Насколько готово ко второй волне пандемии COVID-19 здравоохранение ФРГ

Про ту заразу, с которой мы боремся, все вместе и по отдельности, еще рано писать романы, потому что трудно предсказать, в каком мире и состоянии их будут читать. Медики и политики не могут договориться даже о том, какой волной коронавируса накрыло нас этой осенью — то ли второй, то ли это все еще не схлынула первая. Главное, не ясно, как быть и как будет — то ли ждать новых карантинов с локдаунами, объявленных или ползучих, то ли уповать на вакцины, хотя эффект ни одной пока не очевиден, то ли ждать коллективного иммунитета, который настанет сам по себе? Ощущение такое, что нас и вправду накрыло — стратегии нет, а время бурных споров то ли уже прошло, то ли еще не настало. В поисках ясности «Огонек» пригляделся к тем опытам противостояния COVID-19, которые сегодня считают одними из самых успешных — немецкому и шведскому, и попытался понять, что в них сработало, а что нет.

Виктор Агаев, Бонн

«Этот вирус с нами, похоже, навсегда, надо учиться с ним жить, причем каждому. Остановить его невозможно. Все, что мы можем,— снизить скорость распространения»,— не устает повторять Хендрик Штрек, один из ведущих вирусологов ФРГ, профессор Боннского университета.

Профессор «на переднем крае» с прошлой зимы, к его оценкам прислушиваются, однако в Германии то обучение, о котором он говорит, дается с трудом. «Административный хаос, какофония требований, паника из-за быстрого роста числа заражений, и… удивление собственным успехам — эти четыре аспекта сильнее всего поражают тех, кто сейчас наблюдает за ситуацией в ФРГ»,— заметила на днях французская Le Monde. Это оценка готовности ко второй волне ковида одной из самых организованных и успешных в смысле отпора вирусу стран и систем медицины. Что же так трудно дается немцам и чему у них следует поучиться?

Уроки первой волны

В начале лета, когда стало понятно, что первая волна позади, экономика не рухнула, жертв оказалось меньше, чем в других странах ЕС, и у правительства уже не было понятных всем оснований для ограничения передвижений, в Германии вспыхнула дискуссия: как быть при второй волне, неизбежность которой была ясна изначально. Что спасать: жизни или благосостояние? И, соответственно, кого должна слушать власть: эпидемиологов или экономистов?

Комментатор мюнхенской Suddeutsche Zeitung еще тогда написал, что противоречия тут не видит, а вообще бы его не грех избежать. «Эпидемиологи наверняка понимают, что не только вирусы приносят болезни, нужду и смерть, но и психологическая изоляция, безработица и домашнее насилие. А экономисты догадываются, что больные не могут ходить на работу, в магазины и рестораны. Не строгий карантин несет спад экономики, а неконтролируемое распространение вируса».

Эту попытку заглянуть в будущее стоит признать весьма проницательной. Если слишком быстро ослабить ограничения, предупреждал колумнист, мы расплатимся экономикой: вторая волна приведет к локдауну осенью, временная неполная занятость превратится в полную незанятость, неуверенное потребление — в отказ от потребления, беспокойство — в панику.

Таким образом, писала летом Suddeutsche Zeitung, «целью должно стать не скорейшее возвращение к "нормальной жизни", а жесткое сдерживание вируса до тех пор, пока наконец не появится вакцина, начнется массовое тестирование и возможность отслеживания цепочек заражения».

Увы, совладать с нетерпением не удалось ни властям, ни народу. И не только в Германии. Границы были открыты в июне — июле, а уже в августе начался новый рост числа инфицированных.

Сейчас в ФРГ регистрируется более 10 тысяч заражений в день, но, возможно, их много больше — вирус распространяется бесконтрольно, признает Лотар Вилер, руководитель Института им. Роберта Коха (этот центр по изучению инфекционных заболеваний в Берлине координирует борьбу с ковидом в ФРГ). При этом, как и весной, немецкая ситуация парадоксальна: число заражений растет, а число серьезных случаев и смертей остается относительно низким.

Профессионалы подчеркивают: это — пока. На данном этапе заражаются молодые и беззаботные, те, кто не может без развлечений и не задумывается о последствиях заражения для себя и окружающих. «Скоро, однако, вирус будет все чаще перескакивать на тех, кто старше 60, вот тогда увеличится и время пребывания пациентов в больницах, и смертность начнет расти»,— уверен Торстен Лер, профессор клинической фармацевтики в Университете земли Саар (на границе с Францией и Люксембургом). С его прогнозом считаются — команда профессора разработала на математических моделях программу, позволяющую прогнозировать инфицирование ФРГ при разных обстоятельствах.

Сама канцлер Ангела Меркель признала: не исключено и 20 тысяч заражений в день. Это значит, говорит Карл Лаутербах, депутат Бундестага (СДПГ) и профессор-эпидемиолог, что в день будут умирать до 200 пациентов.

А вот Хендрик Штрек из Боннского университета призывает воздержаться от пессимизма и сосредоточиться на уроках первой волны. «Смертность 1 процента от числа зараженных — самый мрачный из известных мне прогнозов. До сих пор у нас смертность была в среднем 0,37 процента»,— напоминает профессор Штрек, с первого дня работавший «на переднем крае». Он провел весной тотальное обследование жителей городка Хайнсберг, где была первая в ФРГ вспышка эпидемии (вирус занесен из Италии).

«Он опасен своей непредсказуемостью, но это все-таки не киллер-вирус, как мы опасались весной»,— констатирует сегодня Штрек.

Он согласен, что 20 тысяч в день — это плохо, но еще хуже потерять контроль над распространением и последствиями инфекции. «Чем больше тестов — тем реальнее цифры. Есть основания считать, что весной в ФРГ было до 60 тысяч заражений в день, но мы этого просто не засекли, у нас не было препаратов для тестирования. Сейчас важнее всего — наличие свободных коек для интенсивной терапии и персонал. Приборы без персонала не работают. Важно и время пребывания в больнице».

Еще важна экономическая сторона дела. Уже в мае на фоне немецких успехов в борьбе с вирусом возникла парадоксальная ситуация: корона-пациентов мало, койки простаивают и потому больницы терпят убытки. Они ведь в ФРГ живут за счет лечения и операций (основная оплата из «больничных касс» — страховки, которые пополам оплачивает работодатель с работником). Но операции из-за непредсказуемости ситуации с вирусом были отменены, вирус притормозили, в конце мая в 1160 больницах страны пустовали 40 процентов коек в отделениях интенсивной терапии (это в целом, в одних городах больницы были переполнены, а в других полупусты). После этого была создана система информации о свободных местах, чтобы можно было «перебрасывать» пациентов.

На компенсацию «коек, простаивающих в ожидании пациентов» правительство выделило 6 млрд евро — за каждую из них больница получает 560 евро в сутки. Всех потерь это, естественно, не компенсирует, но сохранить коечный фонд помогло. К тому же все больницы должны быть в состоянии за 72 часа подготовиться к приему большого числа корона-пациентов. Отчеты об оптимизации коек и персонала в эпидемию явно не ко двору.

Поле боя

У канцлера, как сообщил ее пресс-секретарь Штеффен Зайберт, два приоритета: не допустить остановки экономики и обеспечить детям возможность нормально учиться, предотвратить повторное тотальное закрытие школ и детских садов. Причем обе задачи связаны: люди, сидящие дома с детьми, исключены из производственного процесса (удаленка, не вдаваясь в подробности, гигантская проблема для ФРГ по целому ряду юридических и технических причин).

А чтобы не допустить остановки школ, немцы поистине фанатично проповедуют принцип регулярного проветривания классов. В них есть дежурные, отвечающие за открывание окон каждые 20 минут. Учителя предупреждают родителей: дети должны приходить в школу в свитерах, куртках, шапках и, если хотят, с одеялами.

Приехавшая изучать передовой немецкий опыт борьбы с ковидом корреспондентка британской The Guardian назвала эту тягу к свежему воздуху «фанатичной», но не могла не отметить: обязательство регулярно проветривать помещение нередко записывают и в договорах на аренду квартиры. Мало того. В одном из заседаний на эту актуальную тему участвовал даже профессор из университета Бундесвера, занимающийся проблемами перемещения воздушных потоков. Он доказывает: окна и фильтры (речь о специальных приспособлениях для очистки воздуха в классах) помогут, только если они расположены правильно — так, чтобы был сквозняк. Одно лишь проветривание не поможет, если на улице нет ветра или разница температур на улице и в помещении невелика.

В богатой Баварии министерство образования готово выделить 37 млн евро на закупку фильтров, если федеральное министерство поможет. Оттуда отвечают: проветривания достаточно и вообще, никто не доказал, что фильтры помогают в борьбе с коронавирусом. Дюжина родительских комитетов со всей страны обратилась в Берлин с требованием принять меры для защиты детей. Дискуссии продолжаются, решения нет, зима приближается, вирус атакует…

«Проблема проветривания» примечательна еще и тем, что выявляет ситуацию в здравоохранении и образовании — обе структуры находятся в ведении региональных властей, не желающих делиться суверенитетом с центром. Поскольку рост инфекции происходит в разных землях по-разному (на севере почти нет зараженных, на юге — не счесть), руководители земель принимают и разные меры. Народ этого понять не может и возмущается: почему у нас нужно ходить в масках, рестораны закрывают в 22 часа, а в соседней земле все открыто. Многие, в том числе и политики, требуют хотя бы на время эпидемии усилить роль центра.

Неожиданно для всех на днях за это высказался премьер Баварии Маркус Зёдер, который всегда был поборником суверенитета земель. «Сейчас централизация могла бы ускорить и упростить борьбу. Мы должны затормозить вирус, если не хотим совершать экстренное торможение, вводить локдаун».

Парламентарии так далеко заходить не готовы. Но они требуют усиления роли Бундестага в принятии решений о борьбе с эпидемией. Больше всего народным избранникам мешает высокая степень свободы, предоставленная Минздраву (его возглавляет Йенс Шпан, ХДС) и вирусологам, которые постоянно консультируют его и канцлера. Они, возмущаются депутаты, по сути диктуют стране все решения о карантине, масках и об иных мерах борьбы с вирусом.

В принципе этот «диктат» разрешен специальным законом о борьбе с инфекцией, принятым еще весной. Правда, предполагалось, что действовать он будет лишь год. Но вирус не сдается, а потому на днях Шпан «запросил» продления сверхполномочий. Кроме того, он хотел бы получить право вводить запрет на перевозки людей в зоны риска и из них. А также обязать перевозчиков сообщать полиции о наличии на борту или в вагоне пассажира с ковид-симптомами. Это для немцев немыслимо: каждый должен оставаться в своей зоне ответственности.

В последние две-три недели, когда вирус стал распространяться с бешеной скоростью (в конце марта было 6 тысяч в день, в конце июня — благодаря принятым мерам — всего 500, а сейчас — около 10 тысяч), правительство принимало новые меры еженедельно.

Так, на минувшей неделе было решено, что в тех местах, где за неделю зафиксировано более 35 новых случаев (на 100 тысяч жителей), люди должны носить маски не только в общественных местах под крышей, но и в любых местах массового скопления, вроде пешеходных зон. Если больше 50 новых случаев, то запрещается работа клубов, бары и рестораны не могут быть открыты после 22:00. Частные вечеринки ограничены 10 участниками, представителями не более чем двух разных семей.

Города и даже городские районы, где более 35 новых случаев за неделю, объявляются «зонами риска». В Берлине опасными считаются уже три городских района из девяти. Понятие «зона риска» должно помочь избежать повторения всеобщего локдауна. Но внутри «зоны» может вводиться свой местный локдаун, его критерии определяют местные власти.

Ползучий локдаун

А вот как это работает. Неделю назад в Берхтесгадене, у подножия Альп, число новых заражений превысило 220 за один день, после чего был введен местный локдаун. Из домов было разрешено выходить только на работу, к врачу, в соседний магазин. Всех гостей города и постояльцев гостиниц обязали съехать в течение суток. При этом местным жителям было разрешено выезжать по работе в другой регион, где решения по их пребыванию попадало в компетенцию тамошних властей. Если те не считают Берхтесгаден «зоной риска» — проблемы нет. Но если считают, приехавшему надо либо «маскироваться», что чревато штрафом, либо срочно возвращаться домой.

Дошло до абсурда: каждый регион стремится удержать свои прерогативы и свои правила. Заговорили о «какофонии требований». Свежий пример: на днях вопрос о переездах и ночевках людей из зон риска обсуждался канцлером и 16 главами регионов в течение восьми часов. Решение приняли совместно, но Меркель, общаясь с журналистами, назвала его недостаточно жестким, тогда как пять из 16 глав земель считают, наоборот, слишком жестким и уже отказываются выполнять. Более того, выяснилось, что в ряде регионов принятые карантинные меры отменяют суды — по жалобам граждан или… хозяев гостиниц. После этого еще через день вопрос о праве не пускать в гостиницу людей из зон риска был вынесен на обсуждение Конституционного суда. Он, однако, не поставит точку, а лишь скажет, насколько решение конституционно и каким требованиям должно отвечать. После этого оно будет обсуждаться экспертами, премьерами, парламентом. А вирус не дремлет.

Во весь рост встала и проблема контроля за выполнением распоряжений. До сих пор носить маски на улице было не нужно. Вирусологи даже говорили, что это ничего не дает. Сейчас же за появление без маски может быть наложен штраф, в ряде регионов до 250 евро. Вопрос в том, как это делать. Контроль и исполнение возложены не на полицию, а на «управления общественного порядка» (Ordnungsamt). Их сотрудники, однако, не имеют права штрафовать и задерживать (они должны вызвать полицию), а потому на них плюют (иногда не фигурально, а по-настоящему), кричат, а также убегают и уезжают (в то время как от полицейского уехать нельзя — это статья: противодействие полиции). Точно так же невозможно проверить, сколько человек собралось в квартире,— ни один суд не разрешит полиции или Ordnungsamt заходить в жилье с этой целью.

Поток непонятных ограничений вызвал бурные протесты, не только потому, что они были плохо объяснены и скоординированы, но и потому что появились накануне осенних (сентябрьских) каникул, которых все очень ждали, видя в них хоть какую-то компенсацию скомканному летнему отпуску. В Берлине недовольные даже штурмовали парламент. Зачем, непонятно, но о настроениях в стране это кое-что говорит.

Впрочем, говорят о настроениях и опросы. Ужесточение мер хоть и подвергается критике со всех сторон, но вызывает одобрение 78 процентов населения, 19 процентов считают новые строгости ошибкой. При этом среди молодежи (до 29 лет) с ними согласны 70 процентов, среди пенсионеров — 90 процентов. Это и понятно: меры защищают прежде всего пожилых.

Другое опасение связано с тем, что региональные ограничения станут «ползучим локдауном». Постепенно сократится посещаемость ресторанов, баров (они и так несут убытки от сокращения посадочных мест). Театры будут заполнены лишь на треть, а это невыгодно. Трибуны на футбольных стадионах уже опустели. То же с транспортом и спортцентрами.

Наконец, 11 ноября в стране должен начаться традиционный карнавал, который тянется обычно до «масленицы». Для запада и юго-востока страны карнавал — важная часть жизни, культуры и экономики (оборот торговли, гостиниц и общепита в сезон достигает 2 млрд евро). Однако те, кто смотрит на дело трезво и помнит о посткарнавальной вспышке ковида в прошлом сезоне, видят в этих гуляниях и сопутствующих им массовых попойках с пением и плясками идеальный способ быстрого заражения непредсказуемого числа людей. Тот же Хендрик Штрек разъяснил, как через разбрызгивание слюны при пении и громких криках (милое дело на карнавале), а также через заплеванные дверные ручки и недомытую посуду идет передача вируса.

Глава Минздрава Йенс Шпан предлагает поэтому карнавал в этом году отменить в принципе. Однако такой отказ чреват массовым недовольством: это подтвердит реальность локдауна, пусть и не полномасштабного. И поставит вопрос о следующих ограничениях.

Ковид-тактика

Любопытная деталь: активнее всего в борьбе с вирусом те политики, что претендуют на пост канцлера после выборов, которые должны пройти через год. От ХДС (партии Меркель) это Йенс Шпан (Минздрав), Маркус Зёдер (лидер Баварии) и еще Армин Лашет, премьер самой населенной и самой западной земли Северный Рейн — Вестфалия. У каждого из них своя ковид-тактика, которая, как надеются претенденты, сработает в предвыборной борьбе.

У социал-демократов всего один кандидат — Олаф Шольц, глава Минфина, и его шансы как будто невелики в силу того, что СДПГ непопулярна. Но вот сам Шольц популярен, потому что «стоит у крана», из которого текут деньги: финансирует компенсации за неполную занятость, снизил налог с продаж, поддерживает тех, кто попал из-за коронавируса в сложную ситуацию, находит деньги на увеличение пенсий и т.д.

Вообще, на борьбу с вирусом и экономическими последствиями пандемии федеральная казна выделила больше триллиона евро, что должно помочь многим выжить. Список планов, проектов и законов, которые получают финансовую поддержку государства, бесконечен. А вот насколько все это было сделано правильно, станет ясно через год-два. Так что если начнется серьезная критика, то не в его адрес: винить будут прежде всего Меркель, а не Шольца.

Пока же, по прогнозу ОЭСР, ВВП Германии в этом году сократится на 5,4 процента. Спад будет сильнее, чем казалось весной, это подтверждает и осенний доклад, подготовленный пятью институтами ФРГ. Весной они верили, что экономика страны «просядет» в 2020-м на 4,2 процента, сейчас говорят о 5,4 процента. А на 2021 год прогнозируют рост «лишь» на 4,7 процента, вместо ожидавшихся 5,8 процента. Пересмотр прогноза связан с более резким, чем ожидалось, спадом активности в туризме, общепите, индустрии развлечений, транспорте. Эти сферы будут страдать от коронавируса, пока действуют эпидограничения. Центр прогнозирования Института мировой экономики в Киле (IfW) ожидает их отмены не ранее второй половины 2021 года.

Спад объясняется и тем, что никто не хочет вкладывать средства в развитие производств, поскольку распространение вируса непредсказуемо и неясно, кто в каком состоянии и когда из корона-кризиса выйдет. Трудно предсказать число банкротств, непонятно, когда оживет потребитель. В общем, все пять институтов считают, что на докризисный уровень экономика вернется в лучшем случае к концу 2021-го, а занятость — к середине 2022 года.

Если, конечно, самой успешной в борьбе с ковидом стране не придется второй раз вводить всеобщий локдаун.