К чему ведет победа Байдена в президентской гонке

Приближение президентских выборов в США в ближайшие месяцы будет главным предметом нервозности рынков: события 2020 года, в отличие от предшествующих трех лет президентства республиканца Дональда Трампа, наконец создали по крайней мере теоретическую возможность победы кандидата-демократа, которым во второй половине августа официально стал Джо Байден.

Опасения прихода демократов во главе с Байденом к власти в мире устроены очень сложно: непосредственные риски реализации этой предвыборной программы для США не очень велики, но слишком пугают возможные катастрофические, а не рутинные сценарии,— настолько, что их существование само по себе может иметь последствия вне зависимости от того, останется ли Трамп в вашингтонском Белом доме или нет.

Официальное вступление Джо Байдена на стороне Демократической партии в предвыборную гонку в США, которая должна завершиться в ноябре, произошло 17 августа, но, строго говоря, кампания Байдена ведется с мая 2020 года и ведется сама по себе так тихо и спокойно, что впору верить ее официальному содержанию. Со стороны (а мы можем говорить о предвыборной кампании в США только как о событии внешнем, но очень важном для всего мира — тонкости внутреннего содержания предвыборной гонки в США, видимо, для нерезидента США на практике непостижимы) даже удивительно, что именно Байдена, очень пожилого и не слишком яркого и экспрессивного политика-демократа, можно рассматривать как человека, который способен разрушить мир. Ведь, в сущности, основной сценарий выборов-2020 в США если и отличается от выборов, проигранных четыре года назад Хиллари Клинтон, то лишь в сторону незрелищности. В самом деле, что предлагает США и миру Джо Байден?

Важное уточнение: в отличие от Дональда Трампа, который республиканцем является, по сути, более технически, чем содержательно и принимает большинство решений не потому, что так решила Республиканская партия США, а потому, что это считается необходимым, Байден — отчетливо командный игрок. О его собственных политических предпочтениях и интересах известно совсем не так много. Во всяком случае, в основном то, что он говорит последние полвека (а Байден в американской политике чуть менее 50 лет, из них восемь лет вице-президентом при демократическом президенте Бараке Обаме, причем ничем особенно не прославившимся вице-президентом, что для США нечасто), практически никогда не расходилось с медианной точкой зрения в Демократической партии при любом разбросе мнений внутри нее.

Программа же Демпартии на этих выборах, она же программа Байдена, очень проста: все, чем предполагается заняться,— отменить все ключевые экономические и внешнеполитические решения, которые приняты при Трампе, и продолжать жить как в старые добрые времена Обамы.

В сущности, написано именно это, все остальное — более или менее декорации. Идея Байдена — вернуть на старый уровень налоги на корпоративные прибыли, резко сниженные при Трампе, вернуться к «углеродной повестке» и борьбе с «глобальным изменением климата» (и, вероятно, Парижским соглашениям), примирившись в этом вопросе с ЕС и Великобританией, повысить налоговые перераспределения в государственные научные разработки, в сокращение неравенства территорий, прекратить кампанию по ограничению иммиграции в США. В мировой тематике программа демократов — снизить градус противостояния Китаю и повысить давление на Россию (в реальности режиму РФ в этой ситуации мало что угрожает, на деле позиции экспертов-демократов гораздо мягче республиканских), повернуться обратно в сторону международных организаций — от МВФ до ВОЗ. Прочее (например, обещание усилить прогрессивные налоги на сверхбогатых), в сущности, не важно — основной мыслью Демократической партии США на 2020 год является возвращение в 2008 год.

Это, кстати, сама по себе довольно сильная идея — в силу того, что и в США, и за ее пределами мало кто назовет последнее десятилетие особенно счастливым или даже просто удачным. Но она нереализуема, и именно поэтому страхи вокруг прихода Джо Байдена к власти так сильны: если это случится, маловероятно, что все будет так, поскольку мир действительно изменился за последние годы, и дело не только в Трампе.

В экономической части главная проблема программы в том, что обратного исхода американских компаний, при Трампе действительно массово возвращавшихся с инвестициями в США, за пределы страны ждать уже невозможно — ни технически, ни идеологически. Так же, как невозможно отыграть назад нефтегазовую независимость США, достигнутую при Трампе, развернуть обратно соглашение НАФТА с Канадой и Мексикой, «вернуть обратно» еще десятки важных вещей, сделанных Трампом. Главный катастрофический сценарий — это, собственно, попытка демократов буквально вернуть страну во времена Обамы (что, предположительно, и будут пытаться делать), которая будет сопровождаться принципиально другими, нежели восемь лет назад, ответами и в США, и в мире.

Но еще более катастрофичен сценарий, в котором сами демократы внутри себя не могут договориться после победы Байдена о том, что на самом деле им нужно делать. Внутренний раскол Демократической партии и выход на арену радикального крыла демократов — в данном случае уже отчетливо социалистов — в «тренировочной» версии видели все: медиакампания против Трампа продолжается уже почти пять лет, и ведется она по большей части радикальными активистами-демократами. «Умеренная», ориентированная на госбюрократию США часть демократов, в сущности, загадка для внешнего наблюдателя: кто они? Что хотят делать они — в отличие от активистов кампании BLM, друзей Палестины, университетских специалистов по гендерным и постколониальным проблемам? Что будут предлагать они в противовес марксисту-демократу Бенни Сандерсу и пламенной, много более буйной, чем все безумцы в российской Госдуме, Александрии Окасио-Кортес? Эксперты обычно говорят о первоклассной системе сдержек и противовесов во власти США, собственно и породившей возможность такого радикализма политиков. Но умеренным демократам также придется повышать ставки — хотя бы для того, чтобы не уступать радикальным демократам.

И это может быть только очень дорого, что в текущей ситуации само по себе катастрофа. Главное отличие Дональда Трампа от Рональда Рейгана в этом смысле бюджетная политика: и без пандемии коронавируса бюджет США при Трампе отдалялся от сбалансированности, а эпидемические расходы сами по себе были огромны. Если бы Джо Байден брал себе за образец Билла Клинтона, можно было бы надеяться на то, что при победе демократов ситуация здесь (а значит, и в мировых финансах) будет по крайней мере не ухудшаться. Но при вернувшихся демократах ей почти невозможно не ухудшаться — любая их настоящая и серьезная, а не предвыборная программа не может быть реализована без дальнейшего расширения дефицита бюджета США, будь она программой построения социализма, программой борьбы с социальной несправедливостью, программой решения экологических проблем, программой научного скачка, программой дружбы с Китаем — да какой угодно реальной программой, отличающейся от традиционной республиканской.

Тяжесть этой проблемы усугубляется тем, что объективные шансы Байдена выиграть выборы в США, возможно, действительно выросли — пандемия, плюс кампания BLM-протестов в США, плюс подросшая безработица, плюс вновь повысившийся при Трампе статус США как мирового идеологического лидера выглядят очень внушительно. Все, что сейчас считается «безумствами Трампа», по крайней мере делается инициативно и с расчетом на результат. «Рациональность Байдена», увы, будет вынужденной и ориентированной на ликвидацию внезапно возникших из ниоткуда проблем. При этом то, что весь остальной мир совершенно не горит желанием заместить функции США в мировой политике и, шире, в мировой цивилизации, было очевидно еще при Обаме.

Но придется — и это то, чего большинство населения планеты, не исключая и самих американцев, на деле опасается больше всего. И это ожидание настолько сильно, что оно само по себе может влиять на мировые экономические тренды накануне выборов в США. Остается надеяться, что это влияние будет благотворным — времени до ноября 2020 года осталось очень мало для таких серьезных вопросов, как судьбы всего мира.

Дмитрий Бутрин