Игорь Гулин о ВХУТЕМАСе и детях

В галерее «На Шаболовке» открылась выставка «Детский ВХУТЕМАС», позволяющая разглядеть инфантильную сторону советского авангарда и его главного учебного заведения

На протяжении всей истории европейского авангарда детство было одним из главных его собеседников. Вместе с первобытным искусством и новой наукой оно представляло другое зрение, было источником для остранения обыденных вещей и наскучивших чувств — одним из утопических пространств, откуда велось наступление на привычную жизнь.

Когда русский авангард стал искусством революции, получил призрачное обещание реальной власти над жизнью, у детства появился второй смысл. Дети были потенциальными новыми людьми — теми, для кого и стоило преобразовывать мир, создавать новые формы и правила. Публика революционного авангарда должна была стать не зрителем, но материалом. Однако публика взрослая была материалом неподатливым (авангардные вещи мало кому нравились, конструктивистские дома казались уродливыми, мещанство было неискоренимо). Дети представлялись материалом более перспективным.

В отношениях советского авангарда и детства есть своеобразная диалектика — установка на своего рода двойную, двунаправленную перековку человека. Первый момент здесь — желание увидеть в ребенке маленького, но почти готового взрослого, вырвать его из приторно-буржуазной детской культуры с ее сказками и куклами. Отсюда — детские книжки, освещающие вопросы геополитики и экономики, историю революционных движений, механику трудового процесса от завода до кухни. (На выставке в галерее «На Шаболовке» их не так много, но есть, например, не очень известная «История апельсина» Сергея Шервинского с иллюстрацией Лидии Жолткевич, демонстрирующая работу мировой экономики на примере цитрусов.) Эти книги не то же самое, что позднейшие энциклопедии для детей. Последние предоставляют знания, учат учиться, подчиняют ребенка системе просвещения с ее четкими иерархиями. Первые сразу же включают его в жизнь, делают политическим существом. Сейчас все эти книжки с либеральной точки зрения раздражают (кажутся посягательством на святость детства), а с левой вызывают иронично-сентиментальную меланхолию — ту же, что агиттекстиль с пионерами. Их политическая радикальность затерлась.

Вторая установка, в сущности, противоположная: превратить взрослого в ребенка — существо играющее, не политически умудренное, а немного наивное, очищенное от культуры. Как в «Проекте курортной гостиницы в Мацесте» ученика Александра Веснина и участника одесского «Юголефа» Николая Соколова, романтической фантазии, в которой элементы конструктивистской архитектуры совмещаются с иллюстрациями к каким-то приключенческим романам на тропическую тему и детскими рисунками, а лозунг «Берите природу ртом, всем телом, а главное — руками!» иллюстрирован девочками, поедающими виноград. Не утонченный знаток, а ребенок — идеальный потребитель утопической архитектуры: от домов-кубиков до летающих городов.

Главным экспериментом в такой инфантилизации был сам ВХУТЕМАС. Инфантильность как бы оттеняла предельную серьезность революционных амбиций авангарда, аскетическая этика его творцов легко переходила в забаву. Лучше всего это чувствуется в «пропедевческих дисциплинах», разработанных Родченко, Поповой, Клуцисом и прочими вхутемасовскими звездами. Упражнения, предназначенные для овладения основами объема, цвета, ритма, были попыткой научного, абсолютно объективного обоснования принципов нового искусства. Одновременно с тем в них было много игры, желания уйти от серьезных задач художественного творчества в пользу задач почти детсадовских: расставить детальки в правильном порядке, выкинуть лишнее, собрать фигурку. Там, где вхутемасовцы переходили к вещам собственно детским, эта скрытая основа выходила на поверхность: как в геометрических человечках Георгия Ечеистова — оживших воплощениях конструктивистского ритма — или фарфоровых поильниках ленинградца Алексея Сотникова, ученика и соавтора Татлина, пытавшегося соединять конструктивистскую строгость с биологическими формами (в свой поздний период Сотников лепил многочисленных утят, его поильники — их авангардные предшественники).

Любопытным образом, дети — по крайней мере, некоторые — оказывались не только потенциальными потребителями авангардистской продукции. Они могли становиться если и не полноправными, то довольно значимыми участниками художественного процесса. Среди героев выставки их двое: Варя Родченко, модель многочисленных фотоэкспериментов и адресат знаменитых бумажных «Самозверей», конструктивистских игрушек Родченко и Степановой, и Никита Фаворский, чьи детские работы Фаворский-старший даже демонстрировал студентам на занятиях в качестве образцовых (звучит не слишком педагогично, но показательно).

Именно вокруг ощущения сообщества авангардистов как детского мира строят выставку кураторы Александра Селиванова и Ксения Гусева. Смысловой центр ее составляют даже не сами экспонаты, а «интерактивная лаборатория» — нечто вроде детской площадки, на свой лад воспроизводящей систему вхутемасовских дисциплин, а также листки с упражнениями, напоминающими те, что давали студентам Родченко, Попова и прочие. Сделано все это остроумно и обаятельно. Хотя взрослый зритель вряд ли получит здесь особенные новые знания, выставка дает хороший пример деархивации авангардного искусства, попытки обнаружить в нем еще живую потенцию — пусть и чисто игровую.

«Детский ВХУТЕМАС». Галерея «На Шаболовке», до 10 января