Ксения Рождественская о Барбаре Хаммер, пионерке квир-кино

В рамках 5-го Московского международного фестиваля экспериментального кино MIEFF в Летнем кинотеатре Garage Screen пройдет первая российская ретроспектива американского авангардного режиссера и художницы Барбары Хаммер

Выступая на одной из своих ретроспектив, Барбара Хаммер сказала: «Я никогда не смотрела свои фильмы в хронологическом порядке. Посмотрю их вместе с вами и, может быть, пойму, куда иду».

Если смотреть ее фильмы подряд, становится очевидно: больше всего Барбару Хаммер — активистку, видеохудожницу, визуального философа, поэта, лесбиянку, умершую в марте 2019 года,— интересовало тело, время и познание себя.

В конце 60-х Барбаре Хаммер исполнилось 30 лет, и она, по ее словам, вступила в подростковый возраст, возраст свободы. Подросток считает, что любой выбор — это прежде всего отказ от миллиона других восхитительных возможностей. Барбара Хаммер никогда ни от чего не отказывалась. В 30 лет она осознала и приняла собственную гомосексуальность и начала снимать фильмы о женской телесности. А также делала все, что приходило ей в голову. Например, рисовала, придумывала перформансы, писала свое имя и адрес на бумажке, клала бумажку в воздушный шарик и отправляла его летать: кто-нибудь когда-нибудь обязательно найдет это послание.

Она монтировала образы и идеи, часто накладывая их друг на друга, находя новую поэтику в соотношении звука, цвета, фотографии. В книге «Хаммер! Делая кино из секса и жизни» Барбара вспоминает эпизод из своей молодости: выяснив, что замужество ей не подходит, она решила найти себя в искусстве и пошла в школу рисования. На первом же занятии моделью оказалась женщина на мотоцикле, и это настолько воодушевило Барбару, что она нарисовала этой женщине шесть рук и шесть ног. Так же началось ее кино — экспериментальные фильмы о теле и его возможностях, о прикосновениях и о свободе быть тем, кто ты есть.

Хаммер сделала свой первый фильм в 1968 году, прошла через киноавангард 70-х и новый нарратив 80-х, снимала и поэтические видеоэссе о прикосновениях («Синхронное прикосновение», 1981), и сатиру на слащавые диснеевские образовательные видео о месячных («Менструации», 1974), и документальное кино о маргинализированности, исторической «невидимости», о цензуре и взаимодействии прошлого и настоящего («Нитратные поцелуи», 1992). В фильме «Хочешь познакомиться с соседом? Запись из нью-йоркского метро» (1985) она спрашивает у пассажиров в метро, что они читают и что читает их сосед. Из этих легких случайных диалогов вырастает идея дегуманизации ньюйоркцев, ежедневно проделывающих один и тот же путь с одними и теми же попутчиками, но не воспринимающих этих попутчиков как возможных собеседников. Сама Хаммер одета в самодельную маску из карт нью-йоркского метро — супергероиня, способная разговаривать с людьми в подземке.

Кино Барбары Хаммер то и дело запрещали к показу. Тело на экране часто кажется оскорбительным, но еще оскорбительнее — свобода, те самые миллионы восхитительных возможностей. В 1979 году, когда ей запретили показывать «Множественный оргазм», Хаммер в течение семи минут — столько длится фильм — рассказывала, кадр за кадром, свое кино и пересказывала эротические истории, которые помогли ей достичь оргазма в этом фильме.

Она всегда была активисткой, то есть делала невидимое видимым. В своих фильмах она рассказывала истории, остающиеся в слепой зоне, «невидимые» истории гомосексуальности. Она говорила о женском теле — влюбленном, счастливом, менструирующем и, в конце концов, умирающем. Узнав, что у нее рак яичников, Хаммер стала активисткой еще одной слепой зоны: она решила стать «менеджером собственной смерти». Читала лекции «Искусство умирания», отслеживала «интересные, завораживающие процессы» в своем организме и утверждала, что искусство умирать — то же самое, что искусство жить.

Философ и поэтесса, Хаммер всегда интересовалась метафорой, двойной экспозицией, сдвигом смысла. Когда ей прописали бифокальные очки, она поместила их перед камерой: «Через двойные линзы я видела удвоенные образы. Это идеально соответствовало моим ощущениям — я была женщиной, жившей в мужском мире». Во всех ее фильмах есть эта двойственность: не просто образы, наложенные друг на друга, как, например, в фильме «Лошадь — это не метафора» (2008), где у Хаммер, проходящей через химиотерапию, в каком-то стоп-кадре оказывается глаз лошади, тоже раковой больной. Двойственность — это поэтическая и политическая категория, это постоянное ощущение себя как чужого, другого, человека, который идет против правил. Точнее, по словам самой Хаммер, человека, который умеет «видеть правила и имеет возможность нарушать, переставлять местами, подчеркивать, зачеркивать и игнорировать их».

Ее фильмы — ода телесности, исследование прикосновений. Монтируя свой самый, пожалуй, известный фильм «Дайктактикс» (1974), она внезапно решила оставить в нем лишь те кадры, где есть прикосновения,— получился манифест женской гомосексуальности, «лесбийский рекламный ролик», как она сама называла это кино. Хаммер утверждала, что невозможно сделать лесбийский фильм, используя «патриархальный и гетеросексуальный метод — например, нарратив. Повороты сюжета — это мужские повороты». В ее картинах нет стандартных «поворотов сюжета», но есть повороты мысли, чувства, оптики. «Если бы существовала библиотека лесбийского кино, я вряд ли сделала бы „Дайктактикс”»,— говорила она, пытаясь определить свое место в истории кино. Ее фильмы сами стали основой такой библиотеки.

«Моя идея заключается в том, что публика может взять на себя ответственность за просмотр фильма». Поэтическое, философское, чувственное, пугающее, игривое,— кино Барбары Хаммер делает невидимое — видимым.

Летний кинотеатр Garage Screen, 22 и 23 августа, 20.00