Андрей Кортунов о настоящем и будущем режима контроля над вооружениями

Представьте себе обычную житейскую ситуацию, особенно актуальную для переменчивого лета нынешнего года. Собравшись провести наступившие летние выходные на природе, утром в субботу вы выглядываете в окно и с досадой обозреваете затянувшие небо свинцовые тучи, фиксируете частые сполохи молний на горизонте и улавливаете приближающиеся раскаты грома. Да, конечно, еще вчера синоптики предупреждали о переменной облачности с вероятными дождями, но вчера очень хотелось надеяться, что дожди пройдут стороной. Но, по закону подлости, не прошли!

В такой ситуации у вас имеется целый спектр возможных решений, включающий два крайних варианта. С одной стороны, вы можете позвонить в мэрию, в правительство или в администрацию президента и потребовать срочно поднять в воздух десяток самолетов для немедленного разгона дождевых облаков. С другой стороны, можно попробовать убедить себя в том, что вам не так уж и хотелось тащиться на выходные по забитой дороге куда-то к черту на рога, гораздо приятнее будет провести уикенд, лежа на диване в компании любимого сериала и прилагающихся к сериалу пива и чипсов.

Примерно так же разделились позиции российских экспертов год назад, когда легкая облачность в сфере контроля над вооружениями обернулась ненастьем, то есть когда гипотетическая перспектива выхода администрации президента США Дональда Трампа из Договора о ракетах средней и меньшей дальности (ДРСМД) превратилась в политическую реальность — 2 августа 2019 года договор ушел в прошлое. На одном конце спектра оказались те, кто выступал за спасение договора любой ценой, любыми доступными средствами. Защитники ДРСМД говорили, что его смерть повлечет за собой множество серьезнейших негативных последствий — спровоцирует новый виток гонки вооружений, подорвет стратегическую стабильность не только в Европе, но и во всем мире, приведет к цепной реакции разрушения других двусторонних и многосторонних договоров в области безопасности.

На другом конце спектра расположились явные или скрытые критики договора. По их мнению, ДРСМД уже в момент подписания в конце 1987 года не соответствовал интересам Москвы, был крупной ошибкой генсека ЦК КПСС Михаила Горбачева и министра иностранных дел Эдуарда Шеварднадзе, давая значительные односторонние преимущества Соединенным Штатам. А за тридцать лет ДРСМД и вообще успел безнадежно устареть, особенно с учетом наращивания арсеналов ракет средней и меньшей дальности третьими странами неподалеку от российских границ. Поэтому и прекращение действия договора не стоит драматизировать — в чем-то Россия проиграет, но в чем-то и выиграет, особенно с учетом наличия продвинутых отечественных наработок в создании носителей этой дальности.

Насколько можно судить, российская официальная линия оказалась наименьшим общим знаменателем между этими полярными точками зрения. Конечно же, нет никаких оснований полностью доверять мемуарам бывшего советника президента США по национальной безопасности Джона Болтона, утверждающего, что в разговоре с ним министр обороны России Сергей Шойгу якобы признал, что ДРСМД «утратил свою полезность». Российская позиция в отношении договора хорошо известна и лишена двусмысленностей. Тем не менее складывается впечатление, что Москва не боролась за сохранение ДРСМД столь же последовательно, изобретательно и энергично, как она боролась за сохранение Договора о ПРО двумя десятилетиями раньше.

По всей видимости, уверенности в том, что дождевые облака удастся успешно разогнать, в 2019 году в Москве уже не было.

Впрочем, облака не удалось разогнать и в 2001-2002 годах — несмотря на все усилия Москвы и поддержку этих усилий со стороны международного сообщества, администрация Джорджа Буша-младшего все-таки вышла из Договора о ПРО и запустила процесс разрушения двусторонней модели стратегической стабильности.

Прошедший год не внес ясности в споры между защитниками ДРСМД и критиками договора. Нельзя сказать, что сразу же после отказа США от ДРСМД мир оказался на грани ядерной войны, или что в Европе тут же началась неконтролируемая гонка ядерных вооружений. Смягчая негативные последствия выхода администрации Трампа из договора, Конгресс США в принятом оборонном бюджете на 2020 год предусмотрительно запретил Пентагону приобретать и развертывать новые ракеты наземного базирования средней и меньшей дальности.

Однако алармисты оказались правы, говоря о том, что цепная реакция распада старой системы стратегической стабильности получит мощный дополнительный импульс. В мае 2020 года в Белом доме объявили о решении выйти из Договора по открытому небу. С каждым месяцем все более призрачными становились перспективы продления Договора СНВ-3. Поползли слухи о возможном возобновлении Соединенными Штатами ядерных испытаний, а также об одностороннем пересмотре обязательств США в рамках Режима контроля за ракетными технологиями (РКРТ). В этих условиях многие политики и эксперты приветствовали перенос очередной Обзорной конференции по Договору о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО) с весны 2020 на весну 2021 года — конференция могла бы завершиться эпическим фиаско.

Надо признать, что события последних месяцев отвлекли внимание от контроля над вооружениями, которое и раньше-то не было особенно пристальным. Очередные всплески военных действий в Сирии и Ливии, резкое и неожиданное падение мировых цен на нефть, спровоцировавшее глобальную рецессию, обострение американо-китайских противоречий и, наконец, пандемия коронавируса — все это оказалось политически более значимым, чем последствия развала ДРСМД или перспектива истечения срока действия СНВ-3 без его продления. На протяжении последнего года и в США, и в России приоритеты национальных лидеров все более смещались в направлении внутренних проблем и вызовов. Бесславный финал ДРСМД все больше воспринимался не как трагический сбой отлаженной системы, а как историческая неизбежность, как очередная глава в длинной и печальной летописи разрушения основ глобальной стратегической стабильности. Не первая глава, но и далеко не последняя.

Сегодня, через год после выхода США из ДРСМД, становится все более очевидным, что возвращения к старому миропорядку уже не будет.

Даже если удастся каким-то чудом в ближайшие месяцы разогнать политические тучи и спасти СНВ-3, это уже не возродит советско-американскую модель контроля над вооружениями, сложившуюся почти полвека назад. Робкие надежды на то, что вероятная победа Джо Байдена на президентских выборах в ноябре что-то принципиально изменит в лучшую сторону, на наш взгляд, не имеют под собой достаточных оснований. Уже по той причине, что при президенте Байдене политические отношения Вашингтона с Москвой и с Пекином не будут благоприятствовать достижению каких-то прорывных договоренностей по вопросам безопасности. Кроме того, уже сегодня нетрудно предсказать, что и после ноябрьских выборов Соединенные Штаты останутся глубоко расколотым государством, что сильно затруднит любой согласованный подход США к контролю над вооружениями.

Как справедливо отмечал великий американский экономист Джон Кеннет Гэлбрейт, в политике выбор обычно стоит не между хорошим и плохим, а между неприятным и гибельным. Было бы, разумеется, неплохо вызвать авиацию для разгона сгущающихся туч и восстановления в полном объеме всех прошлых достижений контроля над вооружениями, включая ДРСМД, ПРО, ДОН, ДОВСЕ, а также подтвердить непреходящую ценность СНВ-3, ДНЯО, РКРТ, ДВЯЗИ и др. Но появления в небе спасительной авиации придется ждать долго; у нынешних политиков просто нет достаточной мотивации для того, чтобы сжигать свой дефицитный политический керосин в борьбе с грозовыми облаками. Слишком много других проблем и забот, включая экономический кризис, изменения климата, международные миграции и последствия пандемии коронавируса. Контроль над вооружениями — увы! — давно утратил былое место центрального вопроса мировой политики, и с этим так или иначе придется мириться.

Но лежать на диване с банкой пива и пакетом чипсов, старательно делая вид, что «и не очень-то хотелось», что мы прекрасно проживем и без всякого контроля над вооружениями вообще,— тоже не лучший выход из сложившейся ситуации. Соблазны «ядерного суверенитета», «стратегической автономии» и даже «стратегического изоляционизма» без каких бы то ни было ограничений, безусловно, велики для всех ядерных держав. Для одних игроков — это надежда победить в неконтролируемой гонке вооружений за счет превосходящей ресурсной или технологической базы. Для других — возможность гарантировать эффективность «асимметричного» ответного удара при любом гипотетическом сценарии ядерного столкновения. Для третьих — расчеты хотя бы частично нивелировать неблагоприятное для себя соотношение ядерных потенциалов за счет сохранения ситуации «стратегической неопределенности» в отношении своих возможностей и намерений. Однако все эти надежды, возможности и расчеты не более чем мираж, эфемерная иллюзия. Старая сентенция о том, что нельзя обеспечить свою безопасность за счет безопасности других, при всей ее банальности, остается верной и для XXI века. Бесконтрольная гонка вооружений — это не только постоянно растущие материальные издержки, но также и постоянно растущие риски.

Если разогнать облака никак не получается, а лежание на диване становится все менее комфортным, то пора искать зонтик.

Чтобы уверенно двигаться в будущее, лидерам ядерных стран для начала надо бы признать свои ошибки и заблуждения недавнего прошлого. История щедрой рукой отсыпала «ядерной пятерке» тридцать лет на то, чтобы найти устраивающую всех формулу перехода от старой биполярной модели стратегической стабильности XX века к новой многосторонней модели XXI века. Но эти три десятилетия по факту были бездарно и безвозвратно упущены. Теперь старая модель стабильности быстро и необратимо разрушается, в то время как новая модель пока не просматривается даже в самых общих чертах. Мир вступает в сумеречную зону — это уже не отдельный дождливый денек солнечным летом, но начинающийся длительный сезон дождей. По очень многим причинам геополитического, организационного, технического и даже психологического характера в ближайшие годы, скорее всего, не удастся согласовать, подписать и ратифицировать новые «классические» договоры об ограничении вооружений.

Примерная конструкция необходимого ядерным державам зонтика не слишком сложна. Она включает в себя расширение каналов связи между военными на всех возможных уровнях, обмен информацией о своих ракетно-ядерных силах, стратегических доктринах и планах модернизации, параллельные меры по снижению уровня боеготовности ракетных систем, начало содержательных консультаций о наиболее опасных военных технологиях, совместное противодействие угрозам ядерного терроризма и распространения ядерного оружия. Раскрыв над собой этот зонтик, «ядерная пятерка» смогла бы не только снизить риски и сократить издержки неизбежного нового витка гонки вооружений, но также и наработать опыт работы в многостороннем формате, создать минимум доверия, критически важного для решения более амбициозных задач в ядерной сфере.

Андрей Кортунов, эксперт клуба «Валдай», генеральный директор РСМД