Том Хэнкс в «Грейхаунде» Аарона Шнайдера

На онлайн-платформе Apple TV+ вышел военно-морской боевик Аарона Шнайдера «Грейхаунд» с Томом Хэнксом в главной роли капитана американского эсминца, сопровождающего конвой союзников во время битвы за Атлантику в 1942 году. Рассказывает Юлия Шагельман.

В небольшом прологе картины капитан Эрик Краузе встречается в лобби отеля с возлюбленной (единственную и довольно необязательную женскую роль в фильме играет Элизабет Шу), дарит ей елочную игрушку с цитатой из Библии и предлагает срочно пожениться перед тем, как он отправится в свой первый рейс в качестве командира боевого эсминца. Женщина от предложения вежливо отказывается, пообещав, впрочем, дождаться героя, как полагается, в шесть часов вечера после войны. Почему в своем почтенном возрасте он впервые получил командный пост и почему при всей своей богобоязненности до сих пор не женат — не объясняется. Достаточно того, что играет его Том Хэнкс, а значит, зритель по умолчанию понимает, что человек этот в высшей степени правильный, честный, прямой, хорошо выполняющий свою работу, верный слуга американской демократии и отец солдатам. Как выяснится позже, подходящая цитата из Писания припасена у него буквально на любой случай (будь то похороны павших товарищей или драка двух матросов), а христианское милосердие он готов распространить даже на врага, но больше мы о нем так ничего и не узнаем.

Герой романа Сесила Скотта Форестера «Добрый пастырь» (1955), на основе которого сам Хэнкс написал сценарий «Грейхаунда», был не так прост: опасный переход через Атлантический океан, кишащий вражескими субмаринами, рифмовался с преодолением капитаном Краузе собственных страхов и внутренних сомнений, накопившихся за годы долгой, но не приносившей удовлетворения службы. Вероятно, именно возможность сыграть не самого однозначного, хотя, безусловно, положительного персонажа и привлекла Хэнкса, но где-то по пути со страниц романа на экран все интересные подробности потерялись, и капитан Краузе превратился в очередное воплощение «всеамериканского папы» — образа, прочно прилипшего к актеру уже не только в кино, но и в жизни (не зря же именно он убеждает сограждан носить маски). В полном соответствии с этим отеческим имиджем единственная человеческая деталь, которая сохранилась в фильме,— это подаренные героическому капитану любимой женщиной тапочки, в которые он переобувается в особо ответственный момент.

Остальному экипажу «Грейхаунда» досталось и того меньше. Хоть Краузе, следуя своей роли, и переживает за них всех, как за родных, для зрителя они остаются неотличимыми друг от друга винтиками военного механизма, взаимодействующими друг с другом при помощи недоступного штатскому пониманию жаргона. Пожалуй, самый интересный персонаж здесь — это собственно эсминец, и в его сломанных «дворниках» для иллюминаторов оказывается больше эмоций, чем во всех многочисленных крупных планах капитана Краузе, вместе взятых.

Тем не менее морскому сражению, занимающему подавляющую часть экранного времени, отчаянно не достает напряжения, и дело здесь даже не в том, что с первых кадров понятно, кто выйдет из него победителем. Хотя, зная, что это будут доблестный Краузе и его команда, трудно всерьез реагировать на издевательские речи фашистов, которые те передают на американской радиочастоте в надежде деморализовать противника — в основном, судя по всему, карикатурным немецким акцентом из старых фильмов. Сами бои сняты вполне мастеровито (не зря основная профессия Аарона Шнайдера — оператор, а «Грейхаунд» — всего четвертая запись в его режиссерском резюме): снаряды рвутся, ветер швыряет соленые брызги в лицо персонажам, вражеские подлодки шныряют в глубине под свистящие ноты в саундтреке, невольно напоминающие о фильме «Челюсти», корабли эффектно полыхают в ночной тьме, титры отсчитывают драгоценное время, остающееся до появления авиационного прикрытия; в одной действительно впечатляющей сцене немецкая торпеда проходит вплотную с бортом эсминца, чудом успевшего в последнюю секунду выполнить спасительный разворот. Однако в те моменты, когда камера взмывает вверх, чтобы показать театр военных действий целиком, становится окончательно понятно, что вместо борьбы не на жизнь, а на смерть на экране разворачивается лишенная какой бы то ни было глубины партия в морской бой с игрушечными корабликами. И в отличие от своих героев авторы картины промазали по всем целям.