150 лет назад норвежец Свен Фойн запатентовал гарпунную пушку

Пушка Фойна резко повысила шансы на успех при охоте на китов из семейства полосатиковых — самых крупных живых существ в океане и на планете, что придало новый импульс китобойной отрасли. В дальнейшем гарпунные орудия непрерывно совершенствовались и продолжают совершенствоваться по сей день. Но сегодня главная задача заключается не в техническом совершенстве пушки, а в том, чтобы убить кита моментально и без боли — в полном соответствии с современными представлениями о гуманизме, и ученые, в основном норвежские, в этом плане уже многого добились.

Киты тонущие и непотопляемые

В допушечную эпоху китобойного промысла кита убивали не гарпуном, он был нужен только для того, чтобы прицепить к киту вельбот с китобоями, а дальше начиналось то, что американские китобои называли «нантакетскими горками». Раненый кит на привязи нырял и тащил за собой вельбот. Когда он выныривал, его пытались убить копьем-острогой, иногда даже стреляли в него из ружей и пистолетов. Так могло продолжаться часами, пока животное не обессиливало, признаком его близкого конца обычно был фонтан крови из дыхала. Мертвого кита буксировали к китобойному судну, и начиналась его разделка — либо прямо с борта судна, либо матросы в сапогах, подбитых гвоздями острием наружу, спрыгивали на тушу кита и резали ее.

Проблема заключалась в том, что такой способ охоты был применим только к гладким китам (в первую очередь к гренландскому киту), серым китам и кашалоту. Благодаря толстому слою жира они имели положительную плавучесть и после смерти не тонули. Но самая крупная добыча — киты семейства полосатиковых (полосатики, финвал, сейвал и синий кит), у которых из-за более тонкой жировой прослойки была отрицательная плавучесть — после смерти тонули.

В результате интенсивного промысла на протяжении двух веков популяции гладких и серых китов к середине XIX века поредели столь заметно, что перед китобойной отраслью отчетливо обозначился кризис. Пришлось осваивать ранее неудобные для промысла виды китов, для успешной их добычи обычная техника растянутого во времени убийства животного в результате его преследования на измор не годилась. Требовалось убить его сразу и быстро, чтобы было время принайтовать его тушу к кухтылям (поплавкам) в виде пустых бочек или успеть подтянуть вельботами к борту китобойного судна-матки. Позже тело мертвого кита приноровились надувать через полое копье воздухом, но для этого требовался достаточно мощный компрессор, который даже в самом примитивном виде мехов мог быть только на судне, а не в шлюпке с китобоями.

Проще говоря, срочно требовалось оружие с максимальной, желательно стопроцентной летальностью для кита. Яд моментального действия типа кураре на конце гарпуна отпадал сразу, для животного массой от нескольких до 100 с лишним тонн требовался такое его количество, что промысел становился нерентабельным, да и отравленный кит представлял бы собой трофей весьма сомнительного качества. Поэтому понятно, что первое, что приходило в голову китобоям,— это пушка. Но на шлюпку пушку не поставишь: попытки это сделать в XVIII веке показали, что отдача таких пушек была избыточна для китобойных вельботов.

Китобойные ружья

Не оправдалась надежда и на ружья с гарпуном-гранатой (первое такое ружье, по данным «Essays on the History of Rocketry and Astronautics», NASA, 1977, было применено китобоями в 1731 году). Максимальный вес гарпуна, которым можно было стрелять из ружей, не превышал трех фунтов, а с учетом веса самого стального гарпуна и тянущегося за ним толстого линя, пороховой заряд гранаты гарпуна был маловат для гарантированной смертельной травмы кита. К тому же не надежны были их взрыватели, представлявшие собой фитиль с временем замедления семь–десять секунд. Да и отдача у таких ружей была довольно сильной.

Вот что писал в 1883 году в своей книге «The Whale Fishery and its Appliances» Джеймс Темпл Браун из Национального музея естественной истории в Вашингтоне об одном таком случае в начале века: «Стрелок отдачей в плечо был отброшен до середины шлюпки, а ружье сочли необходимым на будущее привязать к шлюпке, чтобы не потерять его, если оно вылетит за борт». Тем не менее такие ружья применялись еще долго.

Реактивные китобойные установки

Параллельно с разработкой китовых ружей и даже на век раньше них начались попытки применить для убийства китов ракетное оружие. По данным историков науки, считается, что первую такую ракету с пусковым станком сконструировал Абрахам Спик из Амстердама, который был к тому же весьма неплохим художником, его картины сейчас стоят больших денег. А опробовал его ракету голландский капитан Корнелис Юс у берегов Шпицбергена в 1637 году. По общему мнению очевидцев, ракета Спика была для убийства кита столь же неэффективна, как мушкетные пули, да и прицелиться ракетой в кита из прыгающей на волнах шлюпки было проблематично.

Очередная заметная в истории китобойного промысла попытка расстрелять кита ракетами датируется 1821 годом, когда лейтенант Королевского ВМФ Джеймс Кольхаун и Уильям Конгрив получили патент №4563 «Применение ракет для поражения и поимки китов». Конгрив был тот самый, который вооружил в 1805 году британскую армию зажигательными ракетами своего имени и лично командовал одной из двух английских ракетных батарей в Битве народов под Лейпцигом в 1813 году.

Пороховые ракеты Конгрива в последний раз в мировых войнах использовались при осаде Севастополя в 1854–1855 годах. Но про практическое применение его и лейтенанта Кольхауна ракет китобоями ничего не известно. Вероятно, их начинание так и осталось на уровне патента. Первое более или менее эффективное ракетное оружие для китобоев создал в 1857 году американский китобой Томас Рой. Он сконструировал «ракетный гарпун с разрывной гранатой на переднем конце, пускавшийся из особого ракетного станка, помещавшегося на правом плече гарпунщика», то есть фактически современный гранатомет.

В его изобретение вложился Густав Лиллиендаль, владевший в Нью-Йорке предприятием по производству пиротехники и, очень удачное сочетание, мастерской по резьбе на китовой кости и китовом усе. В 1863 году Ройс на барке «Олень», специально приобретенным для этих целей Лиллиендалем, отбыл к берегам Исландии для испытания их гранатомета, где смог подстрелить из него только одного кита. Следующий сезон 1824 года был успешнее: ракетами были поражены 20 китов, 11 из них удалось добить, остальные либо ушли, либо утонули. Рекорд был поставлен в 1866 году, когда Ройс подстрелил 90 китов. Но только 43 из них стали добычей китобоев, остальные ушли от них в неизвестность. Словом, гранатомет Ройса продемонстрировал 50-процентную эффективность, весьма неплохую, с точки зрения китобоев. И, конечно же, ужасную, с точки зрения экологов, которых тогда, правда, еще не было: на каждого добытого кита приходился кит, убитый или покаленный зря.

Берег Фойна

В 1868 году свою гарпунную пушку опробовал норвежец Свен Фойн, ему потребовалось еще два сезона, чтобы довести ее совершенства. Сама пушка конструктивно ничего нового собой не представляла: метровое орудие, на первый взгляд сильно смахивающее на русский трехфунтовый единорог из Центральном музея ВМФ в Санкт-Петербурге, только на вращающемся станке. Удачным в ней было сочетание калибра, навески выталкивающего порохового заряда и конструкции гарпуна. Внешне гарпун выглядел как современный трехдюймовый артиллерийский снаряд, толстенький, обтекаемый, с острым концом, но состоял он из сложенных лап гарпуна, между которыми был полукилограммовый заряд черного пороха со стеклянной трубочкой воспламенителя. Когда гарпун попадал в тело кита, его лапы раскрывались, и при малейшем движении животного линь гарпуна натягивался, раздавливал воспламенительную трубку — и следовал взрыв пороха.

Пушка Фойна (иногда сразу две пушки, вторая для подстраховочного выстрела, если первый не убивал кита) стояла на носу парового китобойного суда, дистанция выстрела обычно не превышала 30 м. Сам Фойн не был ни оружейником, ни химиком, ни даже опытным гарпунером — он был владельцем небольшой флотилии китобойных судов. Но у него хватило здравого смысла не выдумать ничего самому, а обратиться к специалистам — американским китобоям. Те и рассчитали ему оптимальные параметры пушки, конструкцию гарпуна, а воспламеняющую жидкость для запала составил его соотечественник пастор Ханс Эсмарк, сын известного норвежского минералога профессора Йенса Эсмарка и тоже не чуждый минералогии и химии человек.

В 1870 году Фойн запатентовал свою пушку, но почти сразу ее стали совершенствовать. Появились гарпунные пушки, которые заряжались с казенной части, с бризантными зарядами вместо порохового. Но притом сохранялся главный принцип Фойна — достаточно мощная пушка с достаточно мощным зарядом взрывчатки на достаточно быстроходном китобойном судне.

К концу XIX века все более или менее крупные популяции китов в Северном полушарии были перебиты до такой степени, что их остатки утратили рентабельность для промысла, и китобои устремились к Антарктике, в край еще непуганых китов. В самом начале XX века норвежский полярный исследователь Карл Ларсен основал на Фолклендских островах Compania Argentina de Pesca (Аргентинскую рыболовную компанию) и стал ее исполнительным директором. К рыболовству это предприятие с британско-аргентинско-норвежским капиталом имела косвенное отношение, главным ее бизнесом был китобойный промысел.

На побережье острова Южная Георгия были построены перерабатывающий завод, поселок для его рабочих и для команд китобойцев, отдыхающих между рейсами, лютеранская кирха и дом для Ларсена. Отсюда, с Южной Георгии, в 1922 году в антарктические воды ушла в свой первый рейс китобойная база — плавучая фабрика по разделке и переработке китов прямо в море, и сюда, в Антарктику, переместился центр китобойного промысла. В период между мировыми войнами до 70% китового жира получали из антарктических китов.

Свену Фойну в 1915 году благодарные сограждане поставили памятник в его родном городе Тенсберге. Часть побережья Антарктиды носит название Берега Фойна — так назвал его Карл Ларсен еще в бытность простым полярником, словно предчувствуя свое будущее коммерческое призвание.

Китобойня

В послевоенное время на помощь китобоям пришли авиация и сонары, и некогда героизированный промысел китобоев окончательно превратился в монотонный, тяжелый и в буквальном смысле грязный труд на грандиозном конвейере по избиению китов. В конце 1950-х годов в Мировой океан вышел советский китобойный флот. Во всех океанах планеты работали пять китобойных флотилий, причем четыре из них были самыми большими в мире. Каждая состояла из огромного судна-матки с фабрикой по переработке убитых китов и двух десятков мощных и быстроходных китобойцев, небольших по сравнению с плавбазой дизель-электроходов с неограниченной мореходностью, то есть способных самостоятельно плавать в любом районе Мирового океана.

Первые из них были переделанными минными тральщиками, но потом был налажен их выпуск на Николаевском судостроительном заводе. По иронии судьбы после того, как СССР в конце 1970-х годов свернул китобойный промысел вдали от своих берегов, часть из них передали военным, а те, в свою очередь, переоборудовали их в малые разведывательные корабли, официально — суда гидрографической службы, те самые «суда-шпионы», как их принято называть в западных СМИ.

В 1950–1970-е годы СССР был мировым лидером по добыче китов, конкурировала с ним только Япония. Потом подсчитали, что на долю СССР пришлось 43% добытых в мире китов, Японии — 41%. Только верить этим цифрам можно с большой натяжкой, на китобойных базах в море находились наблюдатели-ученые, но на советских базах — советские ученые, а на японских — японские и т. д. Лишь за пару лет до введения всеобщего моратория на добычу китов страны начали обмениваться наблюдателями.

Квоты и запреты

В 1982 году Международная китобойная комиссия (International Whaling Commission; IWC) ввела мораторий на коммерческий китобойный промысел любых видов китов начиная с сезона 1985/86 года. Мораторий не запрещал только аборигенный промысел для коренного населения Чукотки, Гренландии, Аляски и карибского островного государства Сент-Винсент и Гренадины. До этого, начиная с 1930-х годов, морские биологи разрабатывали квоты добычи по каждому виду кита, которые рекомендовали китобоям правительства стран, подписавшие в 1931 году Международную конвенцию по регулированию китобойного промысла в Антарктике, а с 1946-го, года ее основания, квоты утверждала IWC.

Против моратория выступили и не подчинились ему Норвегия, Исландия, Перу, Канада, Япония и Советский Союз. Но в нашей стране китобойный промысел к этому времени сам собой сошел практически на нет, потому что китов в океане стало слишком мало, чтобы оправдать расходы по их добыче. Еще в 1979 году три китобойные базы из четырех были переоборудованы под переработку рыбы, а в 1987 году в свой последний рейс сходила четвертая — «Советская Украина». Со временем Перу, Канада и Россия (как правопреемник СССР) присоединились к мораторию. Только Норвегия и Исландия до сих пор ведут промысел китов без оглядки на международные соглашения, но теперь только в своих экономических зонах.

И с Японией сладить пока никак не могут. Формально она в конце 1980-х присоединилась к мораторию (под угрозой санкций США), но продолжала бить китов «в научных целях» по всему Мировому океану, не в таких, разумеется, масштабах, как в XX веке, но и явно превышая нужды даже самых широких «научных целей». В прошлом году она решила прекратить лицемерить, вышла из IWC и возобновила коммерческий китобойный промысел в своих внутренних водах, правда, одновременно прекратив свой 32-летний «научный» китобойный промысел в антарктических водах. Сколько было нужно японским ученым китов в совсем недавнем прошлом, можно показать на примере одного года, например 2012-го: Норвегия и Исландия вместе в коммерческих целях убили в том году 464 кита, Япония в «научных целях» — 424.

Впрочем, разрешенный аборигенный промысел тоже лукавое понятие. В том же 2012 году коренное население Гренландии (а его там около 50 тыс. человек) добыло 167 китов, в России (где китов традиционно добывают на Чукотке и где коренное население около 12 тыс.) — 143 кита, население Аляски (около 80 тыс. индейцев) — 69 китов, Сент-Винсент и Гренадины (около 2 тыс. аборигенов карибов, остальные 100 тыс.— негры и мулаты) — двух китов.

Согласитесь, что невольно возникает гордость за наших чукчей-китобоев, которые впереди планеты всей по убитым китам на душу коренного населения (и это без учета того, что там есть еще оленеводы). У них, кстати, есть свои добрые традиции в китобойном деле. В повести «Нунивак» классика советской литературы Юрия Рытхэу, родом из тех краев, рассказывается, как местных китобоев после войны вооружили противотанковыми ружьями Дегтярева. В конце 1960-х спохватились и решили забрать их назад, но оказалось, что почти все пэтээры у чукотских китобоев «случайно утонули».

Как оглушить кита

В 1980-х годах, когда стало ясно, что добычу китов пора прекращать, если мы хотим, чтобы они вообще остались на планете, морские биологи наконец впервые задались вопросом: а не слишком ли больно киту, когда его убивают? Здесь опять лидировали норвежцы, точнее, норвежские морские биологи. До 1984 года в Норвегии китобои использовали «холодные» гарпуны, то есть гарпуны без детонирующего устройства. С 1981 по 1983 год учеными были собраны данные о кончине 353 загарпуненных китов. Критериями, по которым определяли время их смерти, были прекращение движения плавников, расслабленная нижняя челюсть и то, что кит неподвижно висел на гарпунном тросе.

Выяснилось, 17% животных погибли мгновенно, остальные агонизировали в среднем в течение девяти с половиной минут. Животные умирали быстрее всего при попадании гарпуна в мозг, сердце или крупные кровеносные сосуды. При повреждении только легких они умирали медленнее, чем наземные млекопитающие. Из этого исследования вытекало, что эффективность холодных гарпунов надлежало повысить — исключительно в гуманных целях, разумеется. В 1984 году они были заменены гарпунами с пентритовыми гранатами. Пентрит — мощное взрывчатое вещество, военные им снаряжают кумулятивные боеприпасы. А его производное — пентаэритритила тетранитрат — компания Pfizer выпускает с 1959 года как лекарство. Как и родоначальник современных взрывчатых веществ — нитроглицерин, оно хорошо помогает сердечникам.

Данные о времени выживания 259 китов после попадания в них гарпуна с пентритовой гранатой были собраны в ходе испытаний в охотничьи сезоны 1984–1986 годов. Около 45% китов были убиты мгновенно. Дальнейшее совершенствование пентритных гранат и специальная программа тренировки гарпунеров на меткость позволили достигнуть уровня 60% моментально убитых китов и снизить среднее время агонии не сразу убитых китов до шести минут. Это хороший показатель — у японцев, по данным ученых из Бристольского университета, он равен 30%.

Но японцы тоже стараются. Не так давно ими был опубликован метод, применяемый в рыболовном кооперативе Taiji, который заключается в перерезании (рассечении) спинного мозга раненого кита с закупориванием раны металлическим стержнем, чтобы сопутствующее кровотечение было внутренним. Правда, у европейских специалистов по умерщвлению китов метод вызывает сомнения, они считают, что он вызывает лишь паралич, а смерть, напротив, задерживает.

По данным ученых Норвежской школы ветеринарных наук (ныне входит в Университет биологических наук Норвегии), использование электрического тока теоретически, по анатомическим причинам, должно быть эффективным методом убийства китов. Но результаты экспериментов с электрическими гарпунами были противоречивыми, главным образом из-за технических проблем. Поэтому использовать практически этот метод представляется ученым преждевременным.

Однако главная проблема науки о гуманном убийстве китов состоит в том, что единственный вид, у которого сформулированы официальные критерии смерти,— это люди, да и те спорны, причем предметом дебатов является определение момента смерти мозга. Пока критерием смерти кита, который использует IWC, служит полная неподвижность животного, что, как понятно даже неученым людям, негодный показатель. Поэтому на повестку дня сейчас выходит предубойное оглушение китов, практикуемое на мясокомбинатах для убойного скота. Словом, тут ученым еще работать и работать.

А тем временем в большинстве стран, которые продолжают вести коммерческий, научный и аборигенный китобойные промыслы, используются гарпуны с норвежскими PETN (пентритовыми) гранатами, разница только в калибре гарпунных пушек — от 90 мм в Исландии до 50 мм в Гренландии и Норвегии.

Отечественная наука о гуманном убийстве китов ничего предложить не может, потому что ее у нас фактически нет. Так что нельзя исключить, что наши потомственные китобои на Чукотке до сих пор используют «случайно утонувшие» пэтээры образца 1941 года.

Ася Петухова