Дмитрий Бутрин о том, как аналитики ЦБ уточнили свойства «эффекта переноса валютного курса»

Точные прогнозы, которые можно использовать как основание для численных расчетов, почти всегда выглядят солиднее и «научнее» качественных, описывающих лишь смысл, но не размер какого-либо эффекта или явления. Впрочем, в некоторых очень нечастых случаях качественная сторона дела важнее конкретных цифр: точные данные могут быть бесполезны, в отличие от знания только смысла происходящего.

На прошлой неделе Банк России опубликовал результаты исследования «эффекта переноса изменения валютного курса», в российской практике почти повсеместно сокращаемого до «эффекта переноса», еще реже уточняется, во что, собственно, переносится курс — «в цены». Речь идет о ранее довольно широко обсуждаемом эффекте: при изменении курса рубля по отношению к валютам торговых партнеров внутри страны изменяются показатели инфляции, упрощенно — «изменение курса переносится в цены». Эффект на практике известен почти всем гражданам России, после любого крупного колебания курса рубля к доллару (до 2014 года — к «корзине» доллара и евро, хотя это уже забывающееся знание) ожидающих всплеска потребительской инфляции.

На базовом уровне причина происходящего банальна: часть потребительской корзины мы, как и весь мир (в силу хотя бы международного разделения труда, но, с обратной стороны, и из-за того, что за последние века автаркическую и полностью обеспечивающую себя всем экономику так никому и не удалось построить), импортируем из-за рубежа. Ослабление рубля мало волнует зарубежных поставщиков, например, лекарств, поэтому инфляция вырастет.

На деле все на несколько порядков сложнее, «эффект переноса» — процесс очень нелинейный как в масштабах, так и во времени.

Тем не менее, хотя с переходом ЦБ к таргетированию инфляции со стабилизацией самой инфляции и после снижения амплитуды колебаний курса «эффект переноса» привлекает меньше внимания (с ним реже сталкиваются), он все же обсуждается. Хотя бы потому, что на деле предсказать, как изменение курса проявит себя в инфляции через три месяца, для многих практическая задача, которая в масштабе компании может стоить десятков процентов годовой прибыли.

Работа ЦБ «Зависимость эффекта переноса валютного курса в России от экономических шоков» (.pdf) вряд ли поможет «практическим» аналитикам в казначействах компаний. Тем не менее она довольно уверенно доказывает, что в зависимости от природы шока (чем вызвано колебание курса — обвалом цен нефти, действиями ЦБ, еще чем-то) «эффект переноса» будет разным во времени и по масштабу, он не «механистичен». Оценки Банка России в общем случае полезны, скорее, для решений на уровне топ-менеджмента: неожиданностей в инфляции от курсовых колебаний ждать надо в случае необычных шоков, обычные шоки отличаются друг от друга, но эффекты от шоков одного вида и размера аналогичны. Многим компаниям это знание в последние два года сэкономило бы немало денег — или по крайней мере нервов.