Биеннале молодого искусства и ярмарка blazar в Москве

В Музее Москвы идет первая часть 7-й Московской международной биеннале молодого искусства, одновременно с которой как ее спецпроект состоялась новая ярмарка молодого искусства blazar. О неожиданном альянсе передового искусства и арт-рынка, подставившим друг другу плечо в непростые времена, рассказывает Игорь Гребельников.

Это во всем мире арт-ярмарки, даже самые большие и престижные вроде Art Basel или Frieze, из-за эпидемиологической ситуации отменяются в привычном формате, переходят в онлайн. Другое дело — у нас. На этой неделе открылись сразу две ярмарки современного искусства: новая blazar и восьмая по счету Cosmosow (обе закрываются сегодня, но последняя продлится до 15 сентября онлайн). А еще — биеннале молодого искусства, триеннале в музее «Гараж» и череда вернисажей в галереях. Коронавирус, конечно, должен отступить перед таким энтузиазмом: судя по публике, штурмовавшей вернисажи и вечеринки в масках и без, любовь к искусству у нас сильнее страхов.

Хотя совсем недавно было наоборот. Пандемия и карантин спутали планы организаторов биеннале молодого искусства, которая должна была открыться в июле: пришлось переносить и менять структуру. Теперь биеннале состоит из трех частей, по одной на каждый месяц осени. Частями открывается и основная выставка: главную из них — итог работы четырех кураторских команд, победивших в международном конкурсе — обещают показать в Музее Москвы в ноябре.

А пока во дворе этого музея можно рассмотреть произведения четырех художников, созданные специально для внутренних фасадов здания Провиантских складов.

Эта постройка (1835) в стиле ампир в свое время была хранилищем продовольственных запасов для окрестных военных частей, с 1930-х служила гаражом Генштаба и, несмотря на то что военные давно освободили эти здания и теперь здесь Музей Москвы, милитаристский дух, кажется, так и не выветрился. Несмотря на внушительную — порядка 700 тыс. предметов — коллекцию, музей пока не обрел своего лица, да и громкими выставками, тем более профильного историко-краеведческого содержания, похвастать пока не может.

На подмогу стылым стенам пришло современное искусство: красующимся на них произведениям четырех художников удалось «демилитаризировать» огромный двор, похожий на плац. По всей длине самой большой стены висит гирлянда из разноцветных треугольных флажков, чередующихся с такой же формы фотографиями кошачьих морд. В центре композиции — огромный слоган «Все немного разные», относящийся и к котам, очень похожим друг на друга, и, как поясняет художница Алина Глазун, вообще к труду художников. Оно и верно: поток современного искусства смешал оригинальное и вторичное, хорошее и плохое, умное и глупое. Музеи и биеннале вроде бы призваны отделять зерна от плевел, но, увы, получается не всегда.

Задумчивый рыжий кот с яркой надписью «I hope everyday» венчает и фасад здания напротив: инсталляция Игоря Самолета — объекты и скульптура из принтов, сделанных со скриншотов экранов гаджетов художника. Переписка с друзьями, «обнимашки», просто красивые картинки с указанием времени, ну и, разумеется, котики — это и фрагменты личного дневника, чем, по сути, теперь стали наши телефоны, и образ времени, в котором виртуальная жизнь теснит реальную.

Личное художник превращает в публичное, визуализируя одну из фобий цифровой эпохи — что все написанное, снятое, отправленное с гаджетов доступно посторонним, а заодно делится рецептом, как перестать беспокоиться.

Половина другой большой стены от фундамента до крыши покрыта фольгой, точнее, светоотражающей тонировочной пленкой: автор работы Алиса Омельянцева говорит о ней как об экране и инструменте слежки за происходящим во дворе, но на нее можно смотреть и просто как на большое зеркало, превращающее двор в частное пространство. Тем более что окна фасада напротив снаружи задернуты шторами: работа Ромы Богданова тоже из экранирующей ткани, но уже той, что используют военные для прикрытия. Судя по описанию, это настолько сложная метафора, связанная с «бесконтрольным доступом к частной жизни пользователя», что лучше просто любоваться колыханием этих занавесок в тон стен.

Куда более увлекательно, разнообразно и зачастую немудрено было на стендах ярмарки молодого искусства blazar, раскинувшихся в одном из корпусов музея. Тут Москва тоже впереди планеты всей: такого еще не бывало, чтобы ярмарка оказалась спецпроектом биеннале, что в свою очередь позволило торговать искусством прямо в музее. Да, часто работы художников, участвующих, скажем, в Венецианской биеннале, становятся хитами продаж открывающейся вслед за ней ярмарки Art Basel, но так, чтобы все это проходило бок о бок в музее — это впервые.

Не сказать, что в нынешних наших условиях такой подход вызвал отторжение, посетителям так и вовсе был в радость этот парад молодого искусства.

Организаторы blazar предложили гибкий формат для участников — тут показывали искусство не только галереи, платящие за аренду, но и художники и образовательные учреждения, которые выставлялись за проценты в случае продаж. До большинства этих художников нескоро бы дошли руки музейных кураторов и галеристов, так что blazar стала отличным шансом не только показать себя, но и продать работы.

У ярмарки была очень удобная навигация: отсканировав QR-код, висящий у работ художников, представляющих самих себя, можно было сразу узнать все подробности, включая цены. Они, кстати, были отнюдь не заоблачными — от 5 тыс. руб. за графику до 250 тыс. руб. за живопись большого формата,— и добрая половина работ вполне заслуживала внимания, что отразилось и на продажах: к субботе многие стенды зияли пустотой.

Можно было даже различить общие черты молодого искусства, предлагавшего себя на этой ярмарке: художников клонит к созданию мифологий и собственных миров, к обволакивающему сюрреализму либо, напротив, к хулиганской экспрессивности. Возможно, это симптомы неприятия реальности, трансформируемой цифровыми, политическими, пандемическими процессами, которые, впрочем, облегчают понимание искусства и влияют на рост его продаж.