Как символ Олимпиады-80 стал аэростатом

Самый необычный символ советской мощи — летающий Мишка с Олимпиады-80 — взмыл в небо 40 лет назад. «Огонек» присмотрелся к одному из последних советских чудес.

Иван Волонихин

Едва улетев, Мишка оброс легендами, вероятно, потому, что прощаться с ним никто не хотел, а в привычную советскую жизнь он не вписывался. Отсюда и версии о том, как, завершая свой красивый полет над вечерней Москвой, талисман рухнул у Киевского вокзала на пивной ларек, распугав местных пьяниц-забулдыг. Гуляла и более драматичная история (тоже слух, но из «очень надежных источников»): мол, резинового Мишку сбили автоматными очередями, когда надувной талисман ветром стало сносить в сторону правительственного аэропорта Внуково-2. Впрочем, эти городские легенды люди, занимавшиеся созданием и предполетной подготовкой олимпийского талисмана, в разговоре с «Огоньком» отвергают.

— Никакого падения на пивной ларек с алкашами не было: из Москвы весь неблагонадежный элемент, от пьяниц до фарцовщиков, вычистили,— улыбается, вспоминая подробности того триумфального вечера Владимир Бубынин, инженер-конструктор бывшего секретного НИИ, создававшего талисман.— Враки и то, что в медведя палили из автоматов — по улицам ходили толпы иностранцев, за такое головы поснимали бы.

У милиционеров из мотобатальона ГАИ была задача — отследить место приземления Мишки и «задержать» его.

Вот они и гонялись за ним на мотоцикле: сначала талисман понесло в сторону Кутузовского проспекта, затем назад на Мичуринский. Из-за этого и перестарались: когда Мишка наконец-то сел на Воробьевых горах, его сразу же вспороли штык-ножами и выпустили весь гелий, чтобы снова в воздух не подняло и не бросило ветром на провода,— перестраховались на всякий случай. Потом уже привезли его к нам штопать-склеивать. Ну а куда же еще, как не к нам, Мишкиным родителям?

В символе московской Олимпиады символичного больше, чем на первый взгляд кажется: самый трогательный советский аэростат создавался в самых закрытых военных лабораториях и заводах — оборонка с ее специалистами и технологиями, оказывается, могла и такое. Ответственное задание — разработку, конструирование, склейку и испытания олимпийского талисмана, которому надлежало посреди бойкота вышибить у мира слезу,— было поручено сотрудникам ВПК. Разумеется, под грифом «секретно».

Само место рождения говорит о многом: олимпийский Мишка появился на свет в паре километров от стадиона «Лужники», тоже в Хамовниках — на опытном заводе НИИ резиновой промышленности (НИИРП). Сейчас на этом месте целый квартал элитного жилья, а в конце 1970-х вся территория была обнесена глухим забором: секретные лаборатории прятались глубоко под землей, на несколько этажей вниз. Предприятие занималось разработкой специальных прорезиненных тканей, герметиков и резиновых уплотнителей для космических аппаратов, подводных лодок. Параллельно НИИРП приходилось решать и нетривиальные, порой деликатные задачи, вроде создания защитной оболочки для мумифицированных вождей — В.И. Ленина, Хо Ши Мина.

Поэтому в лаборатории, которая занималась средствами спасения (надувными трапами и плотами), не так уж и удивились, когда начальство поручило создать к Олимпиаде летающего Мишку: опыт конструирования объектов необычной формы за десятилетия накопили немалый. И все равно «роды» вышли тяжелые.

— Ох мы с ним и намучились! Особенно передние лапы никак не получались, хоть тресни. Тут ведь «неладно скроен, да крепко сшит» не годится: нужно было добиться абсолютной надежности, но так, чтобы Мишка наш выглядел добродушным симпатягой, а не куском раскрашенной и надутой резины,— объясняет «Огоньку» Светлана Незеленова. В НИИРП она пришла еще студенткой в 1955 году и проработала там почти 38 лет в лаборатории № 2. Сегодня на заслуженном отдыхе, но этот особый проект помнит досконально.

— Взялись за дело с энтузиазмом: самим интересно было соорудить Мишку ростом в 8 метров,— продолжает Светлана Ивановна.— Нам сказали: хотим объект типа неваляшки, но так, чтобы были и голова, и лапы, и брюшко, ну, чтобы получился красивым. А все, что нам предоставили,— это рисунок олимпийского талисмана. Дальше мы сами начали фантазировать, как это воплотить. Для этого купили шоколадного фигурного медведя — помните, были такие? И с него стали создавать рабочую модель. Спорили с Володей Бубыниным и Лидой Петренко до хрипоты, так переживали, прямо дым коромыслом!

У Светланы Незеленовой в домашнем серванте за стеклом фотография олимпийского Мишки в заводском цехе вместе с «родителями» — коллективом создателей. Светлана Ивановна берет в руки снимок и объясняет «Огоньку», кто за что отвечал. Вообще, задача их лаборатории была как у модельера-конструктора одежды — создать лекала будущего надувного Мишки, сами инженеры их называют развертками. Это и сегодня непростая задача — создать трехмерную модель, основываясь только на своих собственных представлениях о том, что в итоге должно получиться, а тогда, в 1970-х, никаких компьютеров в помощь не было, чертили на кульмане на листах ватмана.

— Это чистая начерталка. Смотришь, как получается, начинаешь просчитывать, разворачиваешь. Развертки оказались очень сложные: попробуй-ка, просчитай в голове все соединения. Да еще чтобы он махал лапами! С инженерной точки зрения все вроде грамотно, а эстетически — уродство выходит. Мы и в обеденный перерыв оставались, и после работы… Хотя не должны были: это было как общественное поручение — начальство так и говорило: Мишка Мишкой, но у нас главный заказчик — военные…

Когда чертежи были готовы, на опытном заводе НИИ (этажом ниже) начали вырезать и склеивать куски талисмана. Над выбором материала долго не думали — Мишку склеивали из той же самой двухслойной прорезиненной ткани, которая отлично зарекомендовала себя на производстве спасательной техники. А для соединения деталей шел секретный клей марки 4508 с лейконатом — про него в институте ходили легенды, что, мол, клеит все и навсегда.

Склейку Мишки доверили самым опытным — тем, кто давно мог бы уйти на пенсию (производство было вредным, год считали за полтора), но начальство не отпускало, уговаривая поработать над еще одним очень важным для страны изделием. Они и клеили Мишку. Чтобы не рисковать, потренироваться решили на двухметровой модели, которую окрестили медвежонком. Острословы в курилках посмеивались: не НИИ, мол, а «медвежий угол». Но когда появилась первая модель чуть выше человеческого роста, ахнули: до чего ж симпатичный экземпляр! И ласковый, и молодцеватый.

— Вход в сектор, где изготавливали медведя, был по спецпропускам. Но со временем он стал настоящей достопримечательностью НИИ. Мы прямо плечи расправили от гордости за коллег,— говорит «Огоньку» сотрудник института Полина Чучунова.— Лапы, туловище, голова, уши — все кроилось и клеилось настолько профессионально, что тот первый маленький медвежонок еще много лет был у нас главной звездой на новогодних елках. Мы его ставили в актовом зале, и детки вокруг хороводы водили. Какой там Дед Мороз со Снегурочкой!

«Маленького» Мишку отправили на испытательный стенд, где по многу раз надували и сдували, проверяя на прочность швы. Высокая комиссия осталась довольна и распорядилась срочно приступать к работам над большим, восьмиметровым. До Олимпиады оставалось несколько месяцев, но начальство в НИИ было непреклонно: нового Мишку делать без отрыва от основной работы.

— Никто нас как бы не торопил, но все время твердили: «Вы должны помочь провести московскую Олимпиаду на достойном уровне». И мы старались,— говорит Светлана Незеленова.— А когда у нас все получилось, лавры достались другим. А нам ничего, никакой премии. Только грамоту с благодарностью от руководства НИИ. Как отнеслись? Да спокойно. По-другому были воспитаны...

Тогда же вопрос был один — сдать Мишку в срок. К тому же на самом верху решили подстраховаться: склеить на всякий пожарный еще одного — как дублера. Копии чертежей срочно переправили в Загорск (ныне Сергиев Посад), где запасного Мишку начали делать в филиале НИИРПа в большом ангаре-эллинге, который был вывезен по репарациям после войны из Германии, где он служил местом постройки немецких дирижаблей.

Впрочем, сделать к сроку медведя с дублером — это было полдела, предстояло еще научить летать. За это взялись другие специалисты из оборонки.

Летная подготовка

Понятно, что на первой Олимпиаде, которая проводилась в соцстране, да еще в условиях западного бойкота, летающий медведь права на прокол не имел. Он обязан был соответствовать статусу и оправдать доверие — не расползтись по швам в самый ответственный момент, не рухнуть на трибуны и вообще не натворить бед посреди образцового праздника. В качестве самой большой угрозы рассматривалась следующая: а что, если олимпийский талисман унесет за границу? На помощь призвали специалистов из ЦАГИ — Центрального аэрогидродинамического института в Жуковском. Вадим Еремин до сих пор помнит, как его напутствовали на самом верху.

— Будете курировать этот проект и головой отвечаете, чтобы надувной медведь не помешал движению самолетов, не налетел на провода ЛЭП и чтобы вообще не болтался бесконтрольно в воздушном пространстве над Москвой.

Поначалу возникла идея оснастить резинового медведя специальным клапаном, который бы открылся тросиком во время старта, а потом постепенно стравливал гелий. Но от этой идеи пришлось отказаться.

— А вдруг он обратно плюхнется под телекамеры? Вот позор бы вышел на всю планету! Мы сели просчитывать технические характеристики надувного медведя. И вот что высчитали: раз подъемная сила аэростата равна объему вытесненного воздуха, а плотность воздуха уменьшается с высотой, то можно так рассчитать, чтобы Мишка, наполненный гелием, поднимался вверх и раздувался, увеличиваясь в размерах. А потом в какой-то момент его всплывная сила (разность между весом тела и действующей на это тело выталкивающей «архимедовой» силы) станет равной его весу. Наступит равновесие — и Мишка зависнет на заданной высоте.

Гладко было, как водится, на бумаге. Всего за несколько недель до Олимпиады выяснилось: медведь получился слишком тяжелым. По свидетельству Геннадия Захарьева, в 1970-х годах замдиректора НИИРПа, это стало полной неожиданностью.

— Наши проектировщики все просчитали грамотно, по уму. Но, видимо, по привычке, возникшей от постоянной работы с военными заказчиками, решили перестраховаться и сделали надувного медведя из очень надежной ткани с капроном, а она оказалась тяжеловата. А когда Мишку еще и раскрасили, он стал весить почти 65 килограммов, при том что объем гелия, который в нем был, мог поднять только 40…

На решение проблемы бросили лучшие кадры — сотрудников Центральной аэрологической обсерватории (ЦАО) в Долгопрудном, где в 1930-е Умберто Нобиле строил свои дирижабли, а во время войны делали аэростаты заграждения для защиты столицы от фашистских налетов. Они решили задачу по последнему слову техники.

Можно даже сказать, что своим красивым полетом Мишка обязан соперничеству США и СССР в области изучения верхних слоев атмосферы (10–11 тысяч метров). Еще в 1960-х американцам удалось создать надежную аэростатную оболочку для своего шара, что позволило поднимать на рекордные высоты аппаратуру весом в 100–150 килограммов. Эти зонды, случалось, залетали на советскую территорию, где за ними охотились наши средства ПВО, а добытые «трофеи» передавали потом для изучения в тот же Долгопрудный.

— А у нас никак не получалось добиться надежной оболочки для шара. Как ни бились — все без толку! — вспоминает Юрий Мельничук, работавший в те годы завотделом радиолокационной метеорологии ЦАО, в последующем награжденный медалями за установку метеорологических локаторов для проведения московской Олимпиады в 1980-м и сочинской в 2014-м.

Научную аппаратуру пробовали запускать не на одном большом шаре, а на нескольких, обычного размера, однако, достигнув определенной высоты, шары начинали раздуваться в разреженной атмосфере до десятков метров в диаметре, биться друг с другом и лопаться в тесноте.

— И вот тогда наш ученый Мазенкис придумал и разработал принципиально иную схему запуска зонда из гирлянды шаров, последовательно закрепленных друг за другом на определенном расстоянии вдоль центральной жилы. Вроде бы ничего сверхъестественного, но это была настоящая революция в запусках! — рассказывает «Огоньку» Юрий Васильевич.— После экспериментов на полевой базе под Рыльском последовали испытания в атмосфере, и такая гирлянда спокойно выдерживала перепады температуры от плюс 40 до минус 70 градусов. Кто же тогда мог предположить, что спустя 20 лет и Мишка полетит на разработанной нами конструкции!

На полигоне начались летные испытания. К надувному медведю привязывали гирлянду с шарами и отрабатывали методику его полета, подбирая нужное количество шаров-зондов, заодно проверяя талисман на герметичность и устойчивость к перепадам давления. Тут тоже не обошлось без сюрпризов, признается «Огоньку» Давид Шифрин, работавший тогда в экспериментально-воздухоплавательном отделе Центральной аэрологической обсерватории.

— Сама по себе это очень сложная фигура и самые большие трудности возникли с определением центровки. Надувной Мишка то начинал крутиться на месте, то кренился в сторону. А наша задача была в том, чтобы медведь не просто взлетел и улетел, а чтобы это выглядело красиво. Вот мы и разработали несколько гирлянд, прикрепленных к разным частям Мишки, чтобы он не заваливался вперед, на спину или набок, чтобы взлетал и держался в воздухе строго вертикально.

Слух о том, что рассматривался вариант посадить в одну из лап оператора, управляющего полетом, собеседник «Огонька» отвергает: не для того столько времени потратили на эксперименты с Мишкой, чтобы рисковать жизнью человека.

— Мы так продумали конструкцию,— разъясняет он,— что не понадобилось даже утяжелителей на задние лапы: все четко было просчитано, в каких именно точках на голове и туловище подвязать вспомогательную гирлянду. Именно поэтому сотрудникам нашего отдела и доверили запускать олимпийского Мишку из «Лужников» — они профессионалы, за ними и было окончательное решение.

Если судить по хрестоматийным кадрам последних минут церемонии закрытия Олимпиады в Москве, все прошло как по маслу: страна, а следом за ней и мир ахнули и всплакнули. Однако самое интересное осталось за кадром. Например, то, что сам Мишка имел рост 8 метров, вместе с гирляндой шаров и все 20 метров, а арка входа на стадион была всего четырехметровой. Поэтому перед сотрудниками долгопрудненского ЦАО, которые осуществляли запуск, стояла задача, чтобы шары в гирлянде ни в коем случае не запутались, это грозило катастрофой: медведь мог налететь на трибуну со зрителями и вместо триумфа был бы скандал. Чтобы исключить сюрпризы, на репетициях операцию отработали до деталей, в итоге мир увидел, как сначала на поле появилась гирлянда разноцветных шаров, а следом — и сам огромный улыбающийся Мишка. Он очень элегантно вылезал из своей «берлоги».

Шаров в гирлянде было 25 штук — все разноцветные, под стать олимпийским кольцам: черные, желтые, зеленые, синие, красные. Но помимо прикрепленных к медвежьему туловищу был еще один шар — необычной раскраски (из палитры пурпурных, сегодня такой цвет по-модному называют «маджента»), его тащил в общей группе один из сотрудников обсерватории.

— О, у этого шара была особая миссия,— хитро улыбается Давид Шифрин.— Именно от него и зависело в конечном итоге, сможет ли полететь Мишка. В те секунды только мы и решали, по какому сценарию пойдет церемония дальше, для этого и нужен был этот контрольный шар-пилот. Хотя это обычная методика: на старте большого воздухоплавательного объекта необходимо абсолютно точно знать направление и силу бокового ветра.

Но зрители видели другое: в сопровождении сотрудников ЦАО, которых приодели в ослепительно-белоснежные костюмы, олимпийский Мишка продефилировал вдоль трибун, гигантских балалаек и артистов массовых сцен, а затем оказался прямо посередине поля «Лужников». Потом зазвучала пахмутовская песня в исполнении Льва Лещенко и Татьяны Анциферовой, кто-то из зрителей уже пустил первую слезу…

— У нас в эти секунды нервы как канаты были натянуты, даже дышать боялись,— признается Давид Меерович.— Но колени не дрожали, нет! Была строжайшая установка: при возникновении малейшего риска никаких медвежьих полетов, покрутились на месте и все на том.

Но не подвели ни Мишка, ни ветер. На словах про олимпийское звонкое эхо, которое «остается в сердцах и мечтах», был выпущен тот самый контрольный шар цвета маджента, а когда благоприятный прогноз «на ветер» подтвердился, прожекторы на стадионе выключили и негромко прозвучала команда «Пуск». Тросы отпустили через 43 секунды после шара-«разведчика» — аккурат на словах «До свиданья, Москва, до свидания»,— и олимпийский Мишка плавно начал подниматься в небо над «Лужниками».

Не обещал вернуться

Выяснить, кто родители Мишки как образа,— задача не легче, чем перечислить всех, кто его создавал и учил летать. Но попробовать стоит: после того как сам талисман был создан художником Виктором Чижиковым (его не стало на прошлой неделе, а последнее интервью — здесь, в «Огоньке»), путь Мишки на стадион и оттуда в небо был непростым. Отследить его помог профессор Аскольд Конович, декан факультета режиссуры и продюсерского мастерства Санкт-Петербургского государственного университета культуры и искусств. 40 лет назад, весьма молодым человеком, Аскольд Аркадьевич стал одним из режиссеров-постановщиков Олимпиады: он отвечал за театрализованные представления.

— Всего было задействовано около 11 тысяч человек,— напоминает он параметры заключительной церемонии,— но 7 тысяч из них — живой экран с флажками, который показывал, как Мишка плакал и лапой махал,— были военные, которых выдавали за спортивное общество. Это сейчас мы привыкли к шоу, а до 1980-го были только официальные церемонии. И мы впервые обратились к Международному олимпийскому комитету с просьбой разрешить сделать театрализованное действие. Между прочим, целый год шла переписка с МОК на эту тему.

Что касается того, как талисман ожил, то, рассказывает собеседник «Огонька», незадолго до Олимпиады он познакомился с дрессировщиком Владимиром Дерябкиным, у которого в цирковом номере «Остров сокровищ» медведи впервые работали сами: выходили на арену, поднимали паруса, залезали на бутафорский корабль, тянули канаты, причем все без человека, одни.

— С тех пор идея с живым медведем жила у меня в голове,— рассказывает Аскольд Аркадьевич.— У нас, режиссеров-постановщиков, был свой штаб в здании всероссийского театрального общества, и все идеи рождались там. Нас даже называли великолепная пятерка: Иосиф Туманов, худрук и главный режиссер, Рафаил Казачек, главный художник, Борис Петров, главный по спорту, я, главный по театральным эпизодам, и Лев Немчик, он работал с живым экраном. И вот как-то раз я рассказал им про свою идею с медведем, который дарит цветы олимпийцам, а затем улетает в корзине на воздушном шаре. Идея понравилась, но в итоге живого медведя все-таки заменили на надувного.

Полет необычного аэростата прошел согласование во всех инстанциях, от КГБ до ПВО, и олимпийский Мишка получил разрешение на свой полет, который и стал символом Москвы-80.

Эффект превзошел ожидания:

— Когда церемония закрытия завершилась,— вспоминает профессор,— еще минут 20–30 никто из зрителей не вставал. Все смотрели в небо. Девушки плакали, их успокаивали. И только через полчаса мы набрались смелости и сделали по стадиону объявление на нескольких языках: «Господа, Олимпиада закончена, Мишка не вернется. Пожалуйста, пройдите к выходу».

Мишка оказался очень послушным, хоть и непилотируемым. Он плавно поднялся над стадионом и завис на высоте в несколько десятков метров. Затем попытался удрать на запад (в Кунцево), но ветер переменился, и через полчаса аэростат встречали на смотровой площадке у МГУ, где его уже известным нам способом обездвижили ответственные милиционеры. Потом его несколько недель ремонтировали в том же цехе опытного завода НИИРПа, где и создавали, затем отправили на ВДНХ. Бывший директор павильона «Юный натуралист», где демонстрировали олимпийского Мишку, Ирина Луцкая вспоминает: хлопот косолапый не доставлял, так как был сработан на совесть, но ежедневного ухода все-таки требовал.

— Бюджет на гелий нам не выделяли, поэтому мы его поддували воздухом из обычного пылесоса, чтобы ухо не опустилось или лапа там не скукожилась,— рассказывает она «Огоньку».— Заниматься этим надо было каждое утро перед открытием: у павильона стояли огромные очереди детей. Ребята со всего Союза ехали, чтобы на него посмотреть. Ну и интуристы тоже. Стоял бесконечный треск фотоаппаратов — Мишка был популярный.

Популярность, увы, не спасла, и выставочная судьба олимпийского талисмана оказалась недолгой: вскоре его место в павильоне ВДНХ занял символ фестиваля молодежи и студентов 1985 года — Катюша, а его самого сдули и передали на баланс в павильон «Спорт». В конце 80-х, когда ВДНХ превратилась во всесоюзную барахолку, огромная куча резины стала занимать слишком много торговой площади, и ее вернули на завод.

Говорили, будто его купил для своего ребенка кто-то из «новых русских». Была версия, что символ сожрали крысы. Но жизнь оказалась еще прозаичнее: во время одного из субботников в цехе рабочие разбирали скопившийся мусор, наткнулись на кучу потрескавшейся и грязной резины, которую, недолго думая, порезали на куски и утилизировали. Несмотря на сверхпрочность, Мишкина ткань режется ножницами легко, как бумага.

Так что в лужниковское небо и в самом деле больше никто не взлетит. Да и медведя такого сегодня вряд ли кто-то возьмется делать. Память об одном из последних советских триумфов — несколько минут архивной кинопленки. Впрочем, Аскольд Конович считает, что, может, оно и к лучшему: та олимпийская сказка в человеческой памяти и должна оставаться именно сказкой. Ее не повторить.