Досье

В уголовной истории советской политики было много громких дел. Название «кремлевское» утвердилось только за одним

Оно развернулось буквально через несколько дней после убийства Сергея Кирова в Ленинграде 1 декабря 1934 года: 16 декабря анонимная осведомительница секретного отдела Комендантского управления Кремля сообщила «материал» на кремлевских уборщиц: «Работающая в здании правительства уборщица Константинова Анастасия Митрофанова в присутствии Катынской говорила: "Вот посмотри: И.[осиф] С.[талин] хорошо ест, а работает мало. За него люди работают, поэтому он такой и толстый. Имеет себе прислугу и всякие удовольствия"». На донесении — резолюция неизвестного: «Секр.[етно] Проверить вторично через другого осведомителя». Это было первой ошибкой следствия. Спрашивается, что тут проверять?

Одновременно поступил второй сигнал, под стать первому:

«Работающая в здании правительства уборщица Авдеева А.Е. в присутствии уборщицы Мишаковой говорила: И.[осиф] С.[талин] "убил свою жену. Он не русский, а армянин, очень злой и ни на кого не смотрит хорошим взглядом. А за ним-то все ухаживают. Один дверь открывает, другой воды подает и т.д."». Комендант Кремля Петерсон приказал проверить и этот «сигнал». Вторая ошибка.

Оба доноса были доложены секретарю ЦИК Союза ССР Авелю Енукидзе, который ведал уборщицами, но тот проявил либеральную мягкотелость — еще одна и уже непростительная ошибка.

Партийное руководство (КПК и Сталин лично) не оставило это без внимания — чекистов заставили увидеть в полуграмотных сплетнях угрозу государственной безопасности номер один. И «кремлевское дело» завертелось. Были арестованы уборщицы, а заодно с ними истопники, полотеры, электромонтеры, водопроводчики, слесари и дворники. Ведь на работу в Кремль принимали семьями и артелями. Одним словом, прошерстили кремлевское ЖКХ. Устроили допросы с пристрастием, очные ставки.

Затем принялись за чистку Кремлевской библиотеки. Она вся оказалась нашпигована барышнями из «бывших» — княжнами, дворянками, институтками. Справка, составленная в НКВД, уже открыто обвиняла Енукидзе в преступлениях, говорилось, что библиотекарши «принимались не по деловым основаниям, а по половым признакам, исходя при этом из личных связей и готовности сожительствовать с тем или иным ответственным работником». А отсюда один шаг до главного обвинения: «Эта обстановка облегчила проникшим в Кремль к.р. элементам создать контрреволюционную террористическую организацию, поставившую своей задачей убийство тов. СТАЛИНА».

Сталин на одном из заседаний Оргбюро ЦК дополнил картину: «Единственный человек, который имеет доступ в квартиры наших руководящих людей,— это уборщица, которая убирает помещения, это библиотекарша, которая приходит на квартиру под предлогом привести книги в порядок. Кто она, мы часто этого не знаем. Существуют самые разнообразные яды, которые можно использовать очень легко. Насыпал яду в книгу — берешь книгу, читаешь и пишешь, насыпал яду на подушку — ложишься в постель и дышишь, а через месяц — кончено».

Это придало делу новый импульс — в оборот попали военизированная охрана и кремлевские курсанты. Помощник коменданта Кремля Дорошин рассказал о так называемом списке семнадцати. Все члены и кандидаты в члены Политбюро вносились «зашифрованными в таблицу под номерами, обозначающими фамилии». Постоянно отмечался их въезд, выезд, местопребывание в каждый данный момент. А Сталин об этой таблице не знал и ее не санкционировал. Пройдя и этот «этаж», чекисты спустились на новый — родственники и близкие знакомые попавших под подозрение и «изобличенных».

В итоге к лету 35-го года по «кремлевскому делу» были осуждены 109 человек. Потом прошел пленум ЦК с повесткой дня «О служебном аппарате Секретариата ЦИК Союза ССР и товарище А. Енукидзе». Главный гвоздь — доклад товарища Ежова, тщательно отредактированный Сталиным. Второй пункт резолюции звучал набатом: «2. За политическое и бытовое разложение бывшего секретаря ЦИК т. А. Енукидзе вывести его из состава ЦК ВКП(б) и исключить из рядов ВКП(б)». Потом посыпались закрытые письма ЦК, также отредактированные Сталиным, по сути, набор тезисов и «стимулирующие инструкции» руководителям на местах и ответственным работникам. Не забыли даже о топонимике: 28 сентября 1935 года Политбюро приняло решение: «Удовлетворить ходатайство ЦИК Грузинской ССР и переименовать Енукидзенский район Грузинской ССР в Амбролаурский район и гор. Енукидзе — в гор. Амбролаури».