Chanel в бело-розовых тонах

Правильно расставить аксаны — палочкой или домиком, а также из трех гласных и одной согласной сложить одну гласную возможно только после бокала красного или белого. Это часть французской культуры. Но такая же ее часть — Chanel, и стоит ли удивляться, если для французской народной марки трудятся не только модельеры, швеи, кружевницы, но и виноделы. Наш собеседник Николя Одебер уже несколько лет растит для нее виноград и делает вино.

Уроженец Прованса, сын морского офицера, он прошел главные винные университеты. Поработал в Шампани, составляя вина для славной семьи Крюг. Потом отправился вместе с собственной семьей в предгорья Анд в Аргентину, чтобы создать там очередной хит Нового Света, и преуспевал в этом до тех пор, пока всем известная французская марка на букву Ш не призвала его возглавить сразу два своих знаменитых хозяйства: Rauzan-Segla в Марго и Chateau Canon в Сент-Эмильоне. Оба замка приписаны к Бордо, где любой придорожный указатель читается как винная карта в ресторане, но расположены для всякого бордосца очень странно — с одной и с другой стороны Жиронды, лимана Бискайского залива, в котором, сливаяся, шумят, обнявшись будто две сестры, струи Дордони и Гаронны. Работать одновременно на двух берегах, на «правом» и на «левом», это необычно, нетрадиционно, так не делается. А вот Николя Одебер справляется, не обижает ни Марго, ни Сент-Эмильон. Но переселившись в Бордо, к Атлантике, на другую сторону Франции, за сотни километров от Прованса, Николя Одебер получил возможность возвращаться в родные места. Не ностальгии ради, а по важному делу. Дом Chanel решил производить вино не только в Бордо, но и на берегах Средиземного моря, на острове Поркероль.

В старые времена жители острова во всем обеспечивали себя сами, в том числе и вином, а как же иначе? Виноградникам здесь лет сто. И вот несколько лет назад Себастьян Ле Бер, внук владельца, уступил их хозяевам Chanel, а они поручили Николя сделать на базе местного винограда что-то особое, достойное великого бренда. Интересная история, потому что вина Прованса прекрасны во всех отношениях, но вернуться к ним после Шампани и Бордо — это как после национальной сборной отправиться поднимать городскую команду с традициями. Невозможная ситуация? А по-моему, дико интересная. «Этот район я знаю прекрасно, и землю, и море,— говорит Одебер.— Большая часть моей семьи была французами из Алжира, "черноногими". Они вернулись во Францию и обосновались в Провансе. Поркероль — часть архипелага, который называется Йерские, или Золотые острова. Это самый из них большой и самый сельскохозяйственный. На нем растут оливы и виноградники, там расположено винодельческое хозяйство, которое нам наконец-то удалось купить. В этом году мы выпустили наш первый миллезим с 2019 годом на этикетке». У Поркероля особая история, которую Николя с удовольствием рассказывает. С XIX века остров был в частных руках. Бельгиец, владелец золотых приисков в Мексике, талантливый горный инженер и предприниматель Франсуа-Жозеф Фурнье преподнес его в качестве свадебного подарка жене. Инженер во всем, он любил правильное устройство, да и нельзя дарить женщинам лишние хлопоты, поэтому Поркероль содержался как утопический мир спокойствия и процветания. Здесь собирали злаки, пасли овец, давили масло из оливок, растили виноградники и делали вино.

«Многое изменилось с тех пор,— говорит Одебер,— государство заняло большую часть острова национальным парком, а из сельского хозяйства сохранилось только виноделие». Условия для виноградных лоз он считает идеальными. Остров изогнут полумесяцем, обращенным к суше, и пользуется всеми преимуществами континентального климата, другой же стороной купается в климате средиземноморском. «Это скалы среди волн. Лозы растут на сланце, который хорошо нагревается, легко пропускает воду. Здесь могла бы быть пустыня, если бы не море». Николя вспоминает юношеские путешествия под парусом: «Остров как большая лодка. Вы бывали ночью на лодке? Когда спускается ночь, палуба и паруса покрываются влагой, которая поднимается из моря». Море дарит острову прохладу, мистраль приносит соль, соль приправляет вкус винограда и придает свежесть вину. Прованс — это юг и жара, которая теперь под 40, но Николя не боится ежегодных подъемов температуры: «У моря жару пережить легче, чем на виноградниках Бордо.

В Поркероле растительность пользуется влагой, которую дает море. Там нет осадков с марта до октября, шесть месяцев — ни капли дождевой воды, но растения чувствуют себя прекрасно». Какие вина рождаются на острове? Пока два типа — белое и розовое. «Мы сконцентрируемся на этих двух винах. Прованс, вероятно, лучшее место в мире, чтобы производить розовое. Но потому-то розовые вина в Провансе стали слишком распространенными, на них пришла мода, а мне хотелось сделать редкое, гастрономическое вино, которое стало бы свежим, воздушным, динамичным, но чтобы в нем были и полнотелость, и длительность послевкусия». К розовому добавится белое и даже красное: «На сланце у берега моря растет прекрасный "роль", типичный белый сорт. Ну и, может быть, мы сделаем немного красного вина, которое будет предназначено для местного употребления». Люди, которые приезжают на Поркероль и идут в рестораны, смогут попробовать красное вино, рожденное на острове. Природа Поркероля защищена национальным парком, хозяйствовать здесь приходится очень бережно. «Наш виноградник был сертифицирован "био" еще с 2015 года,— объясняет Одебер,— и беречь равновесие с тех пор не так сложно. Ведь мы на острове, на жарких камнях, где мало болезней, потому что мало дождей. Так что это скорее везение — лозы в самой середине национального парка». Интересно, почему нет магического слова Chanel на этикетках? «Есть, конечно, есть, но на контрэтикетке,— успокаивает Николя.— Такое имя не стоит скрывать, но не стоит и выпячивать, потому что хозяйствам в Бордо три или четыре сотни лет, а вину на Поркероле — более ста. Chanel — лишь часть их истории. Но часть очень важная. И не говорите мне, что вино не имеет отношения к моде. Когда я беседую с Оливье Польжем, создателем духов Chanel, я чувствую, как много у нас общего. Когда идешь по цветочным полям в Грассе и беседуешь с людьми, которые разводят эти цветы, зависят от погоды, как и мы, смотрят на небо, как и мы, понимаешь, что это тот же вопрос времени сбора, качества года, трансформации растения и, наконец, ассамбляж ради финального продукта». Так что да, вино Поркероля — это тоже Chanel. Просто ее можно пить.

Алексей Тарханов