Происходит ли передел реставрационного рынка?

О переделе реставрационной отрасли оказалось так трудно договориться, что спор профессионалов со стройкомплексом дошел до Кремля.

Константин Михайлов, главный редактор сайта «Хранители наследия»

С тех пор как в последний день августа «Огонек» в публикации «Третий звонок передела» (№ 34 за 2020 год) рассказал об опасностях передачи под контроль строительного ведомства реставрации памятников архитектуры, а то и всей системы охраны культурного наследия, на этом участке культурного фронта произошло немало важных событий. Вплоть до того, что вопрос о судьбе национальной системы охраны памятников предложили решать президенту России.

Вместо того — не могу не заметить — чтобы попробовать самостоятельно сделать так, чтобы и вопроса не возникало.

Краткое содержание предыдущих и будущих серий

Августовское распоряжение премьер-министра Михаила Мишустина о передаче в ведение Минстроя РФ с 1 октября 2020 года двух дирекций Минкультры, занимающихся реставрацией, о котором мы упоминали в прошлый раз, выполнено беспрекословно. Дирекции рассылают теперь официальные письма на бланках Минстроя, а десятки их бывших сотрудников заняты личным трудоустройством.

Как мы и предвидели, этим дело не ограничилось, и за «третьим звонком передела» вскоре прозвучал и четвертый.

Вернее, началось само представление — занавес поднялся, а главные действующие лица практически вышли на сцену.

Минстрой РФ официально обнародовал разработанный им законопроект о создании не позднее 1 января 2021 года госкомпании «Единый государственный заказчик в сфере строительства», которой планируется доверить в том числе и организацию работ по реставрации объектов культурного наследия в федеральном масштабе. Это уже и юридически, и организационно подводит российскую реставрацию под единый знаменатель со строительством.

В ответ более 350 российских реставраторов, экспертов и специалистов в области сохранения культурных ценностей опубликовали 5 октября 2020 года открытое письмо к Владимиру Путину с просьбой не передавать реставрационную отрасль в ведение строительного комплекса. Похоже, обращение к президенту РФ представляется профессиональному сообществу едва ли не последним способом предотвратить непоправимое.

«Передача реставрации строительному комплексу постепенно приведет к подмене специалистов-реставраторов представителями строительных профессий и завершится гибелью реставрационной школы, а вслед за ней и памятников. Подобные примеры уже множатся благодаря передаче ценных объектов в руки крупных строительных корпораций. Попытки подменить реставрацию строительством приводят к созданию муляжей, из-за которых полностью утрачивается историческая ценность древних зданий»,— пишут специалисты.

Теперь вопрос о судьбах российской реставрации, а заодно и всей системы охраны памятников вынуждены будут решать в Кремле. По неофициальным сведениям, ожидается, что некое решение или по крайней мере точка зрения должна оформиться за зубчатыми стенами объекта Всемирного наследия ЮНЕСКО к концу октября.

В Минкультуры России, десятилетиями ведающем реставрацией и охраной памятников, конечно, не выброшен белый флаг, но имеют место, скажем так, фаталистические настроения. Во всяком случае, на недавно прошедшем под эгидой министерства ежегодном XIX Всероссийском съезде госорганов охраны памятников истории и культуры в Казани ответственный представитель культурного ведомства, приветствуя делегатов, сообщил им: не исключено, что следующий съезд будет проходить уже под эгидой Минстроя. И добавил: скорее всего, «за скобками» стоит и передача в Минстрой всей системы госохраны, а не только реставрации. Примечательно, что по итогам съезда не было принято ни резолюции, ни хотя бы заявления по столь актуальному для профессиональных охранителей памятников вопросу. Почему-то хранят молчание и Национальный комитет ICOMOS (Международный совет по сохранению памятников и достопримечательных мест.— «О»), и Союз реставраторов России, и другие общественные организации реставраторов.

Зато подали голос общественники и градозащитники: 8 октября 2020 года президиум Центрального совета Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры (ЦС ВООПИК) опубликовал резолюцию, которую на самом деле обязан был принять съезд официальной госохраны. Законопроект Минстроя РФ (его официальное название — «О повышении эффективности использования капитальных вложений в объекты капитального строительства за счет средств федерального бюджета и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации») расценивается в ней «как большая угроза, способная нанести огромный вред как реставрационной отрасли, так и всей сфере государственной охраны и сохранения объектов культурного наследия».

Общественные деятели сферы сохранения наследия, кстати, совершенно справедливо пишут, что «дорожная карта планируемых радикальных изменений абсолютна непрозрачна, непонятна их цель. Отсутствие всякого обсуждения данных инициатив со специалистами, экспертами и общественностью порождает напряженность и в конечном итоге не облегчает состояние реставрационной отрасли, а лишь усугубляет ее положение. Бессмысленно начинать изменения в данной сфере без четкого представления о конечных результатах реформирования».

Более того, в ВООПИК напомнили, что в середине ХХ века в нашей стране уже была предпринята попытка подчинения реставрации и охраны памятников строительному ведомству, что немедленно привело к плачевным результатам: «В августе 1955 года Управление по делам архитектуры при Совете министров РСФСР было реорганизовано в Государственный комитет Совета министров РСФСР по делам строительства и архитектуры (Госстрой РСФСР). В структуре комитета был создан отдел охраны и реставрации памятников архитектуры.

По положению о комитете, утвержденному 13 февраля 1956 года, он должен был осуществлять руководство охраной и реставрацией памятников архитектуры. Именно в этот период был осуществлен снос ряда выдающихся стоявших на охране памятников архитектуры как в Москве, так и в регионах.

В связи с ликвидацией Госстроя РСФСР в 1957 году руководство охраной памятников архитектуры было вновь возложено на Министерство культуры РСФСР, поскольку прежнее кратковременное подчинение дела реставрации Госстрою себя не оправдало и привело к бесконтрольному сносу ценных объектов».

Жертвы реформы и контрреформы

И в самом деле, в середине 1950-х годов историки российской охраны памятников архитектуры фиксируют целую череду печальных фактов. После Великой Отечественной войны, как известно, в десятках наиболее пострадавших от нее советских городов — от Новгорода до Киева, от Петергофа до Чернигова, от Москвы до Смоленска и Пскова, от подмосковной Истры до Севастополя — начались масштабные работы по восстановлению стоявших в руинах памятников истории и архитектуры.

Для полуразрушенной страны, в которой еще жили в землянках и покупали продукты по карточкам, это был весьма значимый жест и сигнал: государство после трех десятилетий погромов культурного наследия приступило к его возрождению и, стало быть, считает его одной из основ национального бытия и сознания.

И вот через десять лет было решено передать реставрацию и охрану памятников в руки строителей. И в Москве, например, тут же начинают доламывать храмы XVII–XIX веков, уцелевшие не только при военных бомбардировках, но и в мясорубке предвоенной «социалистической реконструкции» советской столицы.

Одной из жертв — и это, к слову, доселе малоизвестная страница столичной истории — стала церковь Николы в Пупышах XVII века постройки на Космодамианской набережной. Ее с предвоенных времен норовило снести Министерство речного флота, получившее церковный участок под строительство ведомственного жилого дома. Не успев это сделать до войны, в 1946 году министерство возобновило разборку церкви, но было остановлено Главным управлением по охране памятников.

Тогда министерство стало требовать от Научно-методического совета по охране памятников культуры при президиуме Академии наук СССР «дать указание о снятии памятника с учета государственной охраны и закончить его снос». Знатоки архитектуры от Минречфлота в официальных письмах поучали академиков, что «считают восстановление памятника нецелесообразным по намеченному эскизу и что это не воссоздаст стиля и характера здания как исторического памятника». Пока охрана памятников не подчинялась еще строителям, угрозу сноса одного из красивейших храмов Москвы XVII века отразить удавалось. В 1949 году Научно-методический совет по охране памятников при Академии наук СССР отказался снимать церковь Николы в Пупышах с госохраны и заявил, что «памятник подлежит восстановлению в необходимых частях с использованием его внутреннего объема для культурных нужд владельца». Однако с переменой декораций «необходимое» домостроителям решение было продавлено — храм во второй половине 1950-х годов снесли, а на его месте выстроили-таки жилой дом.

Та же участь постигла в это же время еще несколько московских храмов. В 1955 году снесли церковку Тихвинской иконы Богоматери в Малых Лужниках — она якобы мешала построить Центральный стадион имени Ленина. Этот небольшой храм 1757–1762 годов был известен в столичной истории тем, что именно в нем в 1817 году в присутствии императора Александра I служили торжественную литургию в честь закладки на Воробьевых горах храма Христа Спасителя. А в 1955-м, согласно легенде великой спортивной стройки, рабочие, разбиравшие храм, нашли замурованный в стене клад из екатерининских 50-рублевых ассигнаций, напоминавших купюры 1950-х годов. И, пользуясь вечерним полумраком в сельском магазинчике Лужников, скупили чуть ли не месячный запас водки.

Тогда же, в 1956–1957 годах, снесли старинную (1697 года), хотя и перестроенную в XIX столетии церковь Николы на Ямах, давшую название столичной Николоямской улице (стояла на участке № 39). На месте этого храма теперь жилой дом; его остатки, потревоженные московскими благоустроителями, несколько лет назад показались из-под земли, но вскоре были вновь зарыты.

Но самой тяжкой утратой церковной Москвы в то время, безусловно, был снос величественного некогда 21-главого собора Александра Невского на Миусской площади. Этот храм, заложенный в 1913 году, строился по эскизам художника В.М. Васнецова и по проекту академика архитектуры А.Н. Померанцева, автора Верхних торговых рядов (ГУМа) на Красной площади. Собор в неорусском стиле, второй по величине в исторической Москве после храма Христа Спасителя, к 1917 году успели вчерне построить, но не освятить. После революции об этом, конечно, не могло быть и речи, но храм тем не менее несколько десятилетий украшал (служа складским помещением) панорамы советской Москвы и даже был запечатлен в нескольких популярных фильмах 1920–1930-х годов. Неоднократно высказанные призывы его снести тем не менее не воплощались в жизнь. Однако в середине 1950-х этому полулегальному существованию пришел конец — здание собора разобрали и к 1960 году его место посреди Миусской площади занял (и занимает до сих пор) Дом пионеров.

Ряд ценных памятников потеряла в те годы не только столица, но и провинция. Из первостепенных следует назвать Благовещенскую церковь конца XVII века в Юрьевце на Волге. Фотографии ее великолепных наличников и изразцов в неподражаемом стиле «русского узорочья» до сих пор кочуют по страницам учебников по истории отечественной архитектуры. Но в 1955 году со стен храма сняли пару наличников (один из них вмонтирован ныне в нишу стены Донского монастыря в Москве), портал и часть фресок, а саму церковь снесли. На ее месте теперь дамба, защищающая центр Юрьевца от затопления Горьковским водохранилищем. На том, что дамба могла бы защитить и самый прославленный памятник Юрьевца, органы охраны памятников середины 1950-х не стали настаивать…

Ключ без права передачи

И только кажется, что это все — дела давно минувших дней. Дни, конечно, минувшие, а вот дела, увы, нет.

Законопроект Минстроя РФ о госкомпании — едином госзаказчике в области строительства и упорно подверстываемой к нему реставрации имеет, напомним, официальное название: «О повышении эффективности использования капитальных вложений в объекты капитального строительства за счет средств федерального бюджета и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации». Результатом, как обещают авторы законопроекта, станет «повышение эффективности управления капвложениями в объекты капитального строительства, осуществляемыми за счет средств федерального бюджета».

Весьма вероятно, что для нового строительства, ведущегося различными министерствами и ведомствами для своих нужд и целей, подобная централизация действительно целесообразна. Но для реставрационной отрасли с ее особыми критериями, принципами и правилами перспектива встать по команде «смирно» в общероссийский Минстрой представляется губительной.

Дело не только в специфике реставрационного искусства и ремесла, но просто в том, что у строительства и реставрации принципиально различная философия. Создание нового, служащего человеческим потребностям здесь и сейчас и сохранение (в идеале, конечно, но идеал затем и существует, чтобы служить ориентиром) былого в его неповторимой подлинности — суть разные цели.

Вероятно, именно поэтому ни в одной «культуросберегающей» стране (по крайней мере, из тех, что известны в современном мире богатым опытом в области сохранения наследия) реставрация и охрана памятников не подчинены строительным ведомствам. Либо специализированные министерства и службы, либо традиционные министерства культуры или просвещения. Если уж затевать административную реформу управления отраслью, то нужно думать о полноценной, наделенной ресурсами и полномочиями национальной службе или госкомитете по сохранению исторического наследия. Об избавлении отрасли от прокрустова ложа закона о госзакупках, где реставрационной музе периодически отрубают то руки, то голову. А не о верхушечной передаче рулей управления.

Можно вспомнить, кстати, как долго, десятилетиями, с 1970-х годов, боролась общественность Москвы за хотя бы формальное отделение столичного ведомства по охране наследия от строительного комплекса. А теперь нам предлагают вернуть все обратно — уже на федеральном уровне. И столичный опыт 1970–2000-х годов, когда судьбы памятников решали строительные начальники и кураторы, в архив, похоже, отнюдь не сдан.

Да что вспоминать 1970-е, когда и самые скандальные реставрации 2010-х были связаны с крупнейшей строительной компанией Северо-Запада, получившей заодно и реставрационную лицензию. Я говорю о средневековой крепости в Изборске, которую пришлось после официального принятия объекта вновь реставрировать «по гарантийным обязательствам», и о Никольской церкви на Труворовом городище, которая после окончания работ «процвела», то есть ее белоснежные стены покрылись грязно-зеленой плесенью. К слову, компания эта прославилась не только отвратительным качеством своих работ. Она потом еще фигурировала в скандальном «деле реставраторов» 2016–2018 годов в связи с хищениями бюджетных средств, отпущенных на реставрацию памятников архитектуры.

Между прочим, в действующих с 1990-х годов Основах законодательства России о культуре объекты культурного наследия официально отнесены к культурным ценностям. А это значит, что и управлять их охраной и реставрацией должны люди культуры, получившие соответствующее образование и воспитанные в философии «экологии культуры», бережного отношения к этим ценностям. Иное управление для этой сферы чуждо и губительно.

Это, как говорилось в старом советском фильме, ключ без права передачи.

А был ли ларчик?

Но какой замочек открывается этим ключиком? Зачем, собственно, затеян весь этот передел, прослеженный нами ранее от разработки реставрационных нормативов в «Роскапстрое» до передачи «реставрационных» дирекций Минкультуры в Минстрой и идеи «единого госзаказчика»?

Тут я вступаю на скользкий путь гипотез, но без них ведь даже проекты реставраций не обходятся.

Вряд ли это собственно «передел реставрационного рынка», поскольку федеральный реставрационный рынок в его 5–6–7 млрд ежегодных рублей — доли процента от общестроительных инвестиций. Но можно предположить, что если верна наша общая гипотеза о планируемой передаче в руки строителей полномочий не только по реставрации, но и по госохране памятников, то ключевым звеном здесь могут быть территории объектов культурного наследия и зон их охраны. А также градостроительные регламенты и режимы использования земель. Это в умелых руках очень весомый инструмент прямого и явного контроля над центрами сотен наших исторических городов, не исключая столиц. То есть над территориями, весьма привлекательными в ракурсе их экономического освоения.

Важно добавить, на мой взгляд, что просто «отстаивать рубежи» в нынешней ситуации недостаточно. Реставрационному сообществу и активистам гражданских движений защиты памятников необходимо своими силами генерировать и проводить в жизнь идеи и методы решения актуальных проблем отечественной реставрации. И исходить при этом из современной социально-экономической и юридической ситуации, а не просто взывать к ностальгии по советским временам, когда реставрацией и охраной памятников реально управлял Научно-методический совет при Академии наук (позднее — при Минкультуры).

В открытых письмах осени 2020 года реставраторы и эксперты перечисляют неотложные проблемы отрасли: неурегулированность порядка разработки научно-проектной документации реставрации; заказной характер государственной только по названию историко-культурной экспертизы; отсутствие системы в сметном нормировании и ценообразовании (до сих пор применяется сметно-нормативная база 1984 года с головоломными коэффициентами); коллизии между градостроительным и охранным законодательством; вопросы аттестации имеющихся специалистов и подготовки новых и т.д. и т.п. — всех здесь не перечислить.

Для Минкультуры РФ, если оно действительно намерено и дальше управлять от имени государства сферой сохранения и реставрации культурного наследия, самое время показать, что оно готово и способно решать эти проблемы, создав, например, постоянно действующий комитет по развитию и реформированию реставрационной отрасли.

Иначе этот комитет и в самом деле создадут под какой-нибудь другой вывеской.