Роберт Земекис экранизировал «Ведьм» Роальда Даля

В прокат вышли «Ведьмы» Роберта Земекиса — экранизация страшной сказки Роальда Даля. Юлия Шагельман считает, что поклонников адаптации 1990 года фильм может разочаровать, но для остальных станет неплохим развлечением на Хэллоуин.

Роальд Даль, даром что писал книжки для детей, никогда не чурался черного юмора, пугающих деталей и даже несчастливых финалов. Этот лишенный взрослого сюсюканья подход сделал его одним из самых любимых детских писателей на свете. Его произведения продолжают экранизировать, закрывая глаза на открытый антисемитизм автора, предположительный (но не доказанный) расизм и гипотетическую мизогинию. В жизни, прямо как в книгах Даля, все неоднозначно: в конце концов, героическая служба в британских ВВС во время Второй мировой и основание благотворительного фонда для помощи больным детям тоже на счету писателя.

Злодеи у него — это всегда взрослые, которые обижают и мучают детей (на это во многом повлияли собственные впечатления Даля от пребывания в частных британских школах-пансионах), но оказываются в проигрыше. В «Ведьмах», опубликованных в 1983 году, этот сюжет представлен в концентрированном виде: здесь вездесущие ведьмы ненавидят детей и хотят их всех уничтожить, превратив в мышей. Тогда Далю и досталось за женоненавистничество: женская сущность ведьм неоднократно подчеркивалась, а в роли «хорошего взрослого» выступала бабушка главного героя, вышедшая, мол, из сексуально активного возраста и потому не опасная.

В 1990 году сказку экранизировал Николас Роуг, подарив сюжеты для ночных кошмаров целому поколению детей, но, к большому неудовольствию писателя, изменив ее финал. За новую адаптацию еще в 2008 году хотел взяться Гильермо дель Торо, которому концепция того, что детство вовсе не приятная прогулка по солнечному лугу, очень близка. Но о проекте как-то подзабыли, а в 2018-м к съемкам приступил Роберт Земекис, специалист по доброму семейному кино, дель Торо же и Альфонсо Куарон стали продюсерами.

Финал на сей раз не тронули — но зато поменяли почти все остальное. Главный герой и его бабушка стали афроамериканцами, действие из Англии 1980-х, соответственно, перенеслось в США конца 1960-х. Опасную тему сексизма авторы обошли относительно ловко: мудрая бабушка объясняет, что ведьмы монстры, а не люди,— а значит, и не женщины. Впрочем, в гендерную и прочую проблематику Земекис глубоко не вдается — его гораздо больше занимает оживление компьютерных мышей и другие технические задачки.

Восьмилетний мальчик (Джазир Бруно) теряет обоих родителей в автокатастрофе и переезжает из Чикаго к бабушке (Октавия Спенсер) в Алабаму. Ей не сразу, но все-таки удается вывести внука из грустного оцепенения с помощью вкусной еды, ритм-н-блюза и ручной белой мышки, но вот беда: в их городке заводится ведьма. Бабушка, которой в детстве довелось самой столкнуться с этими созданиями, спешит увезти мальчика подальше, в шикарный отель на берегу Мексиканского залива. Однако беда никогда не приходит одна, и в том же отеле ведьмы собираются на свой ежегодный шабаш. Мальчик случайно становится свидетелем их заговора по изведению всех детей, и вот уже в мышей превращают его самого и его нового друга Бруно (Коди-Лей Истик) — типичного для историй Даля пухлого ребенка, угодившего в неприятности из-за любви к сладкому. Выясняется, что мышка Дейзи когда-то была девочкой по имени Мэри и тоже стала жертвой ведьмы, так что теперь всем троим надо вернуть себе человеческий облик и помешать исполнению ведьминских планов.

Главное украшение (и устрашение) картины — Энн Хэтауэй в роли Самой Главной Ведьмы, от которой она явно получает дикое удовольствие. Специалисты по спецэффектам подарили этой героине когти на руках и ногах, лысый, покрытый язвами череп и жуткую зубастую улыбку, сама же актриса — уморительный акцент и набор гримас, которые смешат даже в страшные моменты. Хэтауэй царит на экране, однако полная спокойного достоинства Спенсер составляет с ней отличный контрастный дуэт. В целом же в фильме соблюдены почти все правила Роальда Даля: взрослые могут быть страшными; плохие вещи случаются; месть сладка; еда — это весело; сохраняйте злое чувство юмора. И если уж совсем ничего не помогает — просто добавьте шоколада.