Па-де-вирус
Татьяна Кузнецова о танцевальной жизни эпохи карантина
В марте 2020 года балетная жизнь во всем мире прервалась, а история балета поделилась на до и после коронавируса. В ожидании нового сезона Татьяна Кузнецова вспоминает балетные сюжеты эпохи самоизоляции.
Главное требование противовирусной безопасности — держать дистанцию — противоречит самой сути балета как искусства
Фото: Александр Миридонов, Коммерсантъ
Во время карантина балет, искусство по природе своей коллективное, физиологичное, завязанное на телесных контактах и совместном тренинге, оказался наиболее уязвимым. Но балетные труженики, люди преимущественно молодые, деятельные и оптимистичные, быстро освоились в новой ситуации, позволив танцу оказаться в авангарде сетевой жизни.
Одним из основных проявлений артистической активности стали домашние видеоролики на производственную тему. Иван Васильев и его коллеги из Михайловского театра скомпоновали монтаж балетно-бытовых аттракционов, спародировав известные эпизоды балетов в комнатных условиях: тореадор Эспада в ванной с мулетой из банного полотенца; Китри на кухне, выбивающая пуантную дробь и одновременно шинкующая овощи; Жизель, плывущая в арабеске с метлой в руках. Преимущественно в шутливом духе выступили и артисты других театров, в частности Большого и Парижской оперы, выбравшие сквозным сюжетом балетный класс: солисты делали станок на кухнях и балконах, в огородах и спальнях. В кадр забредали коты, собаки и малолетние дети, что сообщало зрелищу очарование интимности и множило лайки.
Просветительская линия появилась почти одновременно с развлекательной. По всему миру балетные лидеры и целые театры (в первых рядах Мариинский) принялись давать уроки онлайн (исключение — Ковент-Гарден, запретивший нелицензированным специалистам приобщать к балетному тренажу неподготовленных посетителей интернета). Любой желающий в любом углу своей квартиры мог позаниматься вместе с Элеонорой Аббаньято, парижской этуалью и худруком Римской оперы; Тамарой Рохо, примой и директором Английского национального балета; Юго Маршаном, молодой парижской этуалью; известными российскими артистами.
Любители балета получили уникальную возможность сравнить особенности различных методик классического тренажа.
А для тысяч профессионалов ежедневные занятия — с интернет-педагогом или индивидуальные — стали единственным способом поддержания формы. Несовершенным, конечно: ни вращения, ни прыжки, ни большие адажио с турами в домашних условиях отрабатывать невозможно (на эту тему преуморительный ролик выпустил Балет Монте-Карло).
Еще раньше, чем практические занятия, духоподъемные ролики и образовательные лекции, в интернете начались трансляции репертуарных спектаклей и архивных записей. Пермь, обладательница собственной видеостудии, первой открыла онлайн-сезон 18 марта, Мариинка — 19 марта. Большой театр, уладив формальности с правообладателем — французской компанией Bel Air, присоединился к концу марта. Активничали практически все мировые театры и труппы от обычно наглухо закрытого New York City Ballet до достаточно открытого NDT (Нидерландский театр танца). Десятки редчайших исторических записей (вроде прижизненных баланчинских спектаклей), топовые классические балеты (всевозможные «Щелкунчики», «Спящие» и «Лебединые озера»), канувшие в Лету проекты (как кафкианское «Превращение» Артура Питы с Эдвардом Уотсоном в главной роли) оказались доступны бесплатно и собрали миллионы зрителей — пандемия невероятно расширила балетную аудиторию.
Кроме демонстрации стратегических запасов балетные люди пытались производить и новый продукт. Чуть ли не единственной российской попыткой стал видеофильм «Прощай, старый мир» «Балета Москва». Показанный в соцсети «ВКонтакте» и собравший за сутки показа немыслимые для современного танца 643 258 зрителей — этот опыт был полностью «самоизоляционным». Шестеро артистов находились в своих квартирах в Москве; хореограф Варнава, художник Павел Семченко, композитор Денис Антонов, исполнявший свое творение вживую,— в Петербурге; монтаж в режиме онлайн осуществлял Олег Михайлов из Кёльна.
Пронизанный правдой момента «Прощай, старый мир!» едва ли будет иметь продолжение, однако о технической возможности постановки балета и репетиций в дистанционном режиме задумались и ведущие хореографы, в частности Алексей Ратманский.
Но это от безысходности. В целом балетные профи полагают, что никакой Zoom не заменит личного контакта с исполнителями. А потому самые неуспокоенные авторы — Джон Ноймайер в Гамбургском балете, Пол Лайтфут и Соль Леон в NDT — предприняли невероятные усилия, чтобы поставить спектакли «живьем» уже этим летом: убеждали чиновников и профсоюзы, дезинфицировали помещения, соблюдали предписания о «социальной дистанции», но настояли на своем. Замечательный «Standby» Пола Лайтфута (современную версию экзерсиса, отсылающую к знаменитым «Этюдам» Черни-Ландера), а также «She Remembers» Соль Леон можно было посмотреть на сайте NDT: балеты записали прямо на сцене театра, и любой желающий мог убедиться в потрясающей форме как артистов, так и самих хореографов. Войдут ли эти спектакли в афишу, пока неизвестно: культовые авторы-руководители, чьи работы определяли репертуар NDT последние полтора десятка лет, уходят из труппы. Контракт с ними ее новый директор не продлил.
А вот «Призрачный свет» Джона Ноймайера, поставленный на фортепианную музыку Шуберта, рассчитан на живого зрителя. Пока балет, в котором участвует вся труппа, существует в виде пазла — разрозненных фрагментов. Его предстоит собрать в августе, а 6 сентября, если не всплеснет вторая волна,— показать публике, рассаженной в зале по всем правилам нового времени. Но предсказывать, каким будет новый сезон в мировом балете,— все равно что гадать на кофейной гуще.
Дебет не станцевался с кредитом
Закрытие театров в России и мире произошло с разбросом в неделю — от 10 до 18 марта. И почти сразу многие принялись бороться за зрителя — с помощью интернет-трансляций репертуарных спектаклей, показа архивных записей, образовательных программ и прочих активностей. Мариинский театр гордо называет цифру: в общей сложности около 100 млн просмотров всех онлайн-показов, представленных на канале театра. Большой на своем YouTube-канале показал столько спектаклей своего «золотого фонда», что, по подсчетам театра, потребовалось бы 16 лет непрерывных выступлений, чтобы сыграть все это вживую. Одна его репертуарная «Спящая красавица» собрала рекордные 1,1 млн просмотров. Региональная Пермь собрала больше 4,4 млн зрителей. Мировые труппы тоже проявляли неслыханную щедрость, предоставляя зрителям свои драгоценные записи. Но все это проекты имиджевые, работающие на будущее. Карман театров бесплатные показы не наполнили.
Всем им пришлось возвращать зрителям деньги за проданные заранее билеты, подсчитывать убытки от непоказанных спектаклей, оплакивать уже потраченные средства на подготовку премьер, так и не успевших увидеть свет, и припоминать прочие неполученные доходы. Мариинский театр на вопрос “Ъ”, какую сумму потерял театр из-за карантина, отвечать не стал. Цифры, представленные остальными, впечатляют: с марта по июль Большой только на билетах потерял 850 млн руб. Музтеатр Станиславского, не показавший 93 спектакля и не поехавший на гастроли, недосчитался 162 млн руб. Михайловский погорел на 305 млн руб. (из них 85,5 млн пришлось вернуть за проданные билеты). Скромная Пермь за три месяца карантина недополучила около 30 млн руб., притом что многие зрители не пожелали возвращать билеты, рассчитывая использовать их в следующем сезоне. Не все театры пожелали обнародовать цифры финансовых потерь, считали убытки тоже по-разному, да и бюджеты трупп региональной Перми и государственного Большого несопоставимы.
У немцев, впрочем, разница убытков тоже велика: берлинская «Штаатсопер» потеряла €1,3 млн, а Баварская опера — целых €7,5 млн. И надо еще отметить, что миллионы, указанные музыкальными театрами, суммируют общие потери — и оперы, и балета. В любом случае понятно одно: всем поголовно придется затянуть пояса.
Новый сезон дела не поправит. Повсеместно принятые правила безопасной рассадки («шахматной» — через ряд и с пустым креслом между зрителями-одиночками либо семейными парами-группами, которым разрешено сидеть потеснее, без дистанции) снижают число зрителей в самом лучшем случае вдвое, а чаще всего втрое против обыкновенного.
Помимо чисто эмоциональных потерь (в полупустом зале и зрителям неуютно, и артистам уж точно некомфортно психологически), очевидно, что театры не только не смогут заработать на билетах, но и рискуют уйти в убыток: показ музыкальных представлений, особенно старинной классики с ее многолюдством, обстоятельными декорациями и десятками, если не сотнями костюмов — удовольствие очень дорогое. В такой ситуации заработать можно только на малогабаритных гала с соло и дуэтами на голой сцене. Неслучайно именно с таких представлений начала возрождаться летняя балетная жизнь.
Впрочем, дисциплинированные западные труппы готовы работать в любых условиях, уповая, что гранты муниципалитетов, пожертвования состоятельных «друзей театра», государственные бюджетные средства и прочие меры поддержки помогут им продержаться на плаву. Готовы открыться со всеми зрительскими ограничениями и наши театры, но без всякого удовольствия. Почти все директора против «шахматного» порядка и предпочли бы дождаться времени, когда все будет как раньше. Выбора, однако, нет ни у кого.