Градус сник
№ 32 В России снижается потребление алкоголя!
Фото: Антон Тушин / ТАСС
Бедные виноваты
Все беды в этой революции. Неумеющие пить крестьяне и рабочие дорвались до власти, уничтожили всю аристократию с ее тайным знанием, как пить, и вместе с этой самой аристократией уничтожили и всю хорошую закуску. Пили страшно все 70 лет Союза, в 90-е опять же пили от удивления и тоски по Союзу. Сейчас передышка — у нас снова появились классы, обладающие доступом к хорошей закуске. Они тоже пьют, но качественно… Статистика Высшей школы экономики — это, конечно, хорошо, но вот у меня дача в селе Ферзиково Калужской области. Пока там колхоз был, народ пил, но не поголовно. Сейчас в каждом доме алкоголик и все натурально бедные. В понедельник в «Пятерочку» заходишь, так там очередь из рабочих и крестьян — у кассы чекушки покупают. Может, нам стоит заглянуть в корень, так сказать, зла. Бороться не с алкоголизмом, а с бедностью. А то невыученный урок истории может повториться для новых имущих классов.
Оле Лукойе
Как святыня не прошла госприемку
№ 32 Преображенская церковь Кижского погоста не открылась после реставрации
Фото: Илья Тимин, Коммерсантъ
Конюшня не нужна
У нас такое количество памятников позабыто позаброшено — никто не реставрирует. Усадьбы, которым по 200 лет, по камням растаскивают. Мы несколько лет пытались спасти конюшню Терского племенного завода. Ей 100 лет. Строил известный архитектор. В псевдоготическом стиле. Значится, между прочим, памятником федерального значения. Сами собрали средства. Готовы были все сделать сами — неравнодушные жители. Так выяснилось, что регион не может сам ничего сделать с памятником федерального значения и волонтеры тоже. Это только федеральный Минкульт имеет право его спасать и разрешение на спасение выдавать. А если просто неравнодушные граждане — это будет «несанкционированной перестройкой памятника федерального значения». Штраф и вплоть до уголовного преследования. А Минкульту на нашу конюшню плевать. Мы им письма писали. Приходят одни отписки. Так и развалится памятник федерального значения. Тьфу. Кижи даже нормально отреставрировать не могут, куда уж им тут до какой-то конюшни.
Светлана Воронова
Индекс несъедаемости
№ 32 Как школьников будут бесплатно кормить «президентскими завтраками»
Фото: Сафрон Голиков, Коммерсантъ
Индекс съедаемости
На днях прошла новость от руководителя Роспотребнадзора А.Ю. Поповой о создании специального штаба по контролю за качеством школьного питания при правительстве РФ, даже ввели измерительное понятие «индекс несъедаемости». Только вот в этом штабе есть все, кроме людей, которые стоят у плиты и готовят для детей еду уже много лет. А может быть, индекс-то должен быть другим — про съедаемость? Упаковали идею красиво — стратегия государственная про здоровье, поэтому еда вдруг по щелчку должна стать полезной, а школьные завтраки всем и бесплатно.
А что первично, вкус или полезность школьного питания?
В правильных школах рассказывают про круговорот еды в природе — это про «возьми столько, сколько сможешь съесть, потому что дети в Зимбабве голодают». В неправильных школах думают по-другому. Там скучные государственные планы и порционные нормы, калории и таблицы замен продуктов, чтобы выйти на суточный калораж школьных рационов питания, привели к тому, что большинство еды выбрасывается по сей день в мусорное ведро. Такую еду привозят в мешках с длительным сроком годности, разогревают на месте и заранее накрывают на столы. Еда невкусная и холодная, но по всем нормам и таблицам очень даже полезная и безопасная получается.
Что делать? Правильная философия школьного питания в первую очередь не исключает добавки — «хочешь добавки — подойти к повару и смело попроси». Добавка — это как сигнал, значит приготовлено вкусно! Но приготовить добавку можно только в той школе, где есть собственная кухня. Таких за последнее время строят мало, государственная оптимизационная машина создала скучные буфет-раздаточные под разогрев и мешковую еду с фабрик и комбинатов питания. Да, такая технология имеет место быть во всем мире с целью безопасности питания, но о вкусности и полезности речи не идет именно у нас, потому что это очень дорогая технология.
Давайте сначала измерим правильный «индекс съедаемости» и поймем, от чего он зависит.
Например, затхлый запах, так как нет приточно-вытяжной вентиляции (проветриваем естественно — через окна и форточки), отвлекает внешний вид непривлекательных столовых приборов и посуды (никто не сказал, кто и за чей счет их должен поменять), раздражает сидеть на клеенчатых стульях (потеет попа), жестких скамейках (делает зацепки на брюках и юбках), устаревшие столы, часто покрытые дачной клеенкой, отсутствие сервировки и в принципе какой-либо эстетики. На мозг ребенка и его аппетит сильно влияет цвет стен и освещение, а также условия микроклимата (температура, влажность и скорость движения воздуха) в обеденном зале. Об этом в принципе мало кто думает, когда лепит зеленые, розовые и охристые стены и вешает непонятного содержания и качества картинки в настенные порталы. Возникает цветоинформационный перегруз мозга. А люминесцентные лампы пульсируют так, что хочется быстрее встать из-за стола и убежать прочь!
Время. Вы считаете 20 минут достаточно, чтобы съесть вкусный и полезный завтрак или обед? Мне кажется, что нет. Минимум 30 минут на завтрак и 40–60 минут на обед. Большое значение имеет объем и температура готовых блюд.
Раздача и оборудование, которое используется для презентации готовых блюд и напитков, должно быть таким, чтобы вызывать интерес, а не отсыл к прошлому веку. В столовой должно быть удобно. Обслуживание должно быть быстрым и без суеты, помня о том, что длительное ожидание еды резко ухудшает аппетит и снижает настроение.
Konstantin Krivoshonok
Непоедаемость
Ребенок младшего школьного возраста еще интуитивно будет избегать некрасивого, непонятного и невкусного блюда. Почему не едят?! Первое — это качество исходных ингредиентов: жилы вместо мяса, соя вместо творога, макаронные изделия дешевые, фальсификация масла, колбасных изделий. Второе — это блюда, к которым не привыкли дети. Третье — это нарушение технологии приготовления: недовложение дорогих компонентов, переваривание, неразогрев до нужной температуры. Интересно, что в животноводстве при откорме скота есть индекс непоедаемости. Но у нас, конечно, не про откорм, а про контроль.
Инна Коваленко
Страх и ненависть в рунете
№32 Почему в российских соцсетях так много агрессии и как с этим собрались бороться
Фото: Alamy / DIOMEDIA
Душок политики
Скажу прямо — российский сегмент интернета вряд ли можно назвать приветливым и приятным местом. Так, парочка неадекватов может одним нажатием левой кнопки мыши «расстрелять» из минусомета адекватного пользователя, просто высказавшего свое мнение, и им за это ничего не будет. Кто-то, возможно, скажет, что это «демократично» и все такое прочее, но они будут неправы. Это ни черта не демократия, это хаос и анархия; по моему мнению, у каждого нормального сайта должен быть только один разумный администратор. А сейчас мало того, что в комментариях вас может заминусовать абсолютно любой посетитель сайта только из-за того, что он не согласен с вашим мнением, так после десятка минусов вы больше не сможете писать комментарии. То есть можно сделать вывод, что нормально общаться у вас уже не получится, ибо риск быть хоть и виртуально, но линчеванным агрессивными троллями чересчур велик.
Анна Февралева
Детская травля
Самое страшное, что в интернете травят детей. Проблема детской травли в том, что кибербуллинг локализуется в онлайн-чатах, блогах, комментариях к видео и личных сообщениях, из-за чего родителям и учителям его бывает сложно обнаружить. Кроме того, дети сами часто не хотят пускать родителей в свое киберпространство. То есть детей травят, а они не говорят самым близким людям, потому что боятся, что родители не воспримут это всерьез. А родители — первые, к кому надо обратиться за помощью, если что-то выходит из-под контроля. Если у ребенка этого понимания нет из-за сложностей в отношениях с родными, то добиться того, чтобы он рассказывал о трудностях, крайне сложно, и это уже не проблема интернета.
Мария Савченко