Сергей Лавров ответил на вопросы “Ъ” о выборах в США, Нагорном Карабахе и Белоруссии

Глава МИД РФ Сергей Лавров дал “Ъ” письменное интервью. Он рассказал, какова задача России при решении нагорно-карабахского конфликта, почему его интернационализация должна вызывать обеспокоенность и не стала ли Москва слишком зависима от Анкары в решении региональных конфликтов. Кроме того, министр ответил на вопросы по другим темам — останется ли Россия «токсичной» для США после президентских выборов 3 ноября, сохраняет ли она открытость к диалогу с Евросоюзом и на кого «ставит» в Белоруссии.

— Вот уже более месяца в зоне карабахского конфликта гибнут люди. Счет жертвам с обеих сторон идет на тысячи. А весь мир, включая Россию, ждет, когда стороны созреют для мирных переговоров. Помимо гуманитарной стороны вопроса, конфликт создает для России множество угроз — угрозу межэтническим отношениям, учитывая, что у нас проживают и армяне, и азербайджанцы, угрозу терроризма, учитывая, что в регионе появились боевики с Ближнего Востока, и так далее. Сколько еще времени можно ждать и нет ли пути по принуждению сторон к миру? Имеет ли право Россия демонстрировать неспособность разобраться с проблемами в своем регионе?

— Постигшая Закавказье трагедия является нашей общей болью. Нам далеко не безразлично то, что между двумя традиционно дружественными России народами развернулись боевые действия из-за проблемы, которую, по нашему глубокому убеждению, давно было нужно решать исключительно политико-дипломатическими средствами.

С учетом того, что с Азербайджаном и Арменией Россию связывает общая история, культура, продвинутые гуманитарные и экономические связи, проявление диктата, принуждения, использование нажимного пути с нашей стороны более чем неуместно.

Задача России как основного посредника — помочь Армении и Азербайджану выйти из горячей фазы и найти мирный способ разрешения обострившихся противоречий.

Работаем на этом направлении на всех уровнях. Президент России Владимир Путин практически в ежедневном режиме предпринимает посреднические усилия, направленные на урегулирование создавшейся ситуации. По его инициативе была достигнута договоренность о гуманитарном перемирии в конце первой декады октября. Делаем все возможное, в том числе вместе с США и Францией — партнерами по сопредседательству в минской группе ОБСЕ, чтобы эта договоренность заработала в полную силу. Параллельно предлагаем возможные варианты политического урегулирования. Рассчитываем, что в конечном итоге в Баку и Ереване возобладает конструктивный подход, боевые действия прекратятся и карабахский процесс вернется в политическое русло.

Разумеется, российские власти приняли превентивные меры для предотвращения столкновений между нашими гражданами азербайджанского и армянского происхождения на российской территории.

Нас, конечно, беспокоит интернационализация нагорно-карабахского конфликта и привлечение боевиков с Ближнего Востока. Мы неоднократно призывали внешних игроков использовать свои возможности для пресечения переброски наемников, численность которых в зоне конфликта, по имеющимся данным, уже приближается к 2 тыс. Данная тема, в частности, затрагивалась Владимиром Путиным в ходе телефонного разговора с президентом Турции Реджепом Тайипом Эрдоганом 27 октября, в регулярных контактах с лидерами Азербайджана и Армении (президентом Ильхамом Алиевым и премьером Николом Пашиняном.— “Ъ”). Настойчиво продолжаем продвигать нашу позицию по различным каналам.

— В середине октября вы говорили, что сейчас главное — это немедленно начать встречаться по линии военных и согласовывать механизм контроля за прекращением огня. Удалось ли продвинуться в этом направлении? Каким может быть этот механизм? Когда он будет создан? Какую роль в нем будет играть Россия?

— Убеждены, что устойчивого перемирия сложно достигнуть без договоренностей о действенных мерах контроля.

Как показывает практика, обещания прекратить огонь, не подкрепленные контрольными механизмами, не всегда выполняются.

В Московском заявлении от 10 октября говорится о том, что конкретные параметры соблюдения прекращения огня будут согласованы дополнительно. Это довольно непростая работа. Существуют различные подходы к решению данного вопроса. Есть варианты задействования различных электронных средств контроля, горячей линии между Ереваном и Баку, наблюдателей под эгидой ОБСЕ, проведения операций с участием военных контингентов. Пока выйти на согласование всех параметров не удалось. Работа в этом направлении продолжается, в том числе в рамках сопредседательства в минской группе ОБСЕ. Главное — любой механизм должен быть приемлем сторонам и предполагать возможность скорейшего развертывания.

— Как Москва относится к предложению президентов Реджепа Тайипа Эрдогана и Ильхама Алиева создать новый формат по Нагорному Карабаху, по сути «2 на 2», где ключевыми внешними игроками будут Россия и Турция? Может ли он стать альтернативой минской группе ОБСЕ?

— Есть много предложений о переговорном формате, в том числе о его расширении, изменении и т. д. Эта тема, в частности, недавно обсуждалась в Москве на встрече министров иностранных дел России, Азербайджана и Армении (Сергея Лаврова, Джейхуна Байрамова и Зограба Мнацаканяна.— “Ъ”).

Не скрываем, что не поддерживаем позицию о возможности и допустимости военного решения этой проблемы. Рассматривая оба народа — и армянский, и азербайджанский как дружественные и братские, мы не можем разделять подобные устремления.

В пользу исключительно политического урегулирования четко высказались президенты России, США и Франции. Именно «тройка» сопредседателей является общепризнанным форматом посредничества в целях преодоления этого давнего конфликта.

В этой связи в Москве азербайджанский и армянский коллеги в принятом по итогам встречи 10 октября совместном заявлении подтвердили неизменность формата переговорного процесса.

Тем не менее мы выступаем за то, чтобы работать со всеми партнерами, в том числе соседями сторон, у которых есть возможности воздействовать на протагонистов, чтобы создать условия для выхода на развязку политико-дипломатическим путем в русле базовых принципов урегулирования, продвигаемых сопредседателями в контактах с Баку и Ереваном.

— Не стала ли Россия слишком зависима от Турции в решении региональных конфликтов — от Сирии и Ливии до Карабаха? Почему российские официальные лица — вы, президент и другие — так сдержанно, даже дружелюбно комментируют политику Анкары, зная, какую роль она играет в конфликте вокруг Нагорного Карабаха и других регионах?

— Москва и Анкара — тесные партнеры, которые способны проявлять гибкий, прагматичный подход и руководствоваться при взаимодействии друг с другом стратегическим видением.

Россия и Турция энергично работают над урегулированием кризисов в самых разных регионах. Наглядным результатом делового, предметного сотрудничества российских и турецких дипломатов, военных и спецслужб, основанного на взаимном учете интересов, остается наше взаимодействие по Сирии. Совместно с Ираном нам удалось создать наиболее жизнеспособный на сегодняшний день механизм урегулирования — астанинский формат. В проблемных зонах, таких как Идлиб и Заевфратье, налажено совместное российско-турецкое патрулирование, ведется работа по нейтрализации террористических группировок, создаются необходимые условия для возвращения на родину сирийских беженцев.

Используя имеющиеся рычаги влияния на Триполи, Тобрук и другие центры силы в Ливии, наши две страны способствуют созданию условий для преодоления затянувшегося острого кризиса и налаживанию всеобъемлющего межливийского диалога под эгидой ООН.

В случае с Нагорным Карабахом ситуация принципиально отличается, о чем я частично сказал в ответах на предыдущие вопросы. Повторюсь: никогда не скрывали и не скрываем, что не поддерживаем силовой путь урегулирования кризиса, стремимся к скорейшему прекращению боевых действий. Как сторонам, так и всем их внешним партнерам важно неукоснительно уважать договоренности о прекращении огня, создании контрольного механизма и возобновлении содержательного переговорного процесса с конкретным графиком. И хотя устойчивого перемирия достичь сразу не удалось, мы продолжим использовать все имеющееся у нас влияние в регионе, будем работать с турецкими партнерами, чтобы остановить дальнейшее раскручивание военного сценария, наладить диалог между сторонами и убедить Баку и Ереван сесть за стол переговоров.

— В Белоруссии пока нет никаких признаков, указывающих на то, что президент Александр Лукашенко намерен проводить реальную, а не бутафорскую реформу конституции и досрочные президентские выборы. Между тем российские власти по-прежнему отказываются от контактов с оппозицией и даже объявили кандидата в президенты на выборах-2020 Светлану Тихановскую в розыск. Не опасаетесь ли вы, что в долгосрочной перспективе Россия поставила не на того? Ведь в случае смены режима в Белоруссии Россия может столкнуться с катастрофической потерей влияния.

— Не могу согласиться с такой постановкой вопроса — во всех его частях.

Прежде всего, то, в каком объеме должна быть проведена конституционная реформа в Белоруссии, решать только белорусскому народу. Если подготовленные предложения, утвержденные Всебелорусским народным собранием, будут одобрены в ходе всенародного референдума, который, как я понимаю, планируется провести, значит, так и должно быть. А уж то, насколько их глубина отвечает ожиданиям внешних наблюдателей, это дело третье.

Что касается в целом конституционной реформы, то, как вы знаете, Россия поддерживает инициативу президента Лукашенко. В том числе и потому, что тем самым создается крайне востребованная сейчас площадка для общенационального диалога. Важно, что власти страны декларируют стремление вовлечь в процесс широкие слои населения, организовав сбор предложений граждан по поправкам в Конституцию. Игнорировать такой подход и открываемые им возможности было бы легкомысленно. Разумеется, в эту работу никто не должен никоим образом вмешиваться — ни Россия, ни другие страны.

Объявление же в розыск Светланы Тихановской — это чисто правовой вопрос. Речь идет о выполнении Россией своих обязательств по Договору государств—участников СНГ о межгосударственном розыске лиц от 10 декабря 2010 года.

Согласно ст. 7 этого документа формирование и ведение централизованного информационного массива межгосударственного розыска лиц осуществляет Главный информационно-аналитический центр МВД России в рамках Межгосударственного информационного банка. Светлана Тихановская была добавлена в этот информационный банк на основании запроса белорусской стороны.

И наконец, о том, на кого «ставит» Россия в Белоруссии. На братский нам белорусский народ, на белорусское государство, являющееся нашим союзником и стратегическим партнером. Если народ Белоруссии сделал свой выбор, мы обязаны и будем его уважать. Это четко подтвердил президент Путин в поздравительном послании президенту Лукашенко в связи с его победой на выборах.

— Многие российские эксперты убеждены, что кто бы ни выиграл выборы в США, отношения между Москвой и Вашингтоном лучше не будут. А вы как считаете? Ожидаете ли вы, что Россия останется «токсичной» для любой американской администрации, а диалог с ней по этой причине и дальше будет в высшей степени затруднен?

— Учитывая зашкаливающий накал предвыборных страстей, не считаю правильным давать развернутые публичные комментарии относительно перспектив развития двусторонних отношений в зависимости от итогов президентской избирательной кампании, поскольку нашу страну и так постоянно обвиняют во «вмешательстве» во внутренние дела США и в попытках оказать влияние на электоральные процессы.

К сожалению, приходится признать, что диалог с Россией по-прежнему остается в заложниках у американской внутриполитической борьбы, которая по традиции оказывает существенное влияние и на предвыборную риторику кандидатов в президенты, и на практические действия руководства США на мировой арене, в том числе и в отношениях с нашей страной.

В очередной раз повторю, что Россия с уважением воспримет любой выбор американского народа и готова к выстраиванию конструктивного сотрудничества с победителем в соревновании за Белый дом вне зависимости от его партийной принадлежности. Однако принимая во внимание складывающиеся обстоятельства, мы реалистично оцениваем перспективы двустороннего взаимодействия и не завышаем планку ожиданий. В общем, давайте дождемся итогов голосования. Осталось совсем немного. (“Ъ” ведет онлайн-трансляцию выборов президента США)

— А в отношениях с Евросоюзом наша цель в будущем — это все-таки разрядка и смягчение, а затем и снятие взаимных ограничительных мер? Или мы действительно готовы пересмотреть политику взаимоотношений с ЕС и отказаться даже от нынешних скудных возможностей для сотрудничества?

— Отношения с ЕС находятся в кризисе — и не по нашей вине. Сегодня еэсовская бюрократия и отдельные страны-члены используют любые, даже самые абсурдные поводы для усиления так называемого сдерживания России.

Штампуются новые санкционные режимы, нелегитимные с международно-правовой точки зрения.

По количеству введенных под надуманными предлогами санкций против наших граждан еэсовцы уступают только американцам.

В европейских СМИ не прекращается масштабная антироссийская кампания. В торгово-экономической сфере брюссельская бюрократия наращивает различные протекционистские шаги, нарушая нормы ВТО и внедряя свои откровенно политизированные «правила» по ходу «игры».

При этом нам говорят, что Россия может «заслужить право» иметь нормальные отношения с ЕС, только изменив свое поведение. Цинизм, что называется, зашкаливает.

Адекватно реагируя на недружественные действия, мы тем не менее сохраняем открытость к диалогу с Евросоюзом, который остается нашим важным торгово-экономическим партнером. Налицо устойчивый интерес бизнеса обеих сторон к углублению взаимовыгодной кооперации. Не теряет своего значения российско-еэсовское сотрудничество в сфере энергетики. Имеется ряд областей, в которых объективно востребовано сопряжение усилий. В их числе — противодействие новым вызовам и угрозам, кризисное регулирование, здравоохранение, климат, защита персональных данных, искусственный интеллект.

При этом европейские коллеги должны четко понимать, что любое взаимодействие возможно только на честной, равноправной основе, с учетом интересов друг друга. «Игры в одни ворота» мы не допустим. Односторонних жестов «доброй воли» с нашей стороны не будет. Рассчитываем, что рациональный подход, просто здравый смысл в брюссельских структурах и столицах стран-членов все-таки возьмут верх. Мы и здесь готовы подождать.

Отдел внешней политики