Куда и как далеко зашли президент и патриарх в парке «Патриот»

22 июня президент России Владимир Путин на вертолете прилетел в подмосковный парк «Патриот» и вместе с патриархом Кириллом посетил недавно освященный храм вооруженных сил и музей «Дорога памяти», а еще через час возложил цветы к Могиле Неизвестного Солдата в Москве. Про то, как патриарх неожиданно выразился про день начала войны, и про то, в какой момент происходившее в этот день стало и правда пронзительным,— специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников.

Перед тем как Владимир Путин вышел из своего Aurus, с помощью которого он преодолел дорогу от вертолета к храму, сотрудник ФСО, открывавший ему тяжелую дверь, заботливо побрызгал ее ручку санитайзером.

Это выглядело на первый взгляд странно: ведь Владимир Путин, например, не собирался браться за эту ручку. (Трудно было себе представить, что он выйдет из машины и захочет, например, сам закрыть дверь за собой.) Это сделал прикрепленный к нему сотрудник. От кого он, скажите тогда, оберегал себя? Не от Владимира ли Путина?

По крайней мере, получалось, он действовал не в его интересах, а скорее в своих собственных (что тоже, в общем, можно признать законным в эпоху непреходящего пока коронавируса).

— Санитарные действия всегда имеют свой порядок и смысл, не всегда понятные людям со стороны,— прокомментировал по моей просьбе эту нетривиальную ситуацию пресс-секретарь президента Дмитрий Песков.

Тогда я заметался в поисках этого скрытого смысла и, кажется, осознал. В конце концов, как понять, кто (и главное, зачем) трогал ручку этого Aurus до приезда Владимира Путина? Никак не понять. А сотрудник должен был теперь провести с президентом еще немало времени на этом мероприятии. Он же должен быть во всех отношениях чист. Да, что-то тут такое было из того, что может все-таки дойти даже, как справедливо было замечено, до человека со стороны, если он хоть немного подумает своей головой.

На площади перед собором президента и патриарха ждали выстроившиеся в колонны и шеренги бойцы всех, если не ошибаюсь, родов войск. По информации “Ъ”, это были именно те люди, которые через день должны были принять участие в параде на Красной площади, то есть люди подготовленные, а главное, проверенные — прежде всего карантином.

Первым (очевидно, по старшинству, хотя тут, в парке «Патриот», любое старшинство выглядело неочевидным: в конце концов, вряд ли кто-нибудь тут мог считаться старше верховного главнокомандующего) выступил патриарх.

Многие потом недоумевали, почему он в конце своей речи назвал этот день «торжественным». Не оговорился ли, имея в виду первый день войны? Разве он может быть торжественным? Каким угодно, но только не торжественным. Какие уж тут торжества.

Но нет, на самом деле патриарх не оговорился, так как еще в самом начале своей речи он назвал этот день не просто торжественным, а «высокоторжественным».

Но конечно, и подобающие этому дню слова были произнесены.

— Это день скорби и памяти,— произнес он,— это тот самый день, когда 79 лет тому назад до зубов вооруженный враг, наслаждавшийся и гордившийся своим полным превосходством над нашей страной, нарушил священные рубежи нашей Родины с полной уверенностью, что в наикратчайшие сроки он одержит полную победу и сокрушит нашу державу…

Патриарх использовал для описания прошлого, кстати, и слова из линейки своего «производственного цеха»:

— Но на алтарь Победы были отданы тысячи и тысячи жизней… Это священные жертвы, это величайший подвиг за всю тысячелетнюю историю России.

Да, «алтарь» и «священные» безукоризненно расположились среди остальных слов.

Затем патриарх высказался о настоящем, в том числе и о самом настоящем, то есть непосредственно о верховном (в том числе, судя по всему, и для него) главнокомандующем:

— Сегодня мы живем в мирное время. Это мирное время является результатом и мудрой внешней политики, которая осуществляется нашим государством (очевидно же, что государство — это он.— А. К.), и наличием грозного оружия в руках наших вооруженных сил…

Конечно, патриарх не мог не быть в курсе этого, так как на послании президента Федеральному собранию в 2018 году сидел, как обычно, в первом ряду.

И про будущее патриарх Кирилл тоже высказался исчерпывающе:

— Для того чтобы поступательным было наше историческое развитие, мы должны держать сухим порох в пороховницах! Вооруженные силы должны быть всегда на высоте своего призвания!.. Важно, чтобы осознание необходимости жизнь свою положить за Родину присутствовало в сознании и в сердце каждого, кто принимает присягу! Только такая решимость, такое мужество и такая верность стране, помноженные на технические современные возможности и сверхновое мощное вооружение (оно все-таки сильно и неформально интересует его.— А. К.), и будут давать гарантию безопасности для нашей страны на многие годы!

Впрочем, отвлекшись ненадолго от Главного (или, точнее, Верховного), патриарх почувствовал потребность все-таки снова вернуться к нему:

— Я хотел бы сердечно приветствовать вас, Владимир Владимирович, как главнокомандующего вооруженными силами России и поблагодарить вас за ваши труды! Все, что сегодня происходит в стране, во многом зависит от решений президента, а что происходит в армии — от главнокомандующего! И мы как верующие люди молимся о вашем здравии (возможно, деликатный отсыл к сложной эпидемиологической ситуации.— А. К.), о том, чтобы Господь укрепил вас, дал духовные и физические силы для продолжения вашего ответственного служения народу нашему!

После этого патриарх Кирилл и произнес фразу, о которой ему теперь, не исключаю, хочется забыть:

— Со знаменательным, скорбным, но одновременно торжественным днем всех вас сердечно поздравляю!

Скорбности в этом дне было, прямо скажем, гораздо больше, чем торжественности. А поздравлять с ним, тем более сердечно, не стоило отныне и во веки веков. Аминь.

Казалось, Владимир Путин, выступивший сразу после этих слов, старается исправить ситуацию:

— Сегодня, в День памяти и скорби, мы обращаемся к одной из самых горьких, драматических страниц нашей истории. 22 июня 1941 года началась Великая Отечественная война. Она стала жестокой, огромной трагедией, унесла миллионы жизней, оставила разрушения и невосполнимую боль потерь, глубокие, незаживающие раны…

Да, так было лучше.

Президент, патриарх и министр обороны зашли в храм и долго, не меньше получаса, осматривали и верхний, и нижний этажи (не в поисках ли мозаики с их собственными ликами?.. Нет, боюсь, этого раритета не найти уже нигде и никогда…). Было что посмотреть, храм огромен, сделан во всех смыслах фундаментально и даже, я бы сказал, дерзко…

Они прошли и по музейному комплексу, «Рекой времени», цифровой фотогалереей, состоящей из имен и фамилий 30 миллионов защитников страны, и Владимиру Путину лишний раз показали фотографию его отца.

И скоро президент был уже в Александровском саду Кремля, у Вечного огня и памятника Неизвестному Солдату, где его уже давно ждали ветераны, каждому из которых было за 90 и большинству — далеко за 90. Он поздоровался с каждым, причем начал с третьего, последнего ряда, так что когда заходил во второй, то есть с тыла, то оказывался сюрпризом для них, и даже, судя по выражениям их лиц, нелегким для кого-то сюрпризом…

Простая эта церемония с возложением цветов к Могиле Неизвестного Солдата, негромкой музыкой была между тем пронзительной. Старики шли с цветами к памятнику, шаркая ногами, и торопились, чтобы не отстать от президента, да и друг от друга тоже. Положили цветы, начали отходить, а один задержался и остался стоять вместе со своей немолодой дочерью, видно.

Она все-таки наконец что-то сказала ему, и он сразу тоже словно очнулся и извиняюще заторопился, а только все равно уже набегали с цветами суворовцы и какие-то курсистки в красных беретах, это ведь должно было выглядеть и лирично тоже, и преемственно.

Да так, что чуть не сбили старика, но он увернулся все-таки (и не от такого уворачивался), успел отойти.