Индо-пакистанский конфликт прирастает Китаем

Республика Индия отметила сразу две даты, определяющие стратегию «самой многочисленной демократии мира». Вслед за первой годовщиной «исторического решения» о реорганизации штата Джамму и Кашмир в две союзные территории 15 августа страна отпраздновала День независимости, проходивший в экстремальных условиях пандемии. Прошедший год стал самым серьезным испытанием индийской модели развития, учитывая, что впервые стране пришлось вести борьбу сразу на трех фронтах: против COVID-19, кашмирского сепаратизма, поддерживаемого Пакистаном, и «китайской угрозы», обострившейся до предела в связи с территориальным спором за все тот же Кашмир.

Независимость в тисках пандемии

День независимости, отмечаемый с 15 августа 1947 года, когда первый премьер-министр независимой Индии Джавахарлал Неру впервые поднял над Красным фортом в Дели национальный трехцветный флаг, символизируя уход британских колонизаторов, в нынешнем году заметно отличался от торжеств предыдущих лет.

Причиной стала не идущая на спад пандемия коронавируса, которая, несмотря на принимаемые правительством с марта жесткие меры, вывела Индию в тройку лидеров по числу зараженных COVID-19 — вслед за США и Бразилией.

В связи с пандемией традиционная церемония у стен Красного форта проходила при меньшем скоплении гостей, без детей и школьников, всех присутствующих обязали надеть маски и рассадили на расстоянии около двух метров друг от друга.

Появившийся на балконе Красного форта индийский премьер Нарендра Моди в своем обращении к нации назвал одним из приоритетов своего правительства победу на коронавирусом.

Выступавший вскоре после того, как Владимир Путин объявил об официальной регистрации в России первой в мире вакцины от коронавируса «Спутник V», Нарендра Моди заверил нацию, что в мировой гонке за обладание средством от COVID-19 Индия также находится в группе лидеров.

«Три вакцины находятся на разных этапах тестирования. Когда ученые дадут добро, мы будем готовы с производством. У нас есть "дорожная карта" того, как вакцина дойдет до каждого индийца за максимально короткий срок»,— заявил Нарендра Моди.

Накануне Дня независимости сразу две индийские компании — Zydus Cadila и Bharat Biotech — сообщили о начале первой фазы испытаний вакцин ZyCoV-D и COVAXIN собственной разработки.

Кроме того, в канун 73-й годовщины независимости Институт сыворотки Индии заявил о начале заключительной фазы испытаний вакцины от коронавируса Covishield, разработанной Оксфордским университетом и компанией AstraZeneca.

«От имени всей нации я хочу поблагодарить всех борцов с коронавирусом. Всех тех работников здравоохранения, врачей и медсестер, которые неустанно трудятся, чтобы служить нации»,— резюмировал индийский премьер.

В своем обращении к нации он впервые обнародовал еще один приоритетный проект в рамках национальной программы здравоохранения, предполагающий выдачу каждому гражданину Индии идентификационной карты здоровья (Health ID card).

«Каждый индиец получит идентификационную карту здоровья. Каждый раз, когда вы посещаете врача или аптеку, это будет отмечаться в карте здоровья и отражаться в вашем профиле на общенациональном уровне. От назначения врача до рекомендованного лекарства — все будет указано в вашем профиле здоровья»,— сообщил Нарендра Моди.

«Старейший конфликт на повестке ООН»

Неутихающая пандемия, продолжающая бить антирекорды по числу заболевших, несмотря на введение в стране жесткого карантина еще в марте, стала не единственным вызовом правительству Нарендры Моди, все более активно демонстрирующему свои региональные и глобальные амбиции.

Вторым неоконченным сражением остается битва за полноценную реинтеграцию в состав индийской федерации Джамму и Кашмира, который 5 августа прошлого года был преобразован из штата в две союзные территории — Джамму и Кашмир и Ладакх. Это произошло после того, как парламент страны отменил статью 370 конституции, которая наделяла населенный преимущественно мусульманами и приграничный с Пакистаном индийский штат особым статусом.

Для людей, не посвященных в хитросплетения реалий Южной Азии, где находятся два враждующих между собой соседних государства — ядерные Индия и Пакистан,— вопрос о статусе Кашмира может показаться чем-то отвлеченным, второстепенным и экзотическим. В самом деле, казалось бы, какая разница, как будет называться этот регион — штатом или двумя возникшими на его месте союзными территориями.

Между тем вопрос о статусе Кашмира остается тем маркером, который во многом определяет будущее этого региона, где проживает треть населения планеты, а также стратегию индийской модели независимого развития и отношений в треугольнике Индия—Пакистан—Китай.

Потому что кашмирская проблема, возникшая сразу после раздела Британской Индии на Индию и Пакистан, на заре существования Организации Объединенных Наций, на сегодняшний день имеет официальный статус «старейшего конфликта на повестке ООН».

И на самом деле, мы имеем дело не просто с битвой «за скалы», не имеющие богатых природных ресурсов и тем не менее в реалиях сегодняшнего дня приобретающие для каждой из сторон огромное значение. Потому что в Кашмире продолжается битва противоположных государственных концепций, становящихся все более непримиримыми после раздела Британской Индии на Индию и Пакистан.

Нельзя не признать: в течение более семи десятилетий индийский Кашмир был «государством в государстве», обладая особыми правами, но при этом снискав себе репутацию самого проблемного индийского региона, заметного отстававшего от остальной страны по уровню экономического и социального развития и относившегося с большим недоверием к центральному правительству в Дели.

Под сенью Гималаев, на «крыше мира» время текло медленно, при этом поддерживаемые Пакистаном несколько поколений «борцов за свободу» — вооруженные сепаратистские группировки — считали нахождение Кашмира в составе Индии нонсенсом, исторической аномалией и добивались его отделения, называя индийскую федерацию не демократией, а «тюрьмой народов».

При этом не только спонсором, но и политическим ориентиром для них было и остается «страна чистых» (буквальный перевод с персидского и урду названия Пакистана).

Изначально не смирившийся с вхождением Джамму и Кашмира в состав Индии, Пакистан расценил это как «оккупацию» и стал поддерживать действующие на территории штата сепаратистские группировки. Из трех индо-пакистанских войн Кашмир был причиной двух — в 1947 и 1965 годах. Причем первая война вспыхнула сразу после того, как обе страны обрели независимость в результате раздела Британской Индии на Индию и Пакистан. Тогда Пакистан сумел занять треть Кашмира.

Что же касается особого статуса Кашмира, остававшегося неизменным на протяжении десятилетий, то он стал результатом непростых договоренностей, достигнутых вскоре после обретения Индией независимости в августе 1947 года. Тогдашний правитель княжества Джамму и Кашмир махараджа Хари Сингх, обладавший завидным искусством политического лавирования, подписал соглашение о вхождении этой территории в состав независимой Индии, при этом выторговав у индийского руководства ряд особых прав для своего княжества. Уже тогда стороны договорились, что особый статус Джамму и Кашмира будет иметь «временный характер», не уточнив, сколь долго он будет существовать.

Как выяснилось, временный статус просуществовал вплоть до 5 августа 2019 года. Только год назад правительство индийского премьера Нарендры Моди пошло на тот шаг, который до него не решалась сделать ни одна администрация в Дели: отменить 370-ю статью конституции.

«Статья 370 конституции превратилась в препятствие для дальнейшего развития страны, и ее пришлось упразднить»,— пояснил “Ъ” смысл преобразований посол Индии в России Бала Венкатеш Варма.

Возникшие на месте штата Джамму и Кашмир две союзные территории, одна из которых стала называться Джамму и Кашмир, а другая — Ладакх, стали территорией, на которой действуют те же законы, что и в остальной части страны.

После отмены 370-й статьи отношения центра и мятежного штата ждала неизбежная радикальная трансформация. Если раньше большинство решений, принятых центральным правительством, должно было утверждаться местной ассамблеей, то теперь бывший штат перешел под прямое управление центра, как и другие штаты. Кроме того, после изменения статуса Джамму и Кашмира право покупать землю в Кашмире получили все граждане Индии, а не только жители штата, как это было раньше.

Считая своей исторической миссией лишение Кашмира статуса священной коровы, на которую не распространяются законы остальной Индии, премьер Моди сделал сразу несколько заявлений, обосновывающих правомерность решения федеральных властей. Его главная идея сводилась к тому, что существовавший на протяжении более 70 лет статус-кво вокруг Кашмира оставался препятствием для развития, способствовал ущемлению прав человека и не позволял эффективно бороться с терроризмом, в связи с чем у федерального центра просто не было иного выбора.

«Прошлые договоренности вели к коррупции и непотизму, а также к несправедливости в том, что касалось прав женщин, детей, неприкасаемых и общин»,— заявил Нарендра Моди в своем обращении к нации, прозвучавшем в ходе празднования предыдущего Дня независимости Индии 15 августа прошлого года.

«Джамму и Кашмир, а также Ладакх могут внести значительный вклад в развитие Индии. Мы можем вернуть региону его былую славу»,— пообещал Нарендра Моди.

Перемежая свое эмоциональное выступление многократным обращением «братья и сестры», Нарендра Моди выразил убежденность, что упраздненная его правительством статья индийской конституции «использовалась Пакистаном как оружие для того, чтобы манипулировать эмоциями людей». «Ценой этого за последние три десятилетия стала потеря более 42 тыс. жизней»,— напомнил индийский премьер. При этом он пообещал, что уже в ближайшее время в регионе начнут создаваться новые рабочие места и будут реализованы многочисленные социальные программы, которые позволят его жителям убедиться, что решение федеральных властей вовсе не было фатальной ошибкой.

Чтобы покончить с имиджем индийского Кашмира как самого проблемного и неразвитого региона и превратить его в регион ускоренного экономического роста, в Дели анонсировали проведение в столице бывшего штата Сринагаре международного инвестиционного форума, призванного показать инвесторам экономическую привлекательность новой союзной территории и убедить их в отсутствии инвестиционных рисков.

Возвращение блудного Кашмира

Первой реакцией на решение центральных властей об отмене 370-й статьи конституции стал всплеск антииндийских настроений в Кашмире, подогреваемых прозвучавшими в августе прошлого года призывами Пакистана к «всенародному восстанию», которое Индия просто не сможет потопить в крови, даже если перебросит сюда многотысячный военный контингент.

После этого резко активизировались радикальные группировки «Хизб уль-Муджахидин» и «Джаиш-е-Мухаммад», для которых сложившаяся ситуация тоже стала моментом истины. Они увидели в ней уникальный шанс добиться перелома в борьбе с Индией, рассчитывая на расширение социальной базы своей поддержки народными массами, которые теперь-то поймут, что борьбе за независимость нет и не может быть альтернативы.

Стремясь удержать ситуацию под контролем, в августе прошлого года центральные власти были вынуждены ввести в Кашмире комендантский час, отключить интернет и мобильную связь, чтобы не допустить распространения радикальных настроений с использованием соцсетей, как это ранее происходило в разных регионах мира. При этом многие радикально настроенные политики оказались под временным арестом.

Первый шаг к нормализации ситуации в самом проблемном индийском регионе был сделан в январе этого года, когда Верховый суд Индии признал происшедшее в августе отключение Кашмира от интернета неконституционным. Как следует из вердикта высшей судебной инстанции, отключение Кашмира от интернета противоречило статье 19 конституции страны, гарантирующей ее гражданам свободу слова и выражения мнений, что включает в себя право на пользование всемирной сетью.

Решение Верховного суда, которое эксперты и СМИ назвали «победой индийской демократии», поддержали все политические партии, включая ведущую оппозиционную силу — «Индийский национальный конгресс». Они приветствовали начавшийся выход Кашмира из информационной блокады, расценив его как важный шаг на пути защиты прав и свобод индийских граждан. Впрочем, принимая решение разблокировать интернет и мобильную связь, Верховный суд сделал оговорку: призвал в будущем следовать «доктрине пропорциональности», исходящей из того, что степень открытости Кашмира глобальному информационному пространству должна быть обусловлена конкретной ситуацией с безопасностью на местах.

Через год после превращения штата Джамму и Кашмир в две союзные территории никакого «восстания» или массовых антиправительственных выступлений, вслед за Пакистаном предсказанных наиболее непримиримыми противниками премьер-министра Моди, не произошло. Ситуация сохраняет видимость спокойствия и уже не выглядит столь напряженной.

Что же изменилось для Кашмира после изменения его статуса? Прошедший год так и не сделал его землей обетованной Азии.

Однако, как пояснил “Ъ” посол Варма, «за прошедший год властям удалось добиться двух главных целей: сделать первые шаги на пути интеграции некогда самого проблемного и неразвитого региона в политическую систему Индии и реализовать принцип "одна нация — одна конституция"».

Наиболее радикальную трансформацию претерпела законодательная база: на новые союзные территории были распространены законы, действующие на всей территории индийской федерации, включая законы, направленные на защиту прав женщин, детей, малообеспеченных слоев населения.

Среди них необходимо особо отметить закон о праве на бесплатное и обязательное образование, закон о ювенальной юстиции, закон о защите женщин от насилия в семье, закон о защите прав человека и закон о праве на информацию.

Радикальные реформы затронули и политическую жизнь в Кашмире, а также систему управления. К моменту изменения статуса штата Джамму и Кашмир существовавшие в нем традиционные политические силы — «Национальная конференция» и Народно-демократическая партия — утратили доверие значительной части населения, в том числе наиболее активной части общества — молодежи. В связи с этим одной из самых непростых задач, имеющей немало подводных камней, стало выстраивание новой модели управления, новых отношений с федеральным центром и формирование новой кашмирской политической элиты, которая восстановила бы утерянное доверие к институтам власти.

Основой местного самоуправления стали действующие в других регионах Индии с момента обретения ею независимости панчаяты, или советы старейшин, решающие текущие вопросы развития инфраструктуры, здравоохранения, образования и социального обеспечения.

На их развитие и разъяснение преимуществ системы панчаятов центральные власти выделили $200 млн.

Напомним, что в современной Индии панчаятами называются органы местного самоуправления на уровне деревень, деятельность которых регулируется рядом законов, принятых на заре независимого развития страны в 40–50-е годы прошлого века. Панчаяты избираются на пять лет прямым тайным голосованием с участием всех жителей. Состоявшиеся в октябре прошлого года первые в истории Джамму и Кашмира выборы в панчаяты прошли при запредельно рекордной явке, превысившей 90%. То есть голосовали практически все.

«Начавшийся перезапуск демократического процесса в Кашмире, которому способствует развитие панчаятов, стало еще одним реальным достижением этого года»,— считает посол Варма.

Несмотря на то что за прошедший год на Кашмир так и не пролился золотой дождь инвестиций, после отмены 370-й статьи конституции более 40 индийских компаний выразили заинтересованность в создании в регионе новых предприятий в восьми секторах, включая обрабатывающую промышленность, ИТ-сектор, строительный бизнес, возобновляемые источники энергии и туристический бизнес.

Общий объем предполагаемых внутренних инвестиций в Кашмире, по оценке экспертов, составляет $1,9 млрд.

Одним из наиболее перспективных направлений в лишенном крупных залежей полезных ископаемых Кашмире индийские власти называют туристическую отрасль, развитию которой до последнего времени препятствовали серьезные проблемы с безопасностью, а также новый вызов, возникший уже после изменения статуса штата Джамму и Кашмир, которым стала пандемия COVID-19.

На фоне других индийских штатов ситуация с пандемией коронавируса в Кашмире сегодня выглядит гораздо более благоприятной. «Джамму и Кашмир скоро снова откроется для туризма. Правительство в ближайшее время выпустит подробные руководства и стандартные операционные процедуры. Вице-губернатор дал указания на встрече высокого уровня в Сринагаре»,— написал в Twitter накануне годовщины изменения статуса Джамму и Кашмира его главный секретарь Рохит Кансал.

Точка возврата против точки невозврата

Между тем если индийская сторона считает, что в истории с упразднением штата Джамму и Кашмир точка невозврата пройдена, то соседний Пакистан, напротив, пытается доказать, что на самом деле нужно говорить о «точке возврата».

А именно о том, что начавшему новую жизнь индийскому региону пора войти в состав Пакистана.

В первую годовщину отмены 370-й статьи конституции Индии премьер-министр Пакистана Имран Хан на состоявшейся в Исламабаде пресс-конференции сделал сенсационное заявление — представил новую политическую карту страны. Карта включает в себя не только индийскую союзную территорию Джамму и Кашмир, но и город Джунагад, находящийся в родном штате индийского премьера Нарендры Моди Гуджарат. Назвав презентацию «самым историческим днем в истории Пакистана», Имран Хан сообщил, что новая карта уже одобрена на заседании кабинета министров и «поддерживается всеми политическими партиями».

Несмотря на давние враждебные отношения Дели и Исламабада, пойти на столь радикальный шаг ранее не решалось ни одно пакистанское правительство независимо от того, кто находился у власти в Исламабаде — военная или гражданская администрация. Сдерживающим фактором оставались резолюции СБ ООН, которые определяют Кашмир как «спорную территорию».

Включив индийские территории в состав Пакистана, действующий премьер-министр, однако, дал понять, что предыдущие международные документы для него потеряли смысл.

В своем обращении к нации Имран Хан поклялся бороться с индийским присутствием в Кашмире, назвав прошедший год «365-дневной беспрецедентной бесчеловечной блокадой». «На протяжении всей борьбы кашмирцев Пакистан будет стоять плечом к плечу со своими братьями, пока они не осуществят свое право на самоопределение»,— резюмировал Имран Хан.

После этого в Пакистане развернулись массовые акции в поддержку «освободительной борьбы кашмирских братьев», инициированные радикальными исламистами. Один из таких митингов, проходивший в Карачи, был организован запрещенной в РФ исламистской организацией «Джамаат-и-Ислами».

В ответ на демонстративный политический жест Исламабада и акции исламских радикалов Дели распространил официальное заявление МИДа, в котором говорится: «Мы видели так называемую политическую карту Пакистана. Это проявление политического абсурда, которое порождает несостоятельные претензии на территории индийского штата Гуджарат и наших союзных территорий Джамму и Кашмир и Ладакх». «Эти нелепые утверждения не имеют ни юридической силы, ни международного доверия.

Фактически эти новые попытки лишь подтверждают одержимость Пакистана территориальным экспансионизмом, поддерживаемым трансграничным терроризмом»,— резюмировали в индийском внешнеполитическом ведомстве.

«Решение Исламабада официально включить часть индийских территорий в состав Пакистана и публично провозгласить своей стратегической задачей борьбу за их отделение от Индии вывело давний конфликт Дели и Исламабада на новый уровень. Пакистанский премьер сжигает мосты и лишает поля для маневра будущие администрации в Исламабаде, которые теперь будут вынуждены продолжать жесткую конфронтацию с Индией. В этой ситуации уже не будет места дипломатии и редким оттепелям в отношениях двух стран, которые мы наблюдали в начале 2000-х годов, в период правления индийского премьера Атала Бихари Ваджпаи и президента Пакистана Первеза Мушаррафа»,— пояснила “Ъ” директор Центра индийских исследований Института востоковедения РАН Татьяна Шаумян.

«В итоге мы наблюдаем ситуацию, когда замороженный конфликт в Кашмире оттаивает у нас на глазах, грозя превратить Южную Азию в новый очаг международной нестабильности»,— резюмирует эксперт.

Необходимо отметить, что первая годовщина реорганизации индийского штата Джамму и Кашмир резко обострила не только индо-пакистанские, но и индо-китайские отношения. Пекин, играющий роль старшего брата для Пакистана, год назад уже пытался добиться осуждения действий Индии на экстренном заседании Совета Безопасности ООН, однако тогда эта попытка не увенчалась успехом: другие члены СБ ООН, включая Россию, Китай не поддержали.

Вторая попытка, и снова неудачная, была предпринята уже в августе этого года. Как сообщил постоянный представитель Индии при ООН Т. С. Тирумурти, на состоявшемся в Нью-Йорке закрытом заседании СБ ООН «практически все страны подчеркнули, что вопрос Джамму и Кашмира является двусторонним и не заслуживает времени и внимания Совбеза».

«Скалы смерти» в Ладакхе

Год, прошедший после преобразования штата Джамму и Кашмир в две союзные территории — Джамму и Кашмир и Ладакх, показал, что этот регион превращается в пороховую бочку и в отношениях Индии с Китаем, более решительно, чем ранее, обозначившим свои территориальные претензии к Дели на линии разграничения сторон в Восточном Ладакхе.

Давний замороженный конфликт в отношениях Пекина и Дели — наследие короткой, но кровопролитной войны 1962 года, в ходе которой часть индийской территории в Кашмире перешла под контроль Китая,— неожиданно оттаял весной этого года.

Несколько последовавших одна за другой массовых драк китайских и индийских пограничников, в которых весной этого года с каждой стороны принимали участие несколько сот человек, стали прелюдией к событию, которое отбросило отношения Индии и Китая на несколько десятилетий назад.

В ночь с 15 на 16 июня на высокогорном пограничном посту Ниму на союзной территории Ладакх произошло продолжавшееся несколько часов и гораздо более масштабное, чем майские инциденты, столкновение пограничников. Его жертвами стали 20 индийских военнослужащих (китайская сторона о своих потерях не сообщает и не раскрывает подробностей случившегося).

Между тем в Дели инцидент 15–16 июня называют продуманной до мелочей изощренной акцией устрашения, в ходе которой индийский пограничный патруль вначале заманили в ловушку, а затем перебили и сбросили со скал.

По данным индийского командования, китайская сторона отслеживала перемещение индийского военного патруля с помощью беспилотников и его встретили китайские пограничники в защитных костюмах и шлемах, вооруженные металлическими дубинками с гвоздями. Одновременно китайцы открыли сооруженные ими плотины на нескольких горных реках. В результате на индийцев, пришедших на помощь патрулю, обрушились мощные потоки воды, смывая их со скал в пропасть.

Операция по эвакуации раненых в лагерь пограничников и поиску тел погибших, в ходе которой использовались вертолеты, проходила на участке площадью несколько квадратных километров. Учитывая сложные метеоусловия, поисково-спасательные работы растянулись на несколько часов, и некоторые из раненых замерзли в горах, не дождавшись помощи.

Согласно индийским военным источникам, китайцы еще и надругались над трупами.

Несмотря на то что после войны 1962 года Индия и Китай на протяжении десятилетий вели «войну нервов» в Гималаях, она долгое время была практически бескровной. До июньского инцидента в последний раз индийская армия несла потери в регионе в октябре 1975 года: тогда погибли четверо индийских солдат. Самым же масштабным инцидентом после войны 1962 года было столкновение 1967 года на пограничном переходе Нату-Ла, в ходе которого погибли 80 индийских и 400 китайских солдат.

Таким образом, инцидент в Восточном Ладакхе стал самым ожесточенным столкновением сторон за 53 года. Удивляют не только масштабы побоища, в котором, по последним данным, с обеих сторон принимали участие более тысячи человек, но и тот факт, что не применявшие огнестрельное оружие пограничники при этом бились насмерть, причем в тот момент, когда военное командование двух стран вело переговоры о нормализации ситуации на линии контроля.

Телефонный разговор глав МИД Индии и Китая Субраманияма Джайшанкара и Вана И, состоявшийся по горячим следам инцидента, прошел на повышенных тонах. Индийский министр назвал действия китайской стороны «преднамеренной и спланированной акцией», возложив на Пекин ответственность за «вызванные этим насилие и жертвы».

Господин Джайшанкар предупредил, что, несмотря на приверженность индийской стороны к диалогу, инцидент будет иметь «серьезные последствия» для отношений с Китаем.

«В отношениях с Китаем Индия всегда выступала за диалог, однако при этом она намерена и дальше твердо отстаивать свой суверенитет и территориальную целостность»,— пояснил “Ъ” Бала Венкатеш Варма.

В свою очередь, китайский министр возложил всю ответственность за случившееся на индийскую сторону, указав на то, что это индийские военнослужащие нарушили линию контроля.

«Индийской стороне не стоит высказывать неверных суждений, не стоит недооценивать твердую решимость Китая обеспечить безопасность своей суверенной территории»,— предупредил Ван И. Уже после разговора двух министров официальный представитель МИД КНР Чжао Лицзянь заявил, что долина Галван расположена на китайской стороне линии контроля, на западном участке китайско-индийской границы.

В Дели это заявление расценили как еще одно подтверждение намерения Пекина изменить действующий в регионе статус-кво. «Ранее китайская сторона подобных высказываний не допускала»,— подчеркнул в беседе с “Ъ” индийский дипломатический источник.

Долина реки Галван — часть спорного региона Ладакх, находящегося в Гималаях, причем в Дели и раньше заявляли о том, что Пекин пытается развивать инфраструктуру региона.

Согласно спутниковым снимкам, которые распространил индийский телеканал NDTV, китайская сторона перебросила в долину реки Галван более 200 грузовиков, бульдозеров и землеройной техники.

В этой ситуации на пограничный пост Ниму, где произошло июньское побоище, нанес неожиданный визит премьер Моди, прилетевший в Гималаи на вертолете в сопровождении начальника штаба обороны Индии Бипина Равата и начальника штаба сухопутных войск Маноджа Мукунда Нараване.

Обсуждая позднее ситуацию в Восточном Ладакхе с руководством политических партий страны, Нарендра Моди указал на то, что на линии контроля с Китаем у индийских вооруженных сил теперь «развязаны руки для принятия всех необходимых мер».

Вскоре после этого ведущая индийская газета Times of India со ссылкой на военные источники сообщила, что Индия разворачивает в Восточном Ладакхе ударные вертолеты Apache с ракетами «воздух—земля» Hellfire, а также вертолеты Chinook, способные доставлять артиллерию в высокогорные районы.

По данным источников газеты, на передовых авиабазах размещены истребители Су-30МКИ, МиГ-29. Для переброски военной техники применяются тяжелые транспортные самолеты С-17 Globemaster, С-130J Super Hercules и Ан-32.

Кроме того, полным ходом идет усиление группировки кораблей ВМС Индии в Бенгальском заливе.

Таким образом, накануне намеченного на сентябрь в Москве саммита Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) отношения сразу трех членов организации — Индии, Пакистана и Китая — достигли низшей точки за последние десятилетия, став откровенно враждебными и развиваясь по принципу «кто кого».

Кашмир и всемирная сеть

Одним из главных последствий обострения в Восточном Ладакхе стало беспрецедентное решение индийского правительства закрыть страну для китайских компаний, работающих в сфере цифровых технологий. Одобренный в конце июня список заблокированных в стране китайских мобильных приложений позднее был заметно дополнен и расширен.

В первоначальный черный список попали китайская социальная сеть TikTok, браузер UC Browser, а также приложения Kwai, Shareit, Baidu map, Clash of Kings, Mi Community, Club Factory, UC News, Weibo, QQ Music, Mobile Legends.

Заблокировав на первом этапе 59 китайских мобильных приложений, индийское правительство обосновало этот шаг их «пагубным влиянием на суверенитет и безопасность страны», а также необходимостью «обеспечения конфиденциальности индийских пользователей».

Кроме того, еще в июне Министерство информационных технологий приняло решение отстранить телекоммуникационный гигант Huawei от создания индийских сетей 5G, отказавшись от ранее достигнутых договоренностей.

На втором этапе в черный список еще из 47 китайских мобильных приложений, которые могут представлять угрозу суверенитету, целостности и безопасности страны, попали клоны и модификации китайских программ, которые были запрещены в Индии в июне.

Борьба с китайскими компаниями, работающими в сфере цифровых технологий, только набирает обороты. Как сообщает, ссылаясь на правительственные источники, газета The Economic Times, в ближайшее время правительство проверит еще 271 китайское мобильное приложение на предмет несоответствия интересам национальной безопасности Индии и законам об обеспечении конфиденциальности пользователей.

По информации газеты, в новый, уже третий по счету список могут войти мобильные приложения китайских компаний Xiaomi, AliExpress, Alibaba, а также интернет-производителя TencentZili.

Развернутая в Индии борьба с информационными компаниями КНР, подозреваемыми в подрыве национальной безопасности страны, способна нанести чувствительный удар по их позициям на индийском рынке, по своему объему сопоставимом с совокупным рынком стран Евросоюза.

До последнего времени взаимодействие Пекина и Дели в области цифровых технологий считалось одним из наиболее перспективных направлений двустороннего сотрудничества. Китайские компании рассматривали Индию как страну огромных возможностей, учитывая, что около 50% ее населения, составляющего 1,3 млрд человек, пользуется интернетом.

Задает тон в борьбе с китайскими приложениями лично премьер Моди, потребовавший от Пекина удалить свой аккаунт в китайском сервисе микроблогов Sina Weibo, открытый в 2015 году во время визита в КНР. За время существования аккаунта у индийского премьера появилось 200 тыс. подписчиков.

Действия Индии по выдавливанию китайских коммуникационных компаний оказались еще более радикальными, чем те шаги, которые предпринимаются США и ЕС, обвиняющими КНР в подрыве информационной безопасности.

В начале июля госсекретарь США Майк Помпео заявил о возможности введения рестриктивных мер против китайских мобильных приложений, которые могут быть использованы для шпионажа. Жесткий подход демонстрируют и в лагере демократов: сотрудники избирательного штаба Джо Байдена получили рекомендацию партийного руководства удалить китайское приложение TikTok из служебных и личных мобильных устройств связи.

Тем не менее, как уточнил в эфире Fox News советник главы Белого дома Питер Наварро, президенту Трампу еще только предстоит предпринять «решительные действия» против китайских мобильных приложений.

В связи с этим господин Наварро назвал действия Индии по закрытию китайских мобильных приложений «ориентиром для других стран» и «обнадеживающим примером, которому должен последовать Вашингтон».

Сергей Строкань