30 лет назад Михаил Горбачев стал лауреатом Нобелевской премии мира

15 октября 1990 года первому и единственному президенту СССР присудили премию мира — за «ведущую роль в мирном процессе, который характеризует важную составную часть жизни международного сообщества». Лауреат должен прочесть лекцию, обычно это происходит в декабре. Из-за напряженной политической обстановки Михаил Горбачев смог приехать в Осло лишь в июне 1991-го. Главное из часового выступления (.pdf), которое дважды прерывалось выкриками из зала,— в видео “Ъ”.

«Прекращена холодная война. Фактически снята угроза мировой [ядерной] войны. Исчез "железный занавес". Объединилась Германия — событие поворотного значения в истории Европы. На континенте нет ни одной страны, которая не считала бы себя полностью суверенной и независимой. На континенте знают, что между СССР и США, между этими двумя ядерными державами, происходят глубокие перемены. Они прошли путь от конфронтации к взаимодействию и даже — в ряде важных случаев — партнерству. Это оказало решающее воздействие на весь мир, международный климат. И это надо беречь, наполнять все новым содержанием.

Я испытываю не меньшее волнение, чем когда мне сообщили о решении Нобелевского комитета. Ведь по случаю награждения этой премией обращали свои слова к человечеству выдающиеся люди, прославившие себя мужеством в борьбе за соединение нравственности с политикой.

Я понимал, что придется пойти очень далеко. Но всей громадности проблем, трудностей я, конечно, себе не представлял. Да и никто, думаю, не мог тогда предвидеть, предсказать. Те, кто был тогда у руководства страны, знали, что на самом деле с нею происходит и что мы потом назвали труднопереводимым термином "застой".<...> Социальные завоевания, которые мы со времен революции все-таки наработали и которые были когда-то [нашей гордостью]. Богатейшая страна мира, обладающая колоссальными возможностями во всех отношениях, уже скользила по наклонной плоскости. Общество угасало и экономически, и интеллектуально. Малейшие протесты подавлялись. И большинство считало их крамолой, клеветой, контрреволюцией.

Перестройка, возвращающая народ к здравому смыслу, позволила нам открыться миру, вернула нормальную связь между внутренним развитием страны и ее внешней политикой. Но дается все это непросто. Начиная перестройку, мы не смогли все должным образом оценить и предвидеть. Общество оказалось слишком тяжелым на подъем, не готовым к крупным переменам. Многие испугались, захотели вернуться в прошлое. И не только те, кто был у рычагов власти, в правительственных кругах, в армии, в ведомствах и кому пришлось потесниться. Но и множество людей, чьи интересы, уклад жизни тоже оказались под прессом испытаний. Ибо за десятилетия они разучились быть инициативными, независимыми, предприимчивыми, самостоятельными.

Деидеологизация межгосударственных отношений, которую мы провозгласили в качестве одного из принципов нового мышления, сломала многие предрассудки, предубеждения, подозрения, очистила и оздоровила международную жизнь. Но должен заметить — с нашей стороны этот процесс идет интенсивнее и откровеннее, чем на Запад. В условиях ослабления, а то и исчезновения конфронтации на линии Восток—Запад всплывают наружу казавшиеся второстепенными перед лицом ядерной угрозы старые противоречия, оттаивают и скованные льдами холодной войны былые конфликты и претензии, быстро накапливаются совсем новые проблемы.

Отсюда и небывалый накал и жестокость, просто фанатизм массовых проявлений протеста. Здесь и почва для распространения терроризма, для возникновения и сохранения диктаторских режимов с непредсказуемым их поведением в межгосударственных отношениях; угрожающе быстрое накопление "издержек" прежних форм прогресса: опасность экологической катастрофы, истощение источников энергии, сырья, неуправляемая перенаселенность, общемировые эпидемии, наркомания и т. д. А солидарность — это та общечеловеческая ценность, которая становится все более необходимой для прогресса и самого выживания рода людского. Но современное государство должно быть достойно солидарности.

Уходящая в будущее перспектива действительно мирной мировой политики — в создании общими усилиями единого международного демократического пространства, в котором для государства приоритетом будут права человека, жизненные блага для собственных граждан и содействие утверждению таких же прав и такого блага повсеместно. Меня уже не раз подозревали в утопизме, особенно когда пять лет назад я предложил ликвидировать ядерное оружие к 2000 году и совместно создать систему международной безопасности. Может быть, к названному тогда сроку этого и не произойдет. Но посмотрите. Прошло всего пять лет. А разве мы реально и заметно не двинулись именно в этом направлении? А разве не сумели преодолеть порог недоверия, хотя совсем оно и не исчезло? Разве не изменилось существенно политическое мышление в мире? Разве оружие массового уничтожения уже не воспринимается большей частью мирового сообщества как неприемлемое для достижения политических целей?»