Кира Долинина — о выставке в здании Новой Третьяковки

В здании Новой Третьяковки проходит выставка «Я, Энди Уорхол». 200 работ, 2,5 тыс. кв. м, итальянский куратор, иллюстрации, рисунки, видео, фотографии, полные портфолио знаменитых серий, от «Мэрилин Монро» до «Мао». За первые три дня, как сообщают организаторы, выставку посетили 6600 человек. Цифра громадная, но вопрос, на что именно приходят посмотреть эти тысячи, оказался не таким простым.

В первые же дни после открытия выставки появились сомнения в «подлинности» экспонированных работ. «Кто что думает о выставке постеров?» — вопрошают музейщики в своей профессиональной группе в «Фейсбуке». «А был ли Уорхол?» — восклицает телеканал «Звезда». «Лжевыставкой» называет экспозицию РЕН ТВ. Обвинения серьезные. Тем более что на них стали нервно отвечать: Третьяковка распространила информацию о том, что она никакого отношения к этой выставке не имеет, а проходит она в залах, безвозмездно переданных галереей Союзу художников РФ, после того как тот перестал быть владельцем половины здания на Крымском Валу. Обвинения в неясности происхождения вещей на выставке организаторы попытались опровергнуть, указав некоторых владельцев — среди них частные коллекционеры, маленькие галереи и далеко не самые профильные для Уорхола музеи вроде музея Феррагамо во Флоренции или словацкого музея Zoya. Совершенно ничего стыдного в этом нет, вот только Фонд Энди Уорхола, чьим именем как крестом осеняет себя любая выставка Уорхола, при запросе о корректности указания их имени на документах московской выставки ответил, что «никаким образом напрямую не связан с этой выставкой», хотя его агентство «Общество прав художников» предоставило «разрешение на воспроизведение произведений, приписываемых Энди Уорхолу».

То есть фонд не давал и не дает никаких подтверждений подлинности представленных в России вещей, а вот разрешение на репродуцирование работ давал.

Что именно подразумевается под «воспроизведением произведений», тут не ясно: это могут быть репродукции на рекламных растяжках, афишах, майках или в каталоге, а могут быть те самые обвиняемые «постеры».

Никому не стало легче и от уверений, что куратор выставки Джанни Меркурио — признанный специалист по искусству ХХ века. Да, из-под его пера вышли десятки изданий популярного характера о главных американских художниках, значится он и среди кураторов нескольких, прямо скажем, не самых значительных выставок. Сам Меркурио в своем видеообращении рассказывает в основном об итальянских собраниях, у которых взял работы на эту выставку, «некоторые из них не меняли своего местонахождения уже 20 лет». Звучит уверенно, но если вспомнить, что Энди Уорхол умер в 1987-м, то есть 33 года назад, то даже эти «старые» вещи все равно куплены после смерти художника.

В понятиях «прижизненный/посмертный» и скрыт смысл подобных скандалов.

А их было немало: выставка Бэнкси в Москве в 2018-м, бронзы Дега в Эрмитаже в 2013-м, Роден в 2012-м в обеих столицах, выставки графики Дали, гуляющие по всему свету в количестве совершенно невероятном. Как правило, эти выставки большие, громкие, с недешевыми билетами, часто в непрофильных для западного искусства институциях вроде Петропавловской крепости для Родена, подкупают именами первого ряда. Будут ли на них показаны вещи первого ряда, это следующий вопрос, и он задается совсем не каждый раз. Надо отдать должное Эрмитажу, он «бронзы Дега» показывал, честно предупредив, что все отливки посмертные, тем более что сам Дега с бронзой никогда не работал, только с воском и глиной, так что тут никого не обманешь. А вот другие «проекты» из этого списка играют как раз с неведением. Ну кому какое дело, какой по счету отпечаток с литографированного камня Дали показывается, если сам художник, как говорят, легко подписывал чистые листы. Это важно разве что специалистам и тем, кто отвечает за поддержание статуса своего заведения. Ни один уважающий себя музей или галерея не станет иметь дело с посмертными отпечатками и скульптурами Дали. То же с Роденом, которого отливали все кому не лень. А вот случай с выставкой Бэнкси в Москве особенно интересен, так как ее делали те же люди, что и нынешнего Уорхола. Главный персонаж тут — продюсер Александр Начкебия, веселый человек, который на камеру рассказывает о выставке, используя выражения вроде «Уорхол не хотел быть словацким ботаном…». Разницы между живописью и графикой он явно просто не знает и считает, что на его выставке представлено 160 «живописных работ».

В такой поэтике событие становится на свое место: не надо считать его музейной выставкой, давайте воспринимать это как 3D-альбом. Красочно, все блестит, куча прибамбасов, все доступно на уровне «для чайников».

При этом здесь собраны журналы, обложки пластинок, несколько рисунков, которые украсили бы и приличный проект. Недаром одним из защитников московской выставки стала научный сотрудник ГМИИ Александра Данилова, которая точно знает цену уникам и редко выставляемым вещам. Да и сам Уорхол — последний художник, для которого категория «подлинности» была первична: массовая культура, с которой он играл, сама есть порождение безоглядного воспроизводства. А урок тут один: зритель должен сам решать, за что именно он готов заплатить деньги — за аттракцион или выставку. Никто за него не решит. Тем, кому хочется выставки, я бы посоветовала сходить на открывшуюся, вот уж улыбка судьбы, в тот же день, что и московский бестселлер, выставку Уорхола в Вене. Вопрос только, как до нее добраться.

Кира Долинина