Елена Стафьева о Geneva Watch Days

В Женеве с 26 по 29 августа прошла первая — и, очевидно, единственная в этом году часовая выставка. Что выросло на руинах прежнего часового порядка и что вообще будет дальше — таковы были главные вопросы накануне ее открытия. И ответы на них даны вполне убедительные

Пересечь границу первый раз за почти полгода, преодолеть все кордоны и ограничения и приехать в Женеву на первое профессиональное мероприятие после карантина — уже само по себе это было довольно выдающимся событием. Оно давало то самое ощущение нового начала, новой главы, старта новой жизни, которая никогда не будут прежней, как мы твердили друг другу все эти месяцы заточения. Но какой она будет, эта жизнь, хотя бы в границах люксовой индустрии — или даже, еще более узко, индустрии часовой — несмотря на все экспертные мнения, никто толком не понимал.

Кризис часовой индустрии начался не полгода назад. Все последние пятилетие, когда прочий люкс довольно уверенно поднимался вверх, в мире часов все было совсем наоборот — крупнейшие группы проходили через менеджерский и организационный кризис, продажи падали, и все, за исключением, возможно, только отдельных часовых олимпийцев, положение которых ничто не способно поколебать, переживали перманентный стресс. Выражением всех этих процессов стала чехарда, начавшаяся с часовыми выставками, система которых существовала неизменно последние три десятилетия: SIHH в Женеве и BaselWorld в Базеле.

Еще в 2018-м, когда самая мощная часовая группа Швейцарии Swatch Group объявила, что покидает Базель из-за непомерной даже по их меркам дороговизны всего и будет проводить в Цюрихе свою собственную выставку Time To Move. До них, вместе с ними и после них из Базеля потянулись Breitling, Seiko, Hermes, Dior и пр. Ну а в начале года буквально с разницей в несколько дней об уходе объявили сначала Rolex с Tudor, Patek Philippe, Chanel и Chopard, а потом и все часовые марки LVMH — Bvlgari, TAG Heuer, Zenith и Hublot. Все они собрались переехать в Женеву, кто в этом, а кто в следующем году, на Watches & Wonders, в который был преобразован SIHH. Но тут случилась пандемия — не стало не только BaselWorld, но и мартовская Time To Move вместе с апрельской Watches & Wonders тоже не состоялись. Казалось, что этот часовой год потерян окончательно и бесповоротно и ждать от него нечего.

И тут перед самым карантином Bvlgari в лице своего генерального директора Жана-Кристофа Бабена выступили с идеей устроить Geneva Watch Days. И они стали не просто первым часовым, но и вообще первым большим постковидным событием в люксовом мире.

Композиция была довольно пестрой — кроме затеявших все это Bvlgari, других брендов LVMH не было, но зато были их конкуренты из группы Kering — Girard-Perregaux и Ulysse Nardin, а также крупный независимый Breitling и маленькие мануфактуры — MB&F, De Bethune, Urwerk и H. Moser & Cie. А также отдельным участником выступил бренд Gerald Genta, принадлежащий Bvlgari. И конечно, возможность посмотреть на живые, настоящие часы, потрогать их, надеть на руку, а не только рассматривать в окошке Zoom, поговорить с живыми людьми, которые их делают и которые принимают решения, и узнать, что они думают про будущее,— все это оказалось совершенно захватывающим.

— Я думаю, что COVID не создал ничего нового, но очень усилил то, что было,— тренды стали развиваться быстрее.— Говорит Жан-Кристоф Бабен.— Например, smart working — прежде это происходило в интернет-компаниях, теперь станет повсеместным. Кроме того, я думаю, что наступил конец business travelling — и я специально формулирую так провокационно. В COVID мы не ездили вообще и обнаружили, что многие вещи могут быть решены с помощью Zoom даже более классным образом.

Карантин, как считает Бабен, окончательно прояснил и истоки кризиса часовой индустрии.

— Все в люксе — мода, парфюмерия, украшения — начали обращаться к миллениалам пять, да даже практически десять лет назад. И они быстро росли. В отличие от них, часовая индустрия все это время выглядела очень вяло. В COVID появилось время, чтобы понять причины этого,— мы говорили с ритейлерами, с консультантами и т. д. и убедились, что примерно 80 процентов проблемы в том, что часовой рынок пренебрегал миллениалами. И вот сейчас мы пришли с новым аутентичным продуктом — механическими часами, упаковка которых очень современна и очень им подходит, у них будут свои амбассадоры, связанные с социальными сетями. Похожие вещи делают сейчас и другие, но мы сделали это с нашей итальянской ДНК. Очевидно, что и мы, и другие не создали эти часы во время пандемии — но COVID ускорил их появление. То есть он ускорил многое тренды, которые формировались без всякого чувства чрезвычайности,— CОVID создал это чувство.

Часы, о которых говорит Жан-Кристоф Бабен,— это Bvlgari Bvlgari Aluminium, новая коллекция, в которой показали три модели часов с автоматическим подзаводом: два классических трехстрелочника, с серебристым и черным циферблатом, и один хронограф — с диапазоном цен в пределах 4 тысяч швейцарских франков. Новые они, впрочем, только отчасти — впервые эти часы были представлены в 1998 году, причем довольно громко, с рекламой на самолетах Alitalia, и тогда часы в алюминиевом корпусе, сделанные люксовым ювелирным домом, произвели впечатление. Производят впечатление они и сейчас, причем не в последнюю очередь тем, как они упакованы: главный дизайнер Bvlgari Фабрицио Буонамасса создал футляр-шкатулку из алюминия и каучука, материалов этих часов, который сам по себе выглядит как luxury good. Первым впечатлением становится этот идеально простой и красивый футляр, а потом уже наступает очередь часов — новый и довольно любопытный эффект. В этот раз самолетов с рекламой, вероятно, ждать не приходится, зато можно смело сказать, что в соцсетях новых Bvlgari Bvlgari Aluminium будет много.

На другом конце спектра у Bvlgari — новые Octo Finissimo Tourbillon Chronograph, сложнейшие часы в скелетонизированном ультратонком титановом корпусе, где стоит мануфактурный автоматический калибр с функцией однокнопочного хронографа и турбийоном. 42-миллиметровый корпус толщиной 7,4 мм — это очередной, уже шестой мировой рекорд тонкости у Octo Finissimo. Таких часов будет сделано ровно 50 штук.

А посредине — новые Serpenti Seduttori, в этот раз с турбийоном, самым маленьким на сегодня турбийоном. В 70-е существовала традиция таких маленьких турбийонов, но когда случилась кварцевая революция, о них надолго забыли. Размер механизма в Serpenti Seduttori Tourbillon — 22 на 18 мм, толщина — 3,65 мм, есть версии на разный вкус и разные обстоятельства — в стали, в разных видах золота и с паве из бриллиантов.

Коллекцию, обращенную к миллениалам, которую вполне можно назвать антикризисной, сделали и в Breitling — хронографы Endurance Pro. Выглядит коллекция очень спортивно и таковой и является: генеральный директор Breitling Жорж Керн рассказывает, что она была сделана после того, как триатлет, олимпийский чемпион и член команды Triathlon Squad Ян Фродено спросил Керна, какие именно часы Breitling ему подойдут. Ответом на него фактически и стали Breitling Endurance Pro — ультралегкие, почти неощутимые на запястье, несмотря на 44-миллиметровый корпус из полимерного материала Breitlight, который компания представила в 2016 году и который в три раза легче титана. В них применена технология SuperQuartz, использующая Breitling Caliber 82, сертифицированный COSC. В коллекции пять ярких цветов: белый, синий, желтый, оранжевый и красный. Это цвета ремешков (каучуковые либо тканые) — и, кроме того, каждая из версий часов имеет внутренний ободок в соответствующих цветах. Сочетание спорта, технологий, дизайна и легкости — и реальной, и символической, и ценовой — все это очевидно обращено к вожделенному поколению 20-летних.

Маленькие часовые мануфактуры выступили с изящными, сложными, экстравагантными, то есть глубоко нестандартными часами — как они всегда, собственно, и выступают, но и здесь были свои особенности, так или иначе связанные с локдауном.

Например, MB&F сделали часы совместно с другой независимой мануфактурой, H. Moser & Cie. Главы этих компаний, Максимилиан Бюссер (MB&F) и Эдуар Мейлан (H. Moser & Cie), давно дружат и сотрудничают, но так плотно работают вместе впервые. Бюссер рассказывает, что ему давно нравились модели с двумя балансовыми спиралями и дымчатые циферблаты Moser, и когда он сказал об этом Эдуару Мейлану, тот предложил использовать их ноу-хау в обмен на такую же возможность в отношении «часовых машин» MB&F: «Будучи наполовину индийцем и наполовину швейцарцем, я точно знаю, что комбинация разных происхождений всегда дает интересные результаты, так почему бы не опробовать этот опыт в часовом деле?» Так возникли две модели с красными, зелеными и синими циферблатами, каждая в серии из 15 экземпляров — Legacy Machine 101 MB&F x H. Moser и Endeavour Cylindrical Tourbillon MB&F x H. Moser. Часы были представлены онлайн еще во время локдауна, и уже почти весь тираж разошелся — тоже онлайн, как с некоторым даже удивлением говорят в MB&F.

Такими же яркими вышли новые создания MB&F и исторической швейцарской мануфактуры настольных часов L’Epee 1839. Это их 13-й совместный проект — и в этот раз получилось что-то среднее между космическим зондом и доисторической проторептилией, трех ярких цветов — голубого, зеленого и цвета апероля.

И еще одна новинка Максимилиана Бюссера, HM10 Bulldog, тоже оказалась яркой и эмоциональной — индикатор запаса хода тут сделан в виде открывающихся и смыкающихся бульдожьих челюстей, корпус, если смотреть на него сверху, повторяет очертания тела бульдога, а вращающиеся купольные индикаторы часов и минут — его глаза.

Рептилия, а именно — динозавр, появляется у Urwerk на оборотной стороне поворачивающегося корпуса уникальных часов UR-T8 Raptor, сделана мастером-гравером Джонни «King Nerd» Дауэллом. Она создана специально для монакского магазина Art In Time, детища Карла Фредерика Шойфеле, и деньги от продажи пойдут в фонд Красного Креста. Из того, что будет доступно более широкому кругу — в том числе и в Москве,— UR-100, или C-3PO, как ее называют в компании, в честь того самого дроида из «Звездных войн». Массивный корпус из желтого золота, сателлитная индикация времени и зеленые люминесцентные метки — фирменная сложность и эксцентрика Urwerk вместе с иронией и фантазией. Мартин Фрай, сооснователь мануфактуры, говорит, что его отец был инженером, а он сам с детства был гиком и, как и положено гикам, фанатом научной фантастики.

De Bethune представили в Женеве две новинки — DB28 Steel Wheels Sapphire Tourbillon и DB28XP — красивые, изощренные и мечтательные, как и все, что они делают. Первая — в полированном титановом 43-мм корпусе с вырезанными из голубого сапфира мостами, главным украшением циферблата, и титановым же турбийоном. Вторая — три ультратонкие модели в честь 10-летнего юбилея коллекции DB28, и самая поэтичная из них, конечно, DB28XP Starry Sky со звездным небом на циферблате: техника микрогравировки Microlight и звезды из золотых гвоздиков.

Главным итогом Geneva Watch Days, если говорить не об отдельных часах, а об общих трендах, можно считать очевидное изменение коммуникации между часовщиками и их клиентами — ее дробность и заточенность под каждый отдельный продукт и каждую отдельную группу потребителей.

— Сегодня люкс фрагментирован, и продавать его трудней, чем прежде: вы должны быть очень точны и аккуратны в своем таргетинге,— говорит Жан-Кристоф Бабен по этому поводу.— Мы все больше занимаемся микромаркетингом. Есть продукты, которые мы поддерживаем только с помощью блогеров — например, они отлично работают для хронотурбийона Octo Finissimo, в то время как с Aluminium мы, очевидно, пойдем в инстаграм, потому что это продукт, который нужно показать многим людям — и прежде всего молодым. Месседж «эксклюзивности» применим, когда вы продаете что-то one by one, но миллениалы всегда часть коммьюнити — они не хотят покупать что-то только для себя, они хотят покупать, чтобы быть внутри какого-то сообщества, и совершенно не переживают, если тот же самый продукт привлекает их друзей.

Будет мир прежним или нет, мы пока не знаем, но то, что люксовый мир меняется прямо сейчас, это уже очевидно. И первая — она же последняя — европейская часовая выставка этого года Geneva Watch Days это вполне убедительно показала.