиции, «которая на протяжении веков несоразмерно концентрировалась на бедняках и этнических меньшинствах во всем мире»); памятник Сесилю Родсу в Оксфорде («архитектор апартеида») и т.п. — вплоть до призывов переименовывать прославленную битлами улицу Пенни-Лэйн в Ливерпуле (напоминает о владельце судов, перевозивших рабов, Джеймсе Пенни). Надпись «расист» появилась и на одном из британских памятников Уинстону Черчиллю.

Ну а полное представление о том, насколько всеядно в 2020-м всемирное движение ниспровергателей, дает атака на памятники таким «расистам», как министр финансов и реформатор Франции XVII века Жан-Батист Кольбер, а также освободитель страны от Гитлера и создатель ее действующей Конституции президент Шарль де Голль…

Безошибочный барометр

Я не собираюсь углубляться в конспирологию и рассуждать, в какой степени взрыв протестов в Америке связан с тамошней предвыборной кампанией. А также о том, почему джинн, выпрыгнув из бутылки, перелетел океан и погнал по миру волну. Но вот вакханалия вандализма в отношении монументов мне интересна. Поскольку с монументами просто так не воюют, точнее, эти войны не начинаются просто так. Их начало — барометр, показывающий бурю: значит, на подходе либо революция, либо церковная реформация, либо оккупация. Либо все сразу, то есть слом цивилизации.

Лет двадцать с лишним назад, впервые оказавшись в Лондоне, я был впечатлен, встретив мирно стоящие поблизости друг от друга монументы королю Карлу Первому и Кромвелю, который его обезглавил. У нас в России к тому времени уже тоже соседствовали памятники, например Ленину и царю Николаю Второму (вот только последний как раз за месяц до того, как я добрался до берегов Темзы, взорвали из идейных соображений какие-то анархисты). А тут никто никого не взрывал, не поливал краской, не писал на постаментах «убийца» или «тиран». Это говорит, думал я тогда, даже не о «толерантности», а о зрелости нации, о ее способности ценить и уважать свою Историю целиком, не вымарывая из нее отдельные страницы или персонажей. Примерно о том, о чем писал наш Пушкин еще в 1836-м: «Я далеко не восторгаюсь всем, что вижу вокруг себя; как литератора — меня раздражают, как человек с предрассудками — я оскорблен, — но клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков, какой нам Бог ее дал».

Прошло почти 200 лет, нас по-прежнему призывали переписать нашу историю набело, а вот Запад, казалось, от этой детской болезни вылечился. Поэтому в Англии Кромвель и уживается с Карлом Первым, в Америке — аболиционисты с конфедератами, в Испании — франкисты с республиканцами — в виде памятников, разумеется. Однако к 2020 году выяснилось — нет, все не так. Причем мера агрессии против «идейно вредных» монументов зашкаливает.

России, пережившей войну с собственной историей и ее памятниками минимум дважды (после 1917-го и после 1991-го), все это более чем знакомо. Но теперь мне, наоборот, кажется, что мы от «детской болезни», тьфу-тьфу, как раз излечились, в общем и целом (несмотря на отдельные рецидивы). Никто не покушается больше со взрывчаткой ни на памятники Ленину, ни на монументы царям. Никому не приходит в голову обливать краской бронзового Пушкина за то, что он высказывал симпатии императору, не требовал освобождения всех прочих, кроме своего героя, «арапов» или владел крепостными крестьянами и крестьянками, одну из которых, как сам выразился, «неосторожно обрюхатил».

А вот Запад словно подхватил вторую волну опасного и разрушительного вируса. (Первая столь же масштабная война с историей, если кто подзабыл, развернулась после Французской революции, когда, как и у нас, разрушали средневековые храмы и сносили монументы «старого режима»).

Монументы — не просто сувениры на память будущим поколениям. Это символы, опознавательные знаки цивилизации, которыми она отмечает свои устои и «столбит» свою территорию. И, конечно, пропагандирует свои ценности.

Это, кстати, очень хорошо понимал вышеупомянутый Ленин, который величал кремлевские соборы «каменными агитаторами» и в разгар разрухи и Гражданской войны запустил известный «план монументальной пропаганды» — новая цивилизация меняла старую систему знаков и символов своей, новой. (И совершенно не нужно, кстати, современной России уподобляться большевикам, стирая следы настоящей истории,— вспомним «Романовский обелиск» в Александровском саду, с которого соскоблили нанесенные в 1918-м имена революционеров и вольнодумцев.)

Так вот, от 2020 года впечатление такое, будто западная цивилизация, уступая погромному «общественному мнению», взрывает свои устои и «отступает» со своей территории. Ведь что такое — в символическом значении, конечно — снос памятников Колумбу, который своим случайным (искал-то путь в Индию) открытием Америки втянул ее в орбиту той большой цивилизации, которую именуют теперь «глобальной»? Это не что иное, как «закрытие Америки», признание всего ее исторического пути ошибкой, если не преступлением; и власти, которые тому не противятся, оказываются соучастниками вандализма — художественного и политического. Что такое демонтаж и осквернение памятников президентам в США и Франции или премьерам в Англии? Это демонтаж, осквернение, публичное осмеяние знаковых фигур национальной истории. Атака на Сервантеса — то же самое, только в отношении знаковых фигур культуры все той же большой мировой цивилизации. Проще говоря, слом всех устоев.

Отрицательное творчество

В мировой истории подобное происходило нередко — как сказано выше, в эпохи революций, церковных реформаций (да-да, это не только на Руси в 988 году при Владимире Красное Солнышко практиковали сокрушение идолов; в ходе Реформации протестанты в Европе разоряли богато убранные храмы, разбивали статуи, за что, кстати, извинялись не так давно перед католиками) или оккупаций. Но если в последнем случае новую систему знаков и символов насильно насаждала, а старую уничтожала чуждая власть, то в первых двух — в погромах и вандализмах — с необычайным энтузиазмом участвовали простые, самые обычные люди, от которых, казалось, никак нельзя было того ожидать.

Разгадку мы можем найти в словах соотечественника — Алексея Николаевича Греча, репрессированного советской властью председателя Общества изучения русской усадьбы. Он написал их в знаменитом своем «Венке усадьбам» в 1930-е годы, сидя в лагере на Соловках. Свидетель гибели старой культуры и ее памятников, Греч подметил крайне важную связь разрушения и творчества:

«Русская революция… позволяет на основе разрушений и вандализмов построить целый психосоциальный этюд. Страсть к разрушениям на известной ступени развития есть, в сущности, не что иное, как творчество со знаком минус… Как и во всяком творчестве, в нем наблюдается желание проявить себя, причем с наибольшим эффектом и по линии наименьшего сопротивления… Разрушение ради разрушения соответствует идее "искусства для искусства"... "Отрицательное" творчество обросло хищничеством, величайшим обогащением и стремлением рассчитаться с "проклятым прошлым". И в результате слияния этих трех элементов, как в некоем химическом соединении, произошел тот взрыв, от которого запылали дворцы и дома с колоннами, рухнули церкви, загорелись костры с книгами, старинной мебелью».

Разве это написано не про сегодняшнюю Америку? Только дворцы и дома с колоннами нужно заменить свергнутыми монументами и разграбленными магазинами.

Добавить к словам Греча можно разве только еще один мотив — святую веру в то, что руками погромщиков и вандалов вершится всемирная справедливость. В России, кстати, дань этому заблуждению отдал даже Александр Блок («Почему гадят в любезных сердцу барских усадьбах? — Потому что там насиловали и пороли девок: не у того барина, так у соседа.— Почему валят столетние парки? — Потому что сто лет под их развесистыми липами и кленами господа показывали свою власть» и т.п.). А в современных Америке и Европе президентов с премьерами сбрасывают с пьедесталов за то, что они были расистами или колониалистами, а грабежи возмещают награбленное предками собственников у предков неимущих.

Общественное мнение толпы

У протестов и вандализмов 2020 года есть одна особенность, которую, мне кажется, еще не оценили по достоинству. У многоликих и многотысячных протестующих масс нет явного лидера, нет лица, говорящего с миром от их имени и по поручению. И дело, похоже, не только в новейших принципах общения и «горизонтальных» сетевых технологиях.

Дело в том, что война с памятниками — это всегда война толпы против личности. Личности состоявшейся, имеющей биографию и заслуги, оцененные современниками и потомками. Ни у кого из воюющих с монументами биографии нет. Во всем мировом протестном сообществе 2020 года, строго говоря, биография, практически уже агиография, есть только у одного «великомученика», с трагической смерти которого, собственно, все и началось. А биография всех остальных — коллективная. Вне протестующей толпы они — в большом историческом масштабе,— говоря современным сленгом, «ноунеймы», кто был никем и таковым же остается. И только коллективные действия придают им некую значимость, в первую очередь в собственных глазах. Не потому ли они столь агрессивны к историческим деятелям, которые стали таковыми, потому что из толпы выделялись?

«Чтобы не ездили и не вспоминали»

Возможно, все это кажется слишком простым объяснением очень сложных процессов, но… давайте вновь вспомним Пушкина, вернее, судьбу навеки связанных с его именем усадеб. Как известно, в феврале 1918 года все три источника и три составные части нынешнего Пушкиногорья — усадьбы Михайловское, Тригорское и Петровское — были в считанные дни разграблены и сожжены крестьянами окрестных селений.

При этом «ужасам крепостного права» к тому времени минуло уже полвека с лишним, и на хозяев этих крохотных дворянских гнезд у крестьян 1918 года причин обижаться не было. В Михайловском, выкупленном казной, например, располагался безобидный в классовом отношении приют для престарелых литераторов. Одна из них, Варвара Васильевна Тимофеева (Починковская) видела погром пушкинских мест и оставила воспоминания.

Вот эти свидетельские показания, крайне важные.

«Утром донеслись откуда-то слухи: летал аэроплан и сбросил "приказ", в три дня чтобы сжечь все села. Вторую ночь видим зарево влево от Тригорского…

Грабят Тригорское… Оттуда доносится к нам грохот и треск разбиваемых окон… В Тригорском действительно зажигают костры и внутри, и снаружи. Целые хороводы носятся там вокруг костров, держась за руки и распевая какие-то дикие, разудалые песни…

Грабят Петровское и Михайловское, возвещают мне утром. А я лежу как в параличе, без движения от всех этих дум…

Под вечер вижу в окне новое зарево. И вот там над лесом — большое и яркое. "Зажгли Зуево!" (другое название пушкинского Михайловского.— «О»), снова возвещают мне,— чтобы не ездили туда и не вспоминали". Вот оно что — "чтобы не ездили и не вспоминали!"».

Мне кажется, это ключевые слова: чтобы не вспоминали. Ими и доныне руководствуются погромщики монументов и их вдохновители. Стирая коллективную память, можно заново форматировать историю, пространство и время — в своих собственных целях. Каких? Поживем — увидим.

Исторические герои, монументы, памятные места мешают? Тем хуже для них. А предлог и ярлык для принуждения к покаянию он найдется. В 1918-м это были «эксплуататоры», в 2020-м — «расисты».

Я написал выше, что «детскую болезнь» войны с монументами современная Россия вроде бы изжила. Но война с историей и цивилизацией — не обязательно крушение зданий и памятников, у этой войны много фронтов. И когда нас в очередной раз призывают к общенациональному покаянию или самобичеванию — все равно за что: за казни Ивана Грозного или за «пакт Молотова — Риббентропа»,— нужно вспоминать Пушкина. А если не поможет — то перечитать пророчество Николая Гумилева:

Разрушающий будет раздавлен,

Опрокинут обломками плит,

И, Всевидящим Богом оставлен,

Он о муке своей возопит…