Как президент России инвестировал себя в форум ВТБ

29 октября президент России Владимир Путин принял участие в форуме «Россия зовет!». Специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников — о том, чем Владимира Путина не устраивают нетрадиционные браки (в них он не зовет), о чем он разговаривает со своей беговой дорожкой.

Встреча в режиме видеоконференцсвязи оказалась одной из самых продолжительных за последние 12 лет (Владимир Путин не пропустил ни одной такой ежегодной встречи с инвесторами) и по продолжительности побила рекорды всех публичных мероприятий президента России этого года. То есть Владимир Путин демонстративно вообще никуда не спешил. Западные политологи из Валдайского клуба, например, неделю назад заинтересовали его гораздо меньше, чем их коллеги из, так сказать, экономического блока. О чем это говорит? Да ни о чем.

Надо сказать, что модератор, глава ВТБ Андрей Костин, всякий раз ведет такое собрание с большой степенью внутренней и внешней свободы, что, без сомнения, идет ему на пользу (и собранию, и Андрею Костину): господин Путин чувствует, сидя рядом с ним, в том числе и перед экраном компьютера, что его тут в обиду, если что, не дадут и что хотя инвесторы иностранные, но в целом все тем не менее под контролем, а также что люди тут собрались и правда, может, что-то знающие (а не только он сам), и даже, может быть, о чем-то очень специальном даже больше, чем он. То есть он заинтересовался. Может быть, даже заскучал. А тут к тому же столько народу собрали (конечно, ему пообещали гораздо более обширную аудиторию, чем даже обычно: встреча транслировалась по интернету на 70 стран мира).

И Владимир Путин сразу сказал то, что новостью должно было стать, впрочем, не столько для них, сколько для нас:

— Мы четко понимаем, как нужно действовать, и поэтому не планируем вводить тотальные ограничительные меры, запускать так называемый общенациональный локдаун, когда экономика, работа бизнеса фактически полностью останавливается.

Это, очевидно, выстраданная мысль, которая вряд ли поменяется на что-нибудь противоположное в ближайшие дни или даже недели. Так что в новый год страна войдет в более или менее рабочем состоянии.

Причем следовало понимать, что до сих пор эту мысль Владимир Путин так отчетливо не формулировал. Он принял решение сказать это именно сейчас. Не то что именно иностранные инвесторы заслужили такое своим примерным поведением. Но именно в их присутствии ему хотелось формулировать точнее.

Первые полчаса президент России говорил о привлекательности российской экономики, вопреки, но также и благодаря коронавирусу: наша страна, по его словам, пострадала от эпидемии меньше, чем другие, и даже, возможно, меньше, чем могла бы.

Про меры, которые привели к этому, тоже шла речь:

— И банкиры на нас сердились на первом этапе,— рассказал господин Путин,— говорили, что мы значительную часть мер поддержки малого и среднего бизнеса переложили на плечи банковской системы.

— Мы на президента никогда не сердились! — реакция господина Костина была мгновенной, так как риск опоздать с ней был, наверное, по его представлениям, чрезвычайно велик.— Может, на кого-то еще… На чиновников…

Да, сама мысль о том, что он как банкир может осерчать на президента, приводила Андрея Костина в состояние недоуменного изумления (изумительного недоумения).

— Ладно,— с пониманием кивнул господин Путин, имея, похоже, в виду, что он и сам слишком хорошо понимает, почему банкиры, тем более присутствующие в зале, никогда не признаются, что в состоянии сердиться на президента (не то что долго, а вообще никогда).— Во всяком случае, я это хорошо знаю (что сердились.— А. К.).

Но мне кажется, это все-таки было обоснованным и, повторяю еще раз, не нанесло никакого вреда банковскому сектору, но поддержало в то же время субъекты МСП.

— Коллеги, поехали дальше! — прекратил Андрей Костин этот рискованный разговор.— Кто следующий? Пожалуйста!..

Дальше был тоже сложный момент. Дэмиен Буше, главный инвестиционный директор Finisterre Capital из Великобритании, спросил Владимира Путина, как тот будет распоряжаться вакцинами против коронавируса, которые появились у России. Российский президент пояснил, что будет распоряжаться в интересах российских граждан. Но в сферу этих интересов входит, видимо, и продажа вакцины, ибо рынок этой вакцины на мировом рынке, оговорился президент, по скромным подсчетам, составляет $100 млрд.

И после этого Владимир Путин оговорился:

— Знаем о том, что многие европейские страны уже заключили контракты на поставку вакцины из Великобритании. К сожалению, у коллег есть некоторые сбои,— с сочувствием заявил он.— Они делают свою вакцину на основе аденовируса обезьяны, шимпанзе, а наши специалисты в Институте имени Гамалеи делают на основе аденовируса человека. Это является «ракетой-носителем», как говорят специалисты, для того чтобы доставить нужные компоненты в клетку живого организма человека. Действует это эффективно, слава богу, без сбоев (в отличие от английской вакцины, слава богу, хотел он подчеркнуть.— “Ъ”). У нас нет ни одного серьезного сбоя в этой сфере.

То есть эти контракты еще не поздно расторгнуть, тем более что есть с кем заключить новые.

При этом контракты нужны в том числе и для вакцинирования в России, так как нужных мощностей для ее производства у страны пока нет.

Это было очень агрессивное, на грани фола лоббирование. Для этого он с ними, в конце концов, и встречался.

В связи еще с одним вопросом Андрей Костин вспомнил:

— Недавний опрос общественного мнения в Америке показал, что только 14% пользователей Facebook считают, что это компания, которая сможет уважать неприкосновенность их личной жизни.

И он вдруг продолжил:

— У меня личный пример такой. Недавно зашел в спортклуб, встал на беговую дорожку, говорит (дорожка — ему.— А. К.): «Выберите программу». Я нажал. Мне говорят: «Фамилия, имя, дата рождения, электронная почта». Я удивился желанию беговой дорожки так близко со мной познакомиться, пересел на велосипед, который был, видимо, старой модели и не требовал этого, нажал кнопку, поехал.

Во-первых, было очевидно, что Андрей Костин, пользуясь своей внутренней и, что еще более ценно, внешней свободой, хочет еще больше разговорить президента. Во-вторых, также очевидно было, что он и в самом деле лишь недавно зашел в спортклуб, иначе он был бы уже наслышан о коварстве современных беговых дорожек.

— Вы встали на дорожку, начали,— с пониманием кивнул Владимир Путин,— и от вас требуют этот набор сведений, который вызвал у вас вопросы и определенную обеспокоенность.

— Бежать дальше не захотелось уже,— кивнул, похоже совсем расчувствовавшись, Андрей Костин.

— Да, бежать дальше не захотелось,— повторил президент.— Но я могу себе представить, что в вашем кармане могли бы быть вместе с телефоном такие возможности, что вы удовлетворили бы запросы тех, кто хочет что-то о вас знать, и в то же время защитили бы свои персональные данные.

То есть, видимо, какой-то брелок, который сам разобрался бы с дорожкой, так что ей в следующий раз уже не захотелось бы задавать лишние вопросы.

Это все был уже какой-то сложный разговор о технологиях, про которые мы не могли бы знать иначе, чем понаслышке. А еще лучше даже вообще не знать об этом. Пусть об этом будет наслышан прежде господин Нарышкин (директор Службы внешней разведки Сергей Нарышкин.— “Ъ”). Пусть у них с господином Путиным будет один такой брелок на двоих.

Может быть, кстати, так и есть.

— А ваша дорожка никогда не спрашивала ваше имя, нет? — не удержался Андрей Костин.

В конце концов, не многие смогли бы задать такой вопрос Владимиру Путину.

Тот медлил с ответом. Он его придумывал.

— Я занимаюсь регулярно,— наконец произнес президент.— Я привык сам спрашивать, а не отвечать на вопросы.

То есть и он все-таки разговаривает со своей дорожкой.

— Правильно. Хорошо,— одобрил Андрей Костин.

Между тем намечающуюся инвестиционную идиллию вдруг разрушил Кристиан Копф из компании Union Investment.

— Господин президент, за 20 лет, прошедших после вашего вступления в должность, достигнутое Россией повышение качества жизни практически не вышло за пределы столичного региона,— сообщил он,— и в 60–100 километрах от Москвы люди не имеют подключения к газу в своих домах, хотя живут рядом с газопроводами, по которым газ поставляется на Запад. Когда они наконец смогут рассчитывать на газ и почему ваша администрация не смогла обеспечить этим людям достойную жизнь?

Тут было, конечно, с чем поспорить, и российский президент занялся этим:

— Я в вашем вопросе вижу некоторую политическую подоплеку, но ничего страшного здесь нет,— успокоил он не успевшего, впрочем, разволноваться господина Копфа.

Президент привычно объяснил, какой была страна в 2000 году, когда он ее принял, и какая она теперь (если коротко: похорошела), и пояснил за газификацию:

— Сегодня средний уровень газификации где-то под 70%, а в Центральном федеральном округе — 85%… Главное здесь для нас — синхронизировать не только подведение магистральных газопроводов, но и синхронизировать это с возможностью регионов и муниципалитетов доведения этих трубопроводных систем до конечного потребителя, вот эту последнюю милю обеспечить…

То есть если у кого-то и нет пока дома газа, это уж точно не к нему.

Марцин Вишневский, старший портфельный управляющий из Лондона, спросил президента на первый взгляд о невинном:

— Считаете ли вы необходимым, чтобы в нынешних условиях Центральный банк стал более активным, чтобы он реагировал на более необычную денежно-кредитную политику, на нетрадиционные инструменты денежно-кредитной политики, чем те, что существуют сегодня?

На Владимира Путина неожиданно мощнейшее впечатление произвело слово «нетрадиционные». Он подумал о том, что сразу пришло ему в голову, и решил, очевидно, ответить непросто, даже развернуто метафорично, постарался максимально заинтересовать своим витиеватым ответом окружающих его портфельных инвесторов. И это ему в полной мере удалось:

— Что касается нетрадиционных методов регулирования… Вы знаете, мы с определенной осторожностью, но пониманием относимся вообще ко всяким нетрадиционным формам, в том числе нетрадиционным бракам. Я говорю «с пониманием», хочу, чтобы вы обратили внимание на это слово тоже. С пониманием, но настороженно! Почему? Потому что я как глава государства должен заботиться о решении демографических проблем, а нетрадиционные браки, как известно, детей на свет не производят!

Что-то в этом роде можно и нужно было ожидать с самого начала, а все-таки рвануло как гром среди ясного неба.

Андрей Костин глядел на Владимира Путина с пониманием, но, по-моему, нетрадиционно настороженно.

— А в этой сфере, о которой вы сказали, нетрадиционные методы регулирования, наверное, в известных случаях хороши,— подчеркнуто миролюбиво закончил Владимир Путин.— Подходят ли они для нашей экономики, и именно сегодня,— это вопрос.

По поводу нетрадиционных браков вопросов, кажется, никаких.

Дэвид Рид из компании Wellington Management Company поинтересовался:

— Как вы видите консолидацию развития электросектора, какую роль будут играть такие компании, как «Интер РАО», в консолидации сектора электроэнергетики? Спасибо.

— По поводу возможной консолидации электроэнергетических активов… — сказал российский президент и начал с видимым усилием вспоминать.— И вторая часть вопроса была о роли какой компании?.. Только что называли…

— «Интер РАО»,— вовремя, чтобы пауза не стала совсем уже драматичной, успел подсказать Андрей Костин.

— «Интер РАО»… — благодарно кивнул президент.

Тут были варианты. Либо он, пока говорил, задумался о чем-то другом. Либо все-таки хотел дать понять, что не обязательно должен помнить про одну из компаний, занятых в энергетическом бизнесе, пусть даже это компания Бориса Ковальчука. Ведь это, в конце концов, просто одна из компаний.

Так или иначе, заминка выглядела многозначительно, а ответ состоял в том, что такие компании, как «Интер РАО», будут и дальше работать в рынке и не нуждаются в дополнительном госрегулировании.

Таким образом, в ходе ответа выяснилось, что Владимир Путин все-таки очень хорошо знает, как называется эта компания и чем она занимается. Но всегда может забыть.

Инвестор из Арабских Эмиратов Саид аль Марар оказался озабочен тем, что выборы в США могут изменить глобальный политический ландшафт.

— Вы знаете, мне бы не хотелось затрагивать тему выборов в США,— признался Владимир Путин,— потому что, что бы я ни сказал, сейчас некоторые наши партнеры прицепятся к чему угодно, для того чтобы доказать мнимое вмешательство России в выборный процесс в Соединенных Штатах.

И он начал обстоятельно говорить:

— Мы не знаем, каким образом и что планируют обе команды, досконально нам это неизвестно. Но хорошо известно, что, я уже об этом говорил, здесь нет никакого секрета, Демократическая партия… чем-то мне напоминает, во всяком случае, европейскую социал-демократию. Здесь возможны решения, которые потребуют, если они будут реализовываться командой господина Байдена… Мы не знаем, что это будут за люди, но мы знаем их философию… Если они будут реализовывать некоторые из своих планов, это потребует достаточно серьезных бюджетных расходов в области здравоохранения, в других социальных сферах, в образовании и так далее.

То есть предостерег, хоть и оговорился:

— Я здесь не вижу ничего плохого, я просто вслух рассуждаю, какие последствия могут быть. Это потребует дополнительных расходов с учетом того, что в Соединенных Штатах и так рекордный государственный долг.

А так-то, мол, ничего такого.

— Что будет делать команда действующего президента Соединенных Штатов Трампа, как она обновится после выборов, какие там будут тенденции — сегодня мы их видим. Говорили, например, о поддержке со стороны ФРС отдельных отраслей экономики, даже крупных компаний, по выкупу, скажем, их долговых обязательств. Мы видим ставку сегодняшнюю ФРС, это тоже ведь влияние администрации, на это тоже надо обратить внимание. Мы видим возможности и стремление перевести часть производства из Азии на территорию Соединенных Штатов…

Господин Путин откровенно говорил о том, что политика господина Трампа более предсказуема.

— Есть и минусы в работе со Штатами: действующая администрация 46 раз вводила новые санкции в отношении России — и наших юридических лиц, и экономических операторов. 46 раз — такого еще никогда не было.

Тем не менее и это Владимир Путин, собственно говоря, ставил в заслугу Дональду Трампу: видите, он нас не щадит, если что, и не будет щадить. Он не такой… Это уверенный в себе человек, который, если надо, гнет свою линию…

— Но в то же время на 30% за предыдущий год вырос товарооборот, как ни странно, несмотря на эти ограничения,— подчеркнул президент России.— Мы достаточно эффективно вместе поработали над стабилизацией энергетических рынков. Я знаю, что президент Трамп… Просто лично мы вели в трехстороннем плане с королем Саудовской Аравии переговоры по этому вопросу, лично президент Трамп принял в этом активное и весьма эффективное участие и таким образом, безусловно, поддержал своих нефтедобытчиков, поддержал отрасль, мы стабилизировали цены, нам удалось это сделать совместно!

То есть господин Трамп и хороший переговорщик тоже.

А дальше решайте, конечно, сами, как умеете.

Якоб Граппенгиссер из компании East Capital, швед, живущий в Москве (а может, и наоборот), выспросил Владимира Путина про Белоруссию и Нагорный Карабах.

— На что бы я обратил внимание,— пояснил господин Путин,— это на то, что действующий президент Александр Григорьевич Лукашенко объявил, уже сказал об этом публично и неоднократно, более того, предпринял конкретные шаги для реализации того, что им было сказано, а именно: о возможности внесения изменений в действующий основной закон, в конституцию, либо принятие новой конституции, и, как он сам сказал, организации на этой базе выборов и в парламент, и президентских выборов… Это с его стороны значительный шаг навстречу его политическим оппонентам. Было бы правильно, если бы все, я хочу это подчеркнуть, именно все политические силы включились в этот процесс и огульно бы не обвиняли президента Лукашенко в том, что он хочет что-то схитрить, а встроились бы в эту работу (даже если она случается в СИЗО.— А. К.) и влияли бы на те решения, которые могут быть приняты в ходе этого процесса.

Таким образом, российский президент опять напомнил белорусскому про то, что тот и своему народу, и ему, Владимиру Путину, лично обещал и конституционную реформу, и досрочные президентские выборы в Белоруссии; а чтобы господину Лукашенко не было, видимо, обидно, добавил, что небезупречные граждане с другой стороны баррикады тоже должны делать шаги навстречу.

По поводу Нагорного Карабаха Владимир Путин тоже высказался в целом коротко, но начал издалека:

— Конфликт ведь начался с чего? С этнических столкновений сначала в городе Сумгаите в Азербайджане, потом в самом Нагорном Карабахе. И тогдашнее руководство Советского Союза не приняло никаких действенных мер для того, чтобы обеспечить безопасность людей. Армяне взялись за оружие и сделали это сами. Хорошо они поступили, плохо, но первоначально посылом к их действиям были именно эти негативные события на этнической почве. Это привело к чему? К тому, что сам Нагорный Карабах и еще семь районов Азербайджана оказались под контролем Армении. Хорошо это или нет? Азербайджан о чем говорит? О том, что, во всяком случае, эти семь районов не имеют никакого отношения ни к этническому конфликту, ни к Армении, это исконно азербайджанские территории. И Азербайджан говорит: мы имеем право на то, чтобы вернуть эти территории и разбираться с Нагорным Карабахом. Вы понимаете, у каждого своя правда. И здесь нет простых решений, потому что узел очень сложно завязан.

После этого российский президент впервые неожиданно подробно прояснил свои переговорные позиции:

— Мы изначально исходили из того, что нужно говорить… о возможности передачи Азербайджану пяти плюс двух районов с обеспечением определенного режима зоны Карабаха, взаимодействия с Арменией и так далее.

То есть он придерживается позиции, которая не устраивает ни Азербайджан, ни Армению. Но теперь хотя бы понятно, что именно их не устраивает в российских предложениях.

Особенно интересовало теперь «так далее», но в него Владимир Путин не стал углубляться.

После нескольких вопросов про климат, Арктику и «зеленые облигации» встреча по всем признакам исчерпала себя, хотя Владимир Путин по-прежнему никуда не торопился.

— Владимир Владимирович, несколько лет назад у вас была встреча с руководством РСПП. Тогда совпало с моим днем рождения,— развернул перед президентом свое последнее лирическое полотно Андрей Костин.— Вы мне публично подарили вот эти часы замечательные, президентские! Они ходят очень точно, ни разу не ломались, но они показывают, что мы сегодня злоупотребили вашим временем и значительно превысили первоначальный регламент!

Это и называется: «Дорогие гости, не надоели ли вам хозяева?»