Глава Высшей школы госуправления РАНХиГС Алексей Комиссаров — о состоянии «кадрового резерва» страны

Ситуация в протестном Хабаровске (подробности читайте на с. 14) наглядно показала, что кадры по-прежнему решают все. Или почти все. А между тем состояние «кадрового резерва» страны, по убеждению многих, далеко от идеала. Справедливы ли опасения и есть ли идеал? Об этом «Огонек» поговорил с человеком, курирующим ключевые кадровые проекты страны — гендиректором АНО «Россия — страна возможностей», главой Высшей школы госуправления РАНХиГС Алексеем Комиссаровым.

Беседовала Светлана Сухова

— Алексей Геннадиевич, сколько в России сегодня «кадровых скамеек» и какие они? Почему так редко появляются новые лица?

— Смотря что считать «скамейками». Есть разные списки «резервистов», а есть люди, закончившие ту или иную программу или победившие в конкурсах. На платформе «Россия — страна возможностей» действуют уже 25 проектов, в которых приняли участие более 4 млн человек. В этом году, к примеру, стартовал новый конкурс «Большая перемена», рассчитанный на старшеклассников: мы стремимся отобрать перспективные кадры, можно сказать, со школьной скамьи. Но если говорить о формировании кадрового управленческого «резерва» страны, то в первую очередь — это конкурс «Лидеры России». Он изначально рассчитан на управленцев с определенным опытом и стажем. У нас уже было два «выпуска» по 300 финалистов в каждом, этой осенью завершится третий сезон проекта. И состоялось уже более 190 назначений среди победителей конкурса: двое стали губернаторами, пятеро — заместителями федеральных министров, мэрами городов (Нижний Новгород, Урай), вице-губернаторами, руководителями департаментов федеральных министерств. И это притом что в «Лидерах России» назначения на различные должности в органах власти не являются целью конкурса.

— А где-то являются?

— Основной «кадровой скамейкой» стала запущенная три года назад по поручению президента России программа по развитию кадрового управленческого резерва, где готовят чиновников самого высокого ранга («Коммерсантъ» писал о ее запуске 8 ноября 2017 года.— «О»). Она действует на базе Высшей школы государственного управления РАНХиГС в партнерстве с ВШЭ, Корпоративным университетом Сбербанка, школой «Сколково» и Мастерской управления «Сенеж». Выпускниками первых двух потоков программы стали 149 человек, еще 76 завершают обучение на третьем потоке в настоящее время. За три года 23 выпускника были избраны главами регионов России, шестеро стали исполняющими обязанности губернаторов, четверо — министрами федерального правительства, один — генпрокурором. К тому же в регионах действуют похожие программы по созданию региональных «скамеек запасных»… Активных и способных управленцев пока недостаточно для такой огромной страны, как Россия, но то, что в последние годы в этом направлении делается, чтобы их стало больше, вселяет оптимизм. Впрочем, это многолетняя задача, нужно время. В конечном успехе я не сомневаюсь, потому как в России очень много талантливых и способных людей. Так что главный вопрос я бы сформулировал так: что надо сделать, чтобы эти талантливые и способные люди получили доступ к управленческим позициям, чтобы они остались во власти или пришли во власть?

— И что же?

— Дать им испытать себя, свои возможности, понять, в чем их слабые и сильные стороны и как можно себя совершенствовать. Я далек от мысли, что только с помощью тестов можно выявить талантливых управленцев. В наших программах тесты применяются только на заочной стадии конкурсов, чтобы проверить базовые компетенции, а потом участники решают реальные кейсы и задачи в очных состязаниях.

Конечно, не все 100 процентов наших финалистов — самые сильные управленцы страны, сразу готовые к решению сложных задач, но потенциал у победителей очень большой. А вот их попадание во властную обойму и дальнейшее продвижение в ней — это отдельный сложный вопрос.

Во многом результат зависит от конкретного руководителя того или иного ведомства — как этот человек подбирает свое окружение, кадры, насколько активно способствует их росту. Могу точно сказать, что выпускники наших программ и конкурсов вопросу своего окружения и поиску талантливых исполнителей уделяют особое внимание. Я бы даже сказал, что нам удается постепенно изменять царившую ранее управленческую культуру и ломать имевшийся стереотип поведения чиновников, старавшихся преградить путь талантливым подчиненным. Но таких «понимающих» управленцев недостаточно, и мы пока не можем говорить о качественном сдвиге в целом по стране.

— И все же: как можно отбирать управленцев по конкурсу, где целый блок вопросов по истории и географии, как на школьном экзамене? Еще о «Лидерах России» пишут, как о «конкурсе для своих»...

— Могу вас заверить, что попасть на конкурс «слева» или «справа» нереально: все участники проходят испытания от начала и до конца без каких-либо исключений. Иного способа оказаться в финале просто нет. За всеми этапами конкурса также пристально следит Наблюдательный совет. Что же до тестов на знание истории и географии, то тему их необходимости мы уже неоднократно подробно разбирали. То, что такие вопросы остаются, объясняется просто: мы как организаторы конкурса прислушиваемся к мнению ученых, утверждающих, что есть прямая взаимосвязь между управленческими успехами и общей эрудицией, что разносторонне развитым людям легче достигать управленческих высот и принимать правильные решения. Так что мы, условно говоря, отсекаем тех, кто не знает, например, кто был раньше в истории — Иван Грозный или Петр I, человек в космосе или Октябрьская революция. Управленцы без элементарных школьных знаний нам не нужны. Но вопросы по истории и географии — лишь часть дистанционного этапа. В тесте общих знаний помимо этих тем есть вопросы из области обществознания и культуры. Таким образом, проверяется общая эрудиция человека (к слову, с третьего сезона конкурса мы даем участникам три попытки, и в зачет идет лучшая из них). А еще на дистанционном этапе участники проходят тест на проверку интеллектуальных способностей, в рамках которого проверяются вербальные, числовые и логические навыки, тест умственной работоспособности и стрессоустойчивости, тесты управленческого потенциала и управленческой готовности, а также отдельно тесты по профильным специализациям для участников треков. Ежегодно мы совершенствуем методику тестов совместно с ведущими экспертами нашей страны, чтобы обеспечить максимально объективные результаты. А дальше в очных полуфиналах и финале управленческие способности проверяются уже путем командных игр и решением прикладных задач. Там уже учитывается, как конкурсант умеет вычленять главное, предлагать решение, слышать других, аргументированно отстаивать свою точку зрения и взаимодействовать в команде.

— Как в ваши программы попадают?

— Все наши программы открыты. Мы используем различные инструменты коммуникации для информирования о наших проектах, учитывая особенности разных аудиторий — школьников, студентов, управленцев. И это работает: например, в школьном конкурсе «Большая перемена» в этом году приняли участие более миллиона человек. Я лично не знаю другого такого многочисленного соревнования — аналогов нет ни в России, ни за рубежом. С другой стороны, те, кто хочет расти и развиваться, кому это интересно, должны проявить хотя бы минимум стараний, чтобы узнать о разных возможностях. Как вы думаете, какой процент россиян сегодня считают, что у молодых людей в России сейчас есть возможность реализовать себя, найти применение своим способностям и добиться успеха в жизни?

— Думаю, процентов 20–30...

— 67 процентов! Это результаты июньского исследования ВЦИОМ. Также по результатам нашего собственного опроса 59 процентов студентов российских вузов хотят работать только в нашей стране, а порядка трети (35 процентов) считают, что в России лучше начинать карьеру, а далее, получив необходимый опыт, они будут смотреть по обстоятельствам. И только 6 процентов нынешних выпускников мечтают строить карьеру за рубежом.

— А ведь есть еще опросы, согласно которым более половины молодых людей твердо намерены уехать на учебу или работу из страны. И не в последнюю очередь потому, что не видят перспектив карьерного роста.

— Я видел много опросов на эту тему, отношусь к ним достаточно спокойно, потому что многие из тех, кто намерен уехать, видят для себя последующий после учебы возврат в Россию. И это нормально! Во многих странах молодежь стремится выехать и поучиться чему-то новому за границей, а потом вернуться на родину. Социальные опросы в других странах это подтверждают. Это общемировой тренд. И среди российской молодежи процент потенциальных «мигрантов за знаниями» еще не так высок, как, например, в некоторых странах Запада.

— Но, говоря о «кадровом резерве», в первую очередь имеют в виду все же не студентов и школьников, а уже состоявшихся управленцев. Как набирают участников соответствующей программы РАНХиГС?

— Один из способов — через конкурс «Лидеры России»: с 2018 года часть его финалистов (примерно 20–30 человек) ежегодно направляется на обучение по программе кадрового управленческого резерва. Но большинство слушателей этой программы те, кто уже как-то проявил себя на серьезных должностях. Поэтому основной состав участников программы — люди уровня заместителей федеральных министров, вице-губернаторов, мэров крупных городов. Те, кто имеет большой управленческий опыт и хорошие рекомендации. Отбор на программу осуществляет Администрация президента.

— Бизнесмены, вице-губернаторы или заместители министра — понятные кандидаты на «кадровый резерв». Но все они в той или иной степени уже вовлечены в структуру власти. А между тем есть иной слой управленцев, не менее способных — главы структур самоуправления. Та самая альтернатива власти, о которой все говорят. Они к вам не идут?

— В числе победителей «Лидеров России» есть и те, кто проявил себя как раз на уровне местного самоуправления. Но мы насильно никого никуда не тащим: если представителей структур, о которых вы говорите, немного, то это потому, что они сами не участвуют в конкурсе, не видят для себя его полезности и перспективности. А напрасно: большинство финалистов говорят о том, что конкурс им серьезно помог осмыслить собственные возможности.

— На мой взгляд, это власть должна быть заинтересована в привлечении тех, кому удалось создать эффективно управляемую структуру без помощи, а подчас и вопреки существующей системе. Их как раз хорошо бы уговорить...

— У нас действительно очень много способных, талантливых людей в разных сферах. Да, власть должна обращать на них внимание. Но и сами люди должны при этом какую-то инициативу проявлять.

— И чему вы обучаете?

— Курс состоит из восьми модулей по четыре дня, в целом обучение длится примерно 8 месяцев. Учеба начинается в 9 утра, а иногда и раньше, заканчивается в 10 вечера и позже. Кроме знакомства с лучшими мировыми практиками госуправления, с подходами к управлению проектами, с общей информацией о мировых и российских трендах мы стараемся развивать так называемые мягкие навыки — soft skills. Обычно на программах подготовки госслужащих этим вопросам не уделяют достаточно внимания, а в каждом нашем модуле есть отдельные блоки, тренинги, посвященные умению вести переговоры, выстраивать коммуникации, работать в команде, принимать решения в условиях ограниченной информации, развитию так называемого эмоционального интеллекта, лидерства. У наших слушателей есть кроме всего прочего задачи по проектной работе. Они изучают лучшие российские и мировые практики, в том числе из мира бизнеса, и сразу обсуждают, как их можно использовать для решения каких-то насущных задач в самых разных направлениях. В конце курса происходят командные защиты проектов.

Мы привлекаем лучших профессоров, как наших, так и иностранных — и теоретиков, и практиков. Среди спикеров был нынешний премьер-министр Михаил Мишустин, мэр Москвы Сергей Собянин, Герман Греф, Сергей Лавров, Эльвира Набиуллина и другие. Работаем мы и на повышение у наших слушателей общей эрудиции — в сфере литературы, искусства, культуры. Вообще я считаю, что на каком бы уровне власти человек ни работал, учиться ему всегда полезно. Мы живем в мире, где если ты постоянно не совершенствуешь знания, то откатываешься назад.

Одним из самых важных навыков, которому уделяется внимание в программе, я бы назвал работу в команде. Ни один управленец не справится с серьезной задачей без команды. И это настоящее искусство — умение формировать команду и управлять ею. Плюс мы учим социальной ответственности.

— Это как?

— Важно при решении управленческих задач не забывать о том, что окружающий нас мир больше и шире. Участники программы кадрового резерва активно работали в рамках акции «Мы вместе». В период карантина они ездили по стране, развозили пожилым людям продукты, лекарства, сдавали кровь — словом, делали все, чтобы помочь тем, кто в этой помощи нуждается. Все это шло не под камеры, не ради рекламы и самопиара. Если бы я сейчас не рассказал, никто бы из читателей «Огонька» об этом и не узнал. И это только один из проектов, а у нас их целый блок. Например, у нас выступала Нюта Федермессер (глава центра паллиативной помощи.— «О»), которая рассказывала про работу благотворительных фондов, и слушатели были волонтерами в хосписах и детских домах. Даже не сомневаюсь, им пошло это на пользу: убежден, что у современного лидера должно быть большое сердце.

— А новых лиц ни в партии власти, ни в оппозиции особо не видать...

— Как раз в этом году стартовал новый конкурс «Лидеры России. Политика». К сожалению, из-за пандемии у нас сдвинулись очные этапы: они должны были уже пройти, но перенеслись на осень. Впереди самое интересное — полуфиналы и финал. На них конкурсантам как раз потребуется проявить умение участвовать в дебатах, аргументированно отстаивать свою точку зрения и т.д. Кстати, в полуфинал можно попасть не только через лидерство в заочных испытаниях конкурса, но и путем народного голосования (при условии достаточно высоких результатов заочных испытаний). У нас большое количество болельщиков зарегистрировались на сайте Госуслуг для того, чтобы проголосовать за того или иного конкурсанта. «Лидеры России. Политика» и был задуман для тех, кто хочет себя проявить в сфере политики. Интересно, что в нем решили принять участие самые разные люди, включая действующих депутатов Госдумы и региональных заксобраний, глав муниципалитетов и различных структур самоуправления. Никаких ограничений по партийной принадлежности у участников конкурса нет. Знаю, что есть и представители оппозиции.

— Неужели Навальный?

— Он не стал участвовать. Мы, кстати, ждали, что много «несистемщиков» попробует посоревноваться, но нет.

— В былые времена существовало несколько уровней «кадрового сита», и отбор шел не по конкурсам и тестам, а по компетенциям и рекомендациям. Сейчас такой эшелонированной системы нет. Сознательно или не складывается?

— По мне так все, что мы делаем, и есть кирпичики системы. Она начинается со школ («Российское движение школьников», конкурсы «Большая перемена» и «Мой первый бизнес», Олимпиада кружкового движения НТИ, образовательный центр «Сириус» и многое другое), продолжается проектами для студентов (олимпиада «Я — профессионал», Кубок «Управляй», «Российская студенческая весна», премия «Студент года», Инженерный чемпионат «CASE-IN» и другими) и завершается проектами для профессионалов и руководителей (конкурсы «Лидеры России», «Лидеры России. Политика», «Учитель будущего», программа кадрового резерва ВШГУ).

Как я уже сказал, на базе платформы «Россия — страна возможностей» уже 25 проектов. Возможно, конкурсы как инструменты не идеальны, но никто за эти годы и не предложил другого решения, какого-то понятного и готового рецепта. И за рубежом есть с этим проблема. Между прочим, нашим конкурсом «Лидеры России» заинтересовались во многих странах, а Азербайджан уже фактически как франшизу приобрел наши методики. Значит, не все так плохо? Да, в советские годы была система, и было много хороших наработок в этом направлении, но мы все это потеряли, к сожалению, еще в 1990-е. Я далек от идеи и желания восстановить все, как было при Советском Союзе, но то, что система отбора людей работала там хорошо, знаю по себе: застал и пионерскую организацию, и комсомол и с уверенностью могу сказать, что многие успешные руководители сегодняшнего дня, причем руководители и в бизнесе, и в политике, в органах госвласти,— это выходцы из комсомола и партии, из той самой среды, где можно было себя проявлять в хорошем смысле слова, выделяться и расти. Та система развалилась, а новая пока не построена. Но мы строим, ищем пути, не исключено, что возьмем лучшие советские наработки, но без идеологического налета и тотальной политизации истории.

— Что-то из прошлого опыта, наподобие высшей партшколы, намерены взять на вооружение или проще строить с нуля?

— Уже берем. Но время другое, и просто копировать опыт 40-летней давности точно неправильно.