Детская классика как хранилище расистских стереотипов

Почему Микки-Маус и Багз Банни носят белые перчатки и какое отношение это имеет к расизму? Что не так с племенем пиканини в «Питере Пэне»? Почему Памеле Трэверс пришлось переписать «Мэри Поппинс», а компании Warner Bros. выпустить комментарий к «Тому и Джерри»? Скандал с «Унесенными ветром», изъятыми из каталога HBO Max, запустил новую волну ревизии классических произведений, но от проявлений расизма не избавлена и детская классика. «Пеппи Длинныйчулок», «Король Лев», «Приключения Гекльберри Финна» и даже «Незнайка на Луне» хранят расистские приметы и намеки, а иногда и буквально навязывают расистские стереотипы. Weekend рассказывает, как расизм окружает нас с детства и как его распознать

Текст: Ульяна Волохова

---

«Приключения Гекльберри Финна»

Вообще Джим страшно гордился своим знакомством с нечистою силою и смотрел на других негров свысока. Чтобы послушать историю Джима, негры приходили к нему за несколько миль. Он сделался самым уважаемым негром во всем околотке, и чужие негры смотрели на него, разинув рты, как на диковинку. По вечерам, собравшись у кухонного очага, негры вообще охотно ведут беседы о ведьмах и чертях, но как только кто-нибудь начинал щеголять своим близким знакомством с чертями, вмешивался Джим и говорил: «Ну что вы знаете про нечистую силу!» И оттеснял рассказчика на задний план. «Приключения Гекльберри Финна» (перевод Корнея Чуковского)

Книга Марка Твена о дружбе сбежавшего из дома подростка и сбежавшего от хозяйки раба была впервые опубликована спустя два года после отмены рабства в США и считается классикой аболиционистской литературы. Однако последние 30 лет роман регулярно упоминается в связи с расизмом и попадает в новости из-за очередного изъятия из школьных программ и библиотек США. Причина — в слове «nigger»: в современной Америке оно признано оскорбительным и практически исчезло из публичной речи (в Нью-Йорке его употребление официально запрещено), а для его обозначения используется эвфемизм «n-word» («слово на „н”»). В «Приключениях Гекльберри Финна» слово «nigger» встречается 219 раз, что делает проблематичным обсуждение романа в школе. В 2011 году было даже выпущено новое издание романа, в котором проблемное слово заменили на «раба» и другие нейтральные синонимы, но предприятие вызвало неоднозначную реакцию: одни обвиняли авторов в цензуре и порче классики, другие критиковали за «отбеливание» истории, третьи поддерживали замену, а некоторые предлагали не останавливаться на этом и идти дальше — в 2013 году, на волне популярности мэшапов, группа энтузиастов издала свою версию романа, заменив злополучное слово на слово «робот». Русские переводы полемика не затронула: в классических советских переводах Корнея Чуковского (1942 год) и Нины Дарузес (1955 год) использовалось слово «негр», не считающееся в русском языке пейоративным, оно же осталось и в новом переводе Сергея Ильина, вышедшем в том же 2011 году, когда в США издали скорректированный вариант романа. Это, впрочем, не значит, что русский перевод можно считать безупречным: фрагменты с описанием примитивных нравов американских рабов и изображением их как людей недалеких, склонных к суевериям и искренне верящих в чертей и прочую потустороннюю нечисть, никуда не делись.

---

«Мэри Поппинс с Вишневой улицы»

Под пальмами сидели мужчина и женщина, оба черные и почти нагие, зато сплошь увешанные бусами, а на головах — уборы из страусовых перьев. Бусы многими рядами свисали с шеи, оттягивали уши и даже нос. Даже пояс был сплетен из тысячи бусин. На одном колене негритянки сидел крошечный черный, весь голый карапуз и улыбался невесть откуда появившимся детям.
— Мы так давно ожидаем тебя, Мэри Поппинс,— засмеялась негритянка.— Ты привела с собой детей угоститься сладкими арбузами? Они совсем малютки. Не мешало бы немножечко почистить их ваксой. Милости просим, мы всегда очень рады тебя видеть. «Мэри Поппинс с Вишневой улицы» (перевод Марины Литвиновой)

Книга про безупречную и невозмутимую няню абсолютно невинна, если читать ее в переводе Бориса Заходера и в недавних изданиях на английском. Но довольно расистская, если в переводах Марины Литвиновой (1996 год) и Игоря Родина (1992 год) или в оригинальных изданиях до 1981 года. Дело в том, что, работая в 1960-х над первым русским переводом книги, Борис Заходер по каким-то причинам пропустил четыре главы повести, в том числе и шестую главу «Плохой вторник», в которой Мэри Поппинс с помощью волшебного компаса путешествует с детьми по сторонам света и знакомится с их жителями — эскимосами, китайцами, индейцами и африканцами. Литвинова и Родин эту главу перевели, сохранив расистские стереотипы и клише в описании африканцев. Речь не только о внешнем виде (они ходят голыми, наряжаясь в бусы и страусиные перья), но и о многочисленных случаях менее очевидных расистских подтекстов. Предложение угостить детей арбузом отсылает к уничижительному стереотипу о невероятной любви афроамериканцев к бахчевым культурам — в начале XX века в США были популярны открытки с изображением чернокожих, поедающих арбузы, к одной из них даже прилагался издевательский стишок: «В пожираньи арбуза свинью обгоню, потому что Арбуз — это имя мою». Шутка про то, что детей следует почистить ваксой, обыгрывает излюбленный ход с рекламных плакатов американских мыловаренных компаний, заявлявших, что чернокожие — это просто немытые белые. Еще одно расистское клише переводчики передать все-таки не смогли — нарочито безграмотный и ломаный английский, на котором чернокожие разговаривают с Мэри Поппинс. Спустя почти 50 лет после первого издания повести Памеле Трэверс пришлось самостоятельно отцензурировать эту главу, чтобы избавиться от обвинений в расизме: с 1981 года в англоязычных изданиях с героями встречаются дельфин, панда, попугай и белый медведь, но на русский язык эта редакция пока не переведена.

---

«Пеппи Длинныйчулок»

— Усомбусор-мусор-филибусор,— сказал капитан и грозно нахмурил брови.
— Ой, он говорит по-негритянски! — восторженно воскликнул Томми.— Что это значит, дядя Эфроим!
— Это значит: «Дрожите, мои враги!» — Скажи, папа, а негры не удивились, когда ты вышел к ним на берег? — спросила Пеппи.
— Ну конечно, они сперва немного удивились,— ответил капитан,— и собирались взять меня в плен, но, когда я голыми руками вырвал из земли пальму, они передумали и тут же выбрали меня королем. Так я и стал жить: по утрам правил островом, а после обеда мастерил лодку, ушло много времени, потому что мне все приходилось делать самому. «Пеппи Длинныйчулок» (перевод Лилианны Лунгиной)

Сильная, находчивая и самостоятельная Пеппи живет одна и всем, кто интересуется местонахождением ее родителей, отвечает, что ее мама — ангел, а папа — негритянский король. В качестве детской шутки вроде бы не страшно, но все становится плохо, когда папа наконец объявляется и действительно наряжается в негритянского короля: напяливает стереотипную набедренную повязку и бусы и начинает говорить на выдуманном Астрид Линдгрен африканском диалекте, представляющем собой бессвязное чередование слогов. Описание коронации африканцами первого увиденного белого человека и радость, с которой они отдаются ему в управление,— яркий пример романтизации колониальной политики и представлений о неспособности африканцев к собственной государственности. В начале книги Пеппи объясняет друзьям свое пристрастие к вранью тем, что долго жила в Бельгийском Конго, население которого, по ее словам, абсолютные лжецы, которые «врут с семи утра и до захода солнца», и в этом объяснении дает о себе знать распространенный стереотип о лживой природе африканцев. Помимо африканцев Пеппи в довольно уничижительной форме отзывается еще примерно о двух десятках рас и наций: в Египте люди ходят задом наперед, в Индии — на руках, в Китае есть люди с комически огромными ушами, а в Бразилии никто не выходит на улицу, не намазав голову яйцом, и так далее. Разумеется, не стоит воспринимать рассказы Пеппи как пропаганду расизма и ксенофобии, но можно на их примере обсудить проблему экзотизации и необходимость уважения к другим культурам.

---

«Питер Пэн»

Индейцы бродили вокруг дома даже днем, покуривая трубку мира; вид у них был такой, будто они не отказались бы закусить, если бы у мальчиков что-нибудь осталось от обеда.
Питера они звали не иначе как Большой Бледнолицый Отец и, разговаривая с ним, падали ниц — ему это безумно нравилось. Боюсь, что такое обращение его немного испортило.
— Большой Бледнолицый Отец рад, что воины племени Пиканини защищают его вигвам от пиратов,— говорил он важно, глядя, как они валяются у него в ногах.
А прекрасная индейская принцесса говорила:
— Тигловая Лилия длуг Питела Пэна. Пител спас мне жизнь. Я не позволю пилатам его обидеть. «Питер Пэн и Венди» (перевод Нины Демуровой)

Экранизации «Питера Пэна» традиционно ругают за стереотипное изображение коренных американцев — головные уборы из перьев, бесконечное курение трубок и непременные цветные полосы лицах. Однако в самой повести Джеймса Барри скрыты гораздо более изощренные расистские подтексты. Один из них сохранился и в первом советском переводе повести, выполненном Ниной Демуровой в 1968 году. Безжалостное индейское племя, описываемое в начале книги, носит название пиканини. Автор сравнивает его с делаварами и гуронами, но племени пиканини в реальности никогда не существовало. Зато в американском сленге было слово «pickaninny» — искаженное португальское «pequenino» (малыш), использовавшееся народами Вест-Индии,— закрепившееся в США и Канаде для уничижительного обозначения темнокожих детей. Их стереотипное изображение с торчащими во все стороны волосами, большими белыми глазами и глуповатой улыбкой можно найти на тысячах почтовых открыток — и откровенно издевательских, и вполне сентиментальных. В бродячих цирках всегда был свой «пиканини» — темнокожий ребенок, которого выпускали на сцену в перерыве между номерами, чтобы развлечь публику (развлечение по большей части состояло в том, чтобы запустить в него остатками еды или просто любым ненужным предметом). У Барри в племени пиканини собраны индейцы, латиноамериканцы, потомки чернокожих рабов и даже австралийцы — все они противопоставлены английским детям, из которых состоит племя Питера Пэна. Это мультикультурное сообщество преподносится как весьма примитивное — его члены любят есть и пить и в мирное время делают это так изобильно, что за неделю доходят до ожирения. Из-за многонациональности общаются они в основном междометиями, и лишь некоторые из них, как например Тигровая Лилия, говорят на ломаном английском. Еще одна скрытая примета расизма лучше заметна в переводе Ирины Токмаковой (1981). Спасший Тигровую Лилию Питер Пэн становится для индейцев Великим Белым Отцом (The Great White Father), и в этом имени сложно не заметить наследие тех времен, когда патернализм европейцев по отношению к представителям других рас считался не оскорбительным, а вполне естественным.

---

«Дамбо»

Не обошлось без расизма и в мультфильме о летающем слоненке, выпущенном студией Disney в 1941 году. В минуту отчаяния Дамбо встречает стаю воронов: они шумные, наглые, одеты в причудливые жилеты и шляпы, курят и разговаривают с отчетливым афроамериканским акцентом. Их главаря зовут Джим, и за этим именем стоит целая расистская традиция. Джим Кроу («crow» — ворон), трикстер из фольклора рабов, стал персонажем, с которого фактически начался расцвет менестрель-шоу — эстрадного театра, в котором белые актеры, загримированные под чернокожих, разыгрывали издевательские сценки из их жизни. В 1828 году Томас Дартмут Райс, нарядившись в нелепые обноски из старого парчового жилета и бархатного пиджака и взяв за основу популярную песню черных рабов «Jump Jim Crow», представил публике Джима Кроу — так появился один из самых известных персонажей менестрель-шоу. В течение нескольких лет Райс выступал с этим номером в различных театрах и постепенно стал одним из самых известных актеров в жанре менестрель: спустя пять лет его уже называли Джим Кроу Райс, спустя десять имя Джим Кроу стало нарицательным — его использовали для уничижительного обозначения черных рабов. После отмены рабства сотни сегрегационных законов, ограничивающих доступ черных к образованию, медицинской помощи и другим социальным институтам и инфраструктурам, получили в народе общее название «законы Джима Кроу» — в честь персонажа, олицетворявшего ущербность афроамериканцев, из-за которой они не могут быть полноценными членами общества. Появление Джима Кроу в «Дамбо» сопровождалось еще одной немаловажной деталью — его озвучивал белый актер, так что традиция менестрель-шоу была воспроизведена в диснеевском мультфильме во всей полноте. В игровой ремейк «Дамбо», вышедший в прошлом году, режиссер Тим Бёртон сцену с воронами включать не стал.

---

«Микки-Маус»

Микки-Маус, каким мы его знаем,— черный мышонок в белых перчатках — был таким не всегда. В перчатках он появился лишь в пятом мультфильме «The Opry House», который вышел в 1929 году. В нем Микки-Маус натянул их ненадолго — чтобы выступить в театральном номере и сыграть на фортепиано, но уже в следующем, «When The Cat’s Away», он проходил в перчатках весь выпуск и больше с ними не расставался, а спустя какое-то время перчатками обзавелись и другие герои серии. Впоследствии белые перчатки стали неотъемлемой частью образа всех антропоморфных анимационных персонажей — от Багза Банни до Вуди Вудпекера. Появление перчаток обычно объясняют техническими соображениями: прорисованные руки придавали героям человеческий облик, но в эпоху нечеткой черно-белой анимации черные руки было плохо различимы на фоне черных тел — белые перчатки решали эту проблему. Изящное решение, однако, породнило героев мультфильмов с самым расистским жанром американского эстрадного театра: белые перчатки были позаимствованы у артистов менестрель-шоу — они были таким же обязательным элементом их костюма, как и черный грим на лице. Ориентация на эстетику менестрелей не скрывалась: в одной из серий («Mickey’s Mellerdrammer», 1933) персонажи разыгрывали на сцене карикатурную версию «Хижины дяди Тома» и в процессе подготовки демонстрировали все атрибуты жанра — обмазывали лица сажей, наряжались в лохмотья, надевали парики с растопыренными черными косичками и выходили на сцену типичными героями менестрелей. Здесь же едва ли не впервые были разработаны анимационные аналоги блэкфейса: в одной из сцен Микки-Маус взрывал во рту петарду, приобретая необходимый для образа черный грим на лице, в другой — Гуфи получал в лицо шоколадным тортом с тем же эффектом. Характерный черный грим как результат взрыва или другого нелепого происшествия остался в анимации надолго — в «Томе и Джерри», например, он встречается около 10 раз.

---

«Том и Джерри»

Анимационные традиции, берущие начало из менестрель-шоу,— не единственная примета расизма в «Томе и Джерри». Гораздо большую проблему представляет хозяйка Тома — Мамушка Два Тапочка. Стереотипный образ Мамушки — чернокожей рабыни, живущей у зажиточных белых и выполняющей функции няни и домохозяйки,— вошел в американскую культуру еще до Гражданской войны: их изображали счастливыми и нашедшими свое призвание в уходе за чужим домом и чужими детьми женщинами, и с отменой рабства образ не сильно изменился. Мамушка стала работать по найму, но зато ее стали эксплуатировать в коммерческих целях. В 1889 году владелец мельницы из Миссури придумал использовать для рекламы своей блинной смеси тетушку Джемайму — придуманную им хозяйственную мамушку, пекущую самые вкусные оладьи. Через несколько лет похожие мамушки начали рекламировать товары, связанные с бытом,— острые соусы, душистое мыло, сладости, смеси для выпечки, средства для уборки и кухонную утварь. Часто в рекламе подчеркивалось, что все эти вещи нужны мамушке, чтобы с радостью прислуживать в доме, где она работает. В «Томе и Джерри» хозяйка кота наделена всеми стереотипными чертами: она носит длинное платье с фартуком, под ним скрывается карикатурное количество нижних юбок, она говорит с характерным акцентом и относится к Тому, как к хозяйскому ребенку. Мамушка Два Тапочка появлялась в мультфильмах 19 раз с 1940 по 1952 год, в 1954-м хозяйку сделали белокожей, а некоторые каналы стали перекрашивать ее в старых выпусках при трансляции. В 2014 году компания Warner Bros. выпустила коллекционное издание серии, сохранив оригинального персонажа, но сопроводив релиз комментарием в исполнении Вупи Голдберг. В небольшом трехминутном дисклеймере Голдберг объясняла, что мультфильм появился во времена, когда расовые различия было принято высмеивать в развлекательных целях, поэтому во многих сериях нашли отражение распространенные предрассудки в изображении черных людей. Несмотря на то что такое изображение неправильно, заявляла Голдберг, его лучше сохранить для памяти, чем делать вид, что его никогда не существовало.

---

«Книга джунглей»

Мультипликационная экранизация сказки о ребенке, воспитанном зверями в джунглях, существенно отличалась от оригинала: Диснею текст Киплинга показался слишком мрачным — и он добавил дополнительных персонажей и сюжетные повороты. В частности, в мультфильме 1967 года появилась стая обезьян во главе с орангутаном Луи, которая похитила Маугли у медведя Балу. Расистский подтекст этих персонажей выдавал музыкальный номер, в котором орангутаны перевоплощались в джаз-банд, а Луи исполнял песню о том, что он хочет научиться быть «как люди» и для этого нужно, чтобы Маугли украл в человеческой деревне секрет добычи огня, который поможет обезьянам совершить цивилизационный рывок. В незамысловатой песне обыгрывался стереотип о лени и глупости черных людей, мечтающих воспользоваться достижениями белых, и наглядно воплощалось представление о том, что на эволюционной лестнице они занимают место между обезьяной и белым человеком. В середине 60-х, впрочем, демонстративных расистских выпадов студия себе позволить уже не могла, и в качестве компромисса озвучивать короля Луи позвали белого певца Луи Приму. Намеки, впрочем, остались вполне прозрачными: представление о музыке черных как о примитивной и будящей в людях животное начало со всей наглядностью проявилось в сцене, где загипнотизированный джазовым ритмом Балу напяливает на себя подобие соломенной повязки и с глупым выражением на лице начинает двигаться в такт музыке.

---

«Русалочка»

30 лет назад выходом «Русалочки» ознаменовалось начало нового расцвета студии Disney. Вольная экранизация сказки Андерсена о подводной принцессе, влюбившейся в земного принца, принесла киностудии первые за 13 лет «Оскары». Наградами киноакадемия отметила работу композитора мультфильма Алана Менкена и отдельно песню «Under The Sea» (ее Менкен написал совместно с Ховардом Эшманом). Песню, в которой описывается ужасная жизнь наверху и привольная жизнь в море, исполняет лучший друг Русалочки — краб Себастьян. Все бы ничего, если бы песня о том, что наверху надо работать, а под водой только пить и веселиться, не исполнялась в стиле регги, а сам Себастьян и аккомпанирующие ему рыбы своими ярко выраженными губами и неправдоподобной гибкостью не напоминали карикатурные изображения черных. Все вместе довольно недвусмысленно оживляло старый стереотип о ленивых афроамериканцах, стремящихся избегать ответственности и работы.

---

«Король Лев»

Единственный мультфильм студии Disney, действие которого происходит в Африке, лишен человеческих персонажей, за что не раз подвергался критике. Все герои диснеевской Африки — дикие звери, многие из которых носят говорящие имена. Симба на суахили — это лев, Пумба — быть тупым, слабоумным, а Муфаса — имя последнего короля племени багада, которое было уничтожено европейцами. Заигрывания с Африкой, впрочем, выглядят относительно невинно, ситуация становится хуже, когда на африканский континент переносят реалии американской жизни. В одной из сцен Симба и Нала случайно забредают на слоновье кладбище, где натыкаются на стаю гиен. Что под ними подразумевались обитатели черных гетто, ни у кого из зрителей в 1994 году сомнений не вызывало, тем более что гиены говорили с характерным акцентом, а озвучивать их позвали Вупи Голдберг и актера мексиканского происхождения Чича Марина (третью гиену озвучивал белый Джим Каммингс, но его персонаж издает лишь бессвязные звуки). В ремейке 2019 года, к слову, образ гетто, в котором обитают латиноамериканцы и афроамериканцы, поддерживать не стали: линию с гиенами сохранили, но от расовых примет избавились.

---

«Десять негритят»

Топили двое негритят
В ненастный день камин.
В огонь один свалился брат,
И уцелел один. «Десять негритят» (перевод Самуила Маршака)

Эта популярная детская песенка для тренировки памяти и счета появилась в 1868 году. Написал ее американский песенник Септимус Уиннер, и в первоначальном варианте она называлась «Ten Little Injuns» — «Десять маленьких индейцев». С расцветом менестрель-шоу куплеты были переписаны с заменой индейцев на негритят и стали настоящим хитом. Канонического текста у песенки нет, существуют десятки вариаций, но неизменным остается сюжет: чернокожие мальчики один за другим погибают при глупейших обстоятельствах — падают в подвал, случайно разряжают в себя револьвер, объедаются до смерти и т.д. По большей части в странных обстоятельствах смерти прослеживался стереотип о том, что чернокожие люди не отличаются большим умом и вряд ли способны выжить без присмотра. В начале XX века красочные книги с песенкой были популярны не только в США, но и в Европе: в Германии, например, «Десять негритят» выдержали 96 переизданий (а во времена нацизма детский стишок переделали в политическую сатиру: вместо негритят в ней действовали некие «ворчуны», один за другим исчезавшие в концлагере). К концу XX века песенку стали редактировать — неполиткорректных негритят заменяли солдатиками, плюшевыми мишками, проказниками и другими неоскорбительными существами. На русском языке мы знаем «Десять негритят» в переводе Самуила Маршака — впервые она появилась в его восьмитомном собрании сочинений 1968 года и до сих пор переиздается в сборниках стихов для самых маленьких и в антологии английской детской поэзии «Рифмы Матушки Гусыни». Перевод Маршака, впрочем, еще не так плох: в выпущенной в 2011 году книге Андрея Усачева «Считарь. Книга юных счетоводов всех времен и всех народов» к песенке прилагался подзаголовок «Народная африканская считалочка», а сама она получила новый перевод: «Один негритенок резвился на просторе. Но не пошел ко дну — завел себе жену… И вот вам результат — 10 негритят».

---

«Незнайка на Луне»

Он просунул голову в круглое отверстие, имевшееся посреди простыни, а стоявшие перед помостом зрители швыряли в него резиновыми мячами, целясь прямо в лицо. Коротышка смешно гримасничал и нелепо дергался в стороны, стараясь уберечь лицо от ударов, что очень веселило зрителей. Услыхав смех, Незнайка и Козлик подошли ближе и тоже принялись хохотать. «Незнайка на Луне»

Парадоксальным образом следы расизма можно найти и в советской антикапиталистической книге Николая Носова «Незнайка на Луне», вышедшей в 1965 году. Оказавшись в жестоком лунном мире, Незнайка обнаруживает странный аттракцион: посетители ярмарки лупят мячиками в лицо какого-то мужчины. Расовых обозначений в повести, конечно, нет, но аттракцион легко опознаваем: стремясь в разгар Холодной войны продемонстрировать бесчеловечную жизнь в капиталистическом мире, Носов обратился к одной из известных расистских практик — ярмарочной игре под названием «African Dodger» или «Hit The Nigger Baby». Игра существовала в разных модификациях, но суть была одна: бейсбольным мячом, яблоком, апельсином, яйцом или другим предметом необходимо было попасть в мишень, в центре которой помещали чернокожего мужчину. В момент своего появления в конце 1880-х эта забава не казалась чем-то из ряда вон выходящим — еще жива была память о рабстве, когда хозяева могли безнаказанно бить своих рабов. Живые мишени часто получали серьезные травмы, особенно когда сыграть в такую игру приходили настоящие бейсболисты. Со временем живых людей заменили на массивные деревянные головы или фанерные карикатуры, на которых, впрочем, по-прежнему изображали лица чернокожих. Для тех, кто хотел упражняться в меткости дома, продавались компактные наборы для индивидуального использования, а в журналах вроде «Популярной механики» публиковались инструкции, как сделать «African Dodger» из подручных материалов. Такие игры были популярны до середины 1950-х, когда с ростом движения за права чернокожих их постепенно убрали из ярмарочных программ. Напоминание о них, однако, сохранились не только в «Незнайке на Луне», но и в мультипликации: бесконечные побои и прочее физическое насилие, которым без видимого вреда для здоровья подвергаются почти все герои популярных американских мультфильмов, берут свое начало в тех самых ярмарочных издевательствах над чернокожими людьми.