Реставрация или уничтожение?

В двух шагах от Кремля, на Ильинке, начинается реставрация старейшего храма столичного Китай-города — храма Ильи Пророка. Задача масштабная — «восстановить до первозданного вида». Проблема одна: каким был этот вид, никто в точности не представляет.

Константин Михайлов, редактор сайта «Хранители наследия»

Реставрация храма Ильи Пророка, что на Новгородском подворье, некогда собора небольшого монастыря, объекта культурного наследия федерального значения,— новость, казалось бы, радостная. Вот только некоторые специалисты встревожены: Москве, предупреждают они, грозит расставание с очередным подлинным историческим зданием.

Тема болезненная — восстановление памятников прошлого не первый раз за последние годы в России оборачивается их утратами. Почему так происходит? Откуда поветрие? И что дает основание для тревог в этом случае?

«Восстановить» и «приспособить»

Начать надо с того, что на Ильинке Рубикон, по всем признакам, перейден. Государственное казенное учреждение города Москвы «Мосреставрация» объявило в августе конкурс на проведение ремонтно-реставрационных работ в Ильинском храме. За без малого 355 млн бюджетных рублей победитель конкурса (его определят после 21 сентября) должен будет до 2022 года «провести ремонтно-реставрационные работы по фасаду и кровле, воссоздать кирпичную кладку галереи и колокольни, а также чугунного ограждения парадной лестницы, восстановить внутренние интерьеры церкви до первозданного вида» (цитирую вице-мэра Москвы Владимира Ефимова). Руководитель департамента по культурному наследию города Москвы (Мосгорнаследие) Алексей Емельянов добавил, что «реставрация памятника архитектуры должна проходить строго по согласованному проекту», а необходима она для того, чтобы «сохранить исконный образ и вид здания, которое формирует исторический облик нашего города».

Мосгорнаследие, конечно же, согласовало проект этой реставрации, разработанный компанией «Архитектурное наследие». А Московская городская епархия Русской православной церкви еще в сентябре 2019 года сообщала, что проект реставрации Ильинского храма одобрен и Главгосэкспертизой. Тут есть нюансы: проект явно вызвал у федерального экспертного ведомства сомнения, поскольку осенью 2019-го был согласован со второго раза, а в мае того же года и вовсе был отклонен. Но инициаторы реставрации проявили настойчивость.

В результате реставрации храма и его, как сказано в проекте, «приспособления к современному использованию» в подвальном этаже здания должны разместиться нижний храм и его притвор, алтарь, крестильня и «археологическая зона». На первом этаже будут холл и церковная лавка, на втором — кладовая для церковной утвари и инвентаря, на третьем — верхний храм и церковно-археологический кабинет, на четвертом — административные помещения, кладовые и библиотека.

Жертвы «исконного образа»

За древний храм, казалось бы, можно порадоваться. Ведь в советские годы он служил пристанищем разнообразным конторам, многократно перестраивался снаружи и внутри, утратил завершение и колокольню. А еще ветшал, страдал от конструктивных перегрузок. Полноценной реставрации в нем никогда не было. Зато в первые годы XXI века в ходе археологических исследований в нем открыли и изучили древний подклетный ярус (сводчатый подвальный этаж храма.— «О») 1519–1520 годов (верхние этажи церкви — XVII–XIX веков). Пока он недоступен для прихожан и туристов, но после реставрации «археологической зоной» станет именно он.

Все вроде бы хорошо. Однако благими намерениями оказалась вымощена дорога к разрушению другого объекта исторического наследия. Дело в том, что, подобно многим средневековым храмам в центрах европейских столиц, церковь Ильи Пророка за века обрастала разнообразными пристройками. В 1860-е годы храм оказался включен в обширный комплекс Теплых рядов — первых отапливаемых торговых помещений в Москве. Этот комплекс из нескольких корпусов в наши дни также имеет статус охраняемого объекта культурного наследия. Конечно, он не такой древний, как Ильинский храм, но имеет собственную историческую и архитектурную ценность, признанную экспертами.

Комплекс Теплых рядов в годы лужковского «градостроительства» понес тяжкие утраты. В 1996–1997 годах снесли его главный корпус, расположенный чуть дальше по Ильинке, потом его выстроили заново, а внутри «новодела» разместили паркинг. В середине 2000-х в глубинах квартала ожидаемо «самообрушились» еще два корпуса Теплых рядов, от которых остались лишь торцевые секции, выходящие фасадами к Богоявленскому переулку. Примечательно, что «самообрушение» произошло ровно по границе амбициозного строительного проекта — элитного отеля, возведением которого занималась супруга тогдашнего мэра Елена Батурина. Через несколько лет она заявила, что утратила интерес к проекту, и на месте Теплых рядов образовался огромный пустырь (теперь проект — в ином, правда, виде — возрожден, на сайтах госорганов уже появились пугающие сведения о возможности шестиэтажной застройки на этом участке, но это — другая история.)

Наша же история в том, что к 2020 году сохранился один-единственный подлинный корпус Теплых рядов, имеющий статус памятника архитектуры. Он пристроен к церкви Ильи Пророка с юга, со стороны улицы. И вот именно он должен пасть жертвой возвращения «исконного образа» храма — так следует из проекта реставрации.

Каким образом реставрация одного памятника архитектуры может одновременно быть сносом другого памятника архитектуры — вопрос, ответить на который могут разве что люди, которые разрабатывают и согласовывают такие проекты.

А проектом на месте подлинного корпуса Теплых рядов 1869 года предусмотрено «воссоздание утраченной галереи (на уровне второго-третьего этажа.— "О") в габаритах конца XVII в.». Беда в том, что эту давно утраченную галерею никто, естественно, в глаза не видел, а одних старинных планов для достоверного реставрационного воссоздания явно недостаточно. Поэтому разработчикам проекта реставрации пришлось подключать фантазию и вспоминать аналоги, проектируя прекрасное нечто. Итог: на проектных изображениях на месте трехэтажного корпуса XIX века рисуется новая двухэтажная сводчатая галерея. И ради этой фантазии предлагается ломать существующий подлинный памятник.

Обойти законный запрет сносить памятники архитектуры в Москве решили на этот раз с помощью манипуляций с «предметом охраны» — перечнем элементов и характеристик памятника, которые не подлежат уничтожению либо изменению. Суть: научно-методический совет Мосгорнаследия дважды — в 2010-м и 2017-м — одобрял проект «предмета охраны» «южного крыла» храма (того самого трехэтажного корпуса Теплых рядов). Так вот, из последнего варианта исчезли и его третий этаж, и даже дата его строительства — 1869 год. То есть XIX века в истории этого квартала и храма как будто не было, и корпус, имеющий самостоятельный охранный статус, как будто не имеет никакой ценности.

При этом между 2010 и 2017 годами с этим зданием ничего не происходило — оно не перестраивалось, не теряло никаких элементов. Нетрудно понять: «предмет охраны» просто был сокращен, чтобы создать юридическую возможность реализации проекта с «воссозданием» южной галереи.

Доктрины и амбиции

По сути, на Ильинке запланирован и, что гораздо прискорбнее, согласован всеми инстанциями снос подлинного исторического здания ради реализации придуманного реставрационного решения. Никакими международными реставрационными хартиями и конвенциями подобные маневры не одобряются. Да и из практики отечественной реставрации снос «поздних пристроек», казалось, давно ушел. Да, были времена, когда в 1950–1970-е советские реставраторы, даже самые знаменитые, безжалостно сносили казавшиеся им лишними колокольни и трапезные XVIII–XIX веков при средневековых храмах, восстанавливая по аналогам «первоначальный облик» построек в Москве и Новгороде, Смоленске и Пскове. А архитектурные ансамбли в итоге обретали вид, которого не имели ни в один момент на протяжении веков.

Сейчас в теории и практике отечественной реставрации вроде бы восторжествовало понимание ценности всех исторических периодов жизни памятника: от своевольного редактирования подлинной истории ради воплощения собственных представлений о ней отказались — эта «детская болезнь», свойственная ранним этапам реставрации у всех европейских народов, изжита. В этом смысле проект на Ильинке выглядит рецидивом воззрений почти полувековой давности, его как будто достали из пыльного архива. Но проект-то свежий, 2017 года. И очень похоже, что дело тут не в реставрационных, а совсем в других доктринах.

Я вот о чем. Приход церкви Ильи Пророка на Ильинке — весьма не простой и не рядовой. На официальном его сайте прямо сказано: «Наш храм является Центральным храмом Воздушно-десантных войск Российской Федерации». Да-да, ветхозаветный пророк Илия считается покровителем ВДВ. Это может показаться не очень логичным, поскольку Илья Пророк, как известно, возносился на небо на огненной колеснице, а десантники, наоборот, с небес на землю высаживаются. Дело, однако, не в библейской, а в современной истории: днем рождения российских ВДВ считается 2 августа 1930 года, а это — Ильин день. Так совпало.

Десантники осознали эту связь в 1990-е, и с тех пор 2 августа Ильинский храм становится центром торжеств. 2 августа 2020 года, например, на Красной площади и Ильинке торжественно отмечалась 90-я годовщина ВДВ: в мероприятии приняли участие специально отобранные солдаты, офицеры и ветераны ВДВ, клирики нескольких храмов, кадеты юношеских десантных клубов. Они прошли крестным ходом по Ильинке до Красной площади, где на Лобном месте состоялся благодарственный молебен Илье Пророку.

В созданный в 2013-м «Общественно-координационный совет по содействию возрождению» храма на Ильинке входят представители таких солидных организаций, как Торгово-промышленная палата РФ, Российский союз ветеранов Афганистана, Союз десантников России, «Боевое братство», Российская ассоциация Героев, Совет ветеранов ВДВ.

Список, вероятно, безотказно действующий на экспертов и представителей власти: как отказать, если такое сообщество о чем-нибудь просит?

Можно проследить и «этапы большого пути». Еще в 2001 году на общественном совете при мэре Москвы, как сообщается на сайте Ильинского храма, были одобрены предложения «по раскрытию южного фасада храма на улицу Ильинка». К 2010-м, судя по тогдашним интервью настоятеля храма протоиерея Андрея Речицкого, они преобразовались уже в «общую архитектурную концепцию всего комплекса, призванную вернуть зданию церковный вид». Все последовательно и логично: в нынешнем проекте храму и возвращается «церковный вид» — за счет сноса другого памятника архитектуры, корпуса Теплых рядов.

Дискуссии и проверки

При этом, как выясняется, «церковный вид», он же «исконный образ», способен повредить не только корпусу Теплых рядов, но и собственно древнему храму. Во всяком случае коллеги из столичного градозащитного «Архнадзора» обращали уже внимание Мосгорнаследия на несколько тревожных пунктов проекта «реставрации». Например, древняя церковная паперть, согласно архивным чертежам, была гораздо меньше «воссоздаваемой» южной галереи Ильинского храма и вообще не выходила на улицу. Получается, что предполагаемое «воссоздание» — просто новострой на месте исторического здания. Более того, проект «узаконивает» на храме некоторые самовольные добавления 2009–2010 годов, зато угрожает, по мнению исследователя Александра Можаева, существованию «единственного фрагмента уникальной граненой апсиды XVI века».

Добавлю, что уличный фасад корпуса Теплых рядов входит в охранную зону Московского Кремля как объекта Всемирного наследия. Сносить или перестраивать его невозможно без ведома ЮНЕСКО. Однако ни о консультациях с этой организацией на сей счет, ни о выполнении оценки воздействия реставрации на ценность объекта ЮНЕСКО не слышно. А на работы уже объявляют конкурс.

На протест же градозащитников Мосгорнаследие ответило горячей отповедью в соцсетях: корпус Теплых рядов-де «являлся пристройкой и не входит в ансамбль церкви. Он, по сути, "спрятал" храм… Со временем корпус стал "тянуть" здание церкви в сторону улицы… К настоящему моменту пристройка вновь угрожает церкви: она не подпирает его, а продолжает тянуть в сторону проезжей части, по сути разрывая надвое. Нынешние работы предотвратят разрушение памятника архитектуры».

В этой тираде все прекрасно, кроме того, что Мосгорнаследие… забыло упомянуть об охранном статусе корпуса Теплых рядов. Даже если с ним все так плачевно, то закон требует его сохранения и укрепления, но не сноса.

Тем не менее Мосгорнаследие пообещало еще провести после начала работ дополнительные натурные исследования и затем рассмотреть вопрос и о возможном внесении изменений в проект реставрации. А что касается перемен в «предмете охраны», то выяснилось, что они не утверждены официально самим же Мосгорнаследием. Этого уже не смогло вынести Управление Минкультуры РФ по Центральному федеральному округу: если «предмет охраны» памятника не утвержден, то нельзя и согласовывать проект его реставрации. Управление Минкультуры сообщило градозащитникам, что усматривает в этом нарушение закона и намерено провести проверку действий Мосгорнаследия…

Не знаю, чем кончится эта проверка и состоится ли она вообще. Не знаю, какие результаты принесут натурные исследования. Но знаю, что концепция «реставрации» Ильинского храма демонстрировалась московскому руководству и была им одобрена. Считается, что в столичной «системе мер и весов» это перевешивает любые иные резоны. Хотя в ситуации с отменой жестокой реконструкции дома Булошникова на Большой Никитской мэр показал, что умеет слышать общественность и профессионалов (см. «Огонек», № 2 за 2020 год).

География соблазна

Примеров перекройки подлинной истории ради амбиций градостроителей в стране немало. Возможно, истоки подобного обращения с памятниками можно отыскать еще в советских временах, в «реставрации» Золотых ворот в Киеве начала 1980-х, когда к полумифическому, но торжественно отмеченному в СССР «1500-летию Киева» из благородной подлинной руины ценнейшего памятника XI века сделали его «воссоздание» с надвратным храмом.

Можно вспомнить «восстановленный» в 2000-е на месте взорванного в 1930-х Успенский собор в Ярославле — по воле губернатора и частного инвестора его выстроили чуть не в полтора раза выше предшественника. Протесты экспертов и краеведов не были приняты во внимание.

В наши дни арию из той же оперы пытаются исполнить в Санкт-Петербурге. Там упорствуют инициаторы строительства колокольни Смольного монастыря, которую так и не построили в реальной истории по проекту Растрелли («Огонек» подробно писал об этом в материале «Воссоздание небыли», № 36 за 2019 год). Из разряда фантазий проект продвигается к реальности: статусные эксперты и архитекторы уже выдают его за образцовый проект «сохранения аутентичности (!) городской среды». А исследованиями «возможности завершения создания ансамбля Смольного монастыря с учетом его первоначального исторического облика» уже занялся весьма солидный Фонд инвестиционных строительных проектов Санкт-Петербурга (ФИСП), на который, в частности, Россией возложено исполнение совместных с зарубежными странами и Евросоюзом реставрационных проектов.

При таких подходах культурное наследие делается не объектом сохранения — но заложником амбиций тех, кому это сохранение поручено.

А возвращаясь к Ильинскому храму в столице, хочу напомнить, что бюджетные миллионы выделяются именно на работы по сохранению объектов культурного наследия. А если за эти деньги происходит их снос или искажение, то это не что иное, как нецелевое использование бюджетных средств. То есть та самая статья, которую правоохранительные органы знают и умеют применять гораздо лучше, чем 243-ю статью УК, карающую за повреждение памятников архитектуры. И об этом градозащитники, я уверен, не преминут напомнить правоохранителям.