Реформа

В 2023 году власти Ленобласти, на территорию которой свозится весь петербургский мусор, планируют переключиться с захоронения отходов на глубокую переработку. Эксперты называют этот курс правильным, так как с его помощью «вторую жизнь» может обрести до 80% мусора, однако сомневаются, что регион успеет уложиться в названные сроки.

«Мусорная» реформа, призванная урегулировать отрасль обращения с твердыми коммунальными отходами (ТКО), на территории Ленобласти стартовала в 2019 году. Одной из основных задач нового механизма является сортировка и переработка ТКО, что должно значительно снизить объем мусора, складируемого на полигонах. По этому пути уже давно идут многие европейские страны, в том числе и ближайший сосед Петербурга и Ленобласти — Финляндия. По данным директора по развитию финского производителя оборудования по обращению с ТКО Ростислава Баскакова, в этой стране 99% мусора либо обретает «вторую жизнь» в качестве вторичного сырья, либо сжигается для выработки энергии и тепла. В России переработке подлежит лишь 5–10% отходов, указывает он.

По мнению экспертов, мешают внедрить полноценную систему вторичного использования отходов производства и потребления несколько факторов. Один из них — несоответствие информации территориальных схем реальному количеству переработчиков в регионе и в соседних областях, говорит менеджер проектов по устойчивому развитию американской компании в сфере переработки и утилизации отходов Полина Кособокова. «Поэтому у руководства города и области нет понимания, сколько и где можно переработать сейчас, а где нужны дополнительные мощности»,— поясняет она.

Глобальной же причиной, тормозящей внедрение этого процесса, является отсутствие единого представления у властей, бизнеса и населения самого предмета обсуждения, уверена заместитель председателя комитета по переработке отходов и вторичных ресурсов деловой общественной организации Наталья Беляева. «Властям очень хочется решить этот вопрос, потому что выборы, жители недовольны и проблема никуда не девается. Но просто критика со стороны населения или общественных организаций не дает решений, а бизнес часто пытается продать сомнительные технологии»,— перечислила она.

Тем не менее идея вторичного использования мусора жителей Петербурга и Ленобласти начинает обретать реальные очертания. Проблема с хранением ТКО стоит здесь остро: область выступает «донором» по отношению к городу, так как ей приходится принимать весь образуемый в мегаполисе объем ТКО (1,8 млн тонн в год). Летом губернатор Ленобласти Александр Дрозденко заявил, что к 2023 году все мусорные полигоны без глубокой переработки будут закрыты, после чего начнется их рекультивация. Сжигание отходов не рассматривается.

По информации комитета Ленобласти по обращению с отходами, сегодня в регионе насчитывается 15 полигонов ТКО. Существующих мощностей, по словам господина Дрозденко, хватит на два года. Власти рассчитывают предложить альтернативные площадки для переработки мусора и последующего складирования «хвостов». Определиться с технологией и исполнителем чиновники планируют с помощью конкурса, где рассмотрят проекты строительства комплексов глубокой обработки, утилизации и обезвреживания отходов производства и потребления.

Председатель правления организации, работающей в сфере природоохранных технологий, Наталья Соколова отмечает, что регион задает правильный вектор в направлении развития перерабатывающей отрасли, но сроки реализации намеченных планов называет очень сжатыми. Если Ленобласть не успеет к 2023 году создать мусороперерабатывающие комплексы, подготовить соответствующую инфраструктуру и наладить логистику, то непонятно, куда будут вывозиться отходы в период строительства новых мощностей, указывает она.

Восстановление с осложнениями

Перед тем как начать рекультивацию закрывшихся полигонов, региону придется решить непростую задачу — найти источники финансирования работ, так как это потребует серьезных затрат. Учитывая, что в этот период коммерческая эксплуатация полигона уже невозможна, единственным вариантом чаще всего становятся бюджетные средства, объясняет генеральный директор инвестиционной группы Феликс Блинов.

«Суммы всегда немаленькие и напрямую зависят от возможного способа восстановления земель, который, в свою очередь, определяется классом опасности содержащихся на полигонах отходов»,— дополняет госпожа Беляева. Для Ленобласти эта проблема усугубляется еще и тем, что одномоментно рекультивации потребуют сразу несколько объектов. И они не могут просто так ждать, когда появятся средства на их рекультивацию, так как постоянно оказывают негативное воздействие на окружающую среду, отмечает господин Блинов. «На полигонах образуется свалочный газ с неоднородным и непредсказуемым составом»,— говорит госпожа Беляева. Его скопление может стать причиной загрязнения атмосферы, пожаров и взрывов, заражения грунта, а также оказывать негативное влияние на здоровье, перечислила она.

Но даже если деньги на рекультивацию нашлись и она уже началась, это не значит, что все пройдет гладко. В российской практике нередко случались случаи ее неграмотной организации. В качестве примера госпожа Кособокова приводит петербургский полигон «Новоселки», от дурного запаха которого страдали жители расположенного поблизости Приморского района. В этом году Северо-Западное межрегиональное управление Росприроднадзора привлекло к ответственности ЦКБ, который является заказчиком рекультивации «Новоселок». Ведомство выяснило, что здесь не была оборудована система сбора свалочного газа. На фоне этого риск некачественного восстановления земель возникает и в Ленобласти, говорит госпожа Кособокова. Для того чтобы сгладить последствия подобных ошибок, важно не допускать вырубку леса даже возле рекультивированных свалок, чтобы в случае форс-мажора хотя бы лесополоса помогла защитить жителей от неприятного запаха, рассуждает она.

Рекультивация полигона проходит в два этапа: технологический и биологический, объясняет господин Баскаков. Первый, по его словам, длится в среднем примерно 2,5 года, а второй протекает намного дольше, так как откачка свалочного газа занимает продолжительное время. «Например, самый большой полигон, который находился рядом с Хельсинки был закрыт еще в 2000 году, но газ с него собирают по сей день»,— говорит он.

Варианты дальнейшего использования рекультивированных свалок ограничены, так как на их месте нельзя размещать какие-либо постройки, объясняет господин Блинов. По словам госпожи Беляевой, исходя из мировой практики, такие территории используются в нескольких направлениях: сельское хозяйство (пастбища, пашни), водное хозяйство (при затоплении полигона в водохранилищах могут разводить рыб), лесное хозяйство (территория засаживается под будущий лес), рекреация (парки отдыха, стадионы, горнолыжные объекты).

Подальше от огня

Если сам факт необходимости переработки мусора не вызывает вопросов у властей, населения и бизнеса, то ее способы рождают массу споров. Большинство экспертов считает, что несмотря на заверения продавцов «успешных технологий, активно использующихся во всем мире», безопасно перерабатывать 100% ТКО невозможно. Объясняется это тем, что не получится обойтись без его сжигания. Люди с древних времен именно так и решали проблему скопления мусора, но сейчас он «эволюционировал», стал сложнее и агрессивнее для окружающей среды, говорит Наталья Беляева. «Его сжигание оставляет после себя золу, чья опасность по своему классу, гораздо выше, чем у сжигаемого мусора. Таким образом, можно получить еще более опасные отходы, но меньшего объема»,— говорит эксперт. При этом золу необходимо складировать в местах специального захоронения, а так как в Петербурге и Ленобласти их нет, то придется ее везти в другой регион, который может стать Помпеей. Поэтому опыт европейских стран, которые сжигают большую часть ТКО, вопреки расхожему мнению, нельзя назвать удачным и брать за основу, отмечает госпожа Беляева.

Безопасным способом сжигания мусора считается производство альтернативного RDF-топлива на цементном производстве. «Во-первых, температура производства цемента полностью исключает попадание каких-либо вредных веществ в атмосферу. Во-вторых, при сжигании RDF не остается золы, так как все, что остается от сжигания, переходит в состав клинкера»,— сказал Феликс Блинов. Но данная технология позволяет перерабатывать только 15% ТКО, добавляет он. К тому же, по словам эксперта, круг использования RDF пока весьма ограничен, так как котельные в России не приспособлены к такому виду топлива.

Полина Кособокова объясняет, что если не смешивать пищевые отходы (на которые в составе ТКО приходится 30–40%) и организовать прием опасных объектов (ртутных градусников, просроченных лекарств, лакокрасочных материалов, растворителей), то в этом случае останутся только фракции для переработки и «хвосты». В данном виде «хвосты» уже будут неопасны, и их можно компактно складировать до тех времен, когда технологии позволят заняться и ими. При таком подходе получится перерабатывать до 80% отходов, резюмирует госпожа Кособокова.

Ольга Белых