Как граждане разных вероисповеданий ожидали пришествия мессии и как дождались

4 ноября президент России Владимир Путин принял активное участие в мероприятиях, связанных с Днем народного единства. Он появился на территории Кремля, где изучил новый Музей археологии на месте Чудова монастыря, а также на Красной площади, где вместе с патриотической молодежью возлагал цветы на место памятника Минину и Пожарскому и слушал обновленный колокольный звон в такт курантам на Спасской башне. Главным мероприятием этого дня специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников при этом считает встречу с представителями ведущих религиозных конфессий.

Выйдя из машины прямо у памятника Минину и Пожарскому, президент возложил цветы к подножию двух этих людей, главных именинников этого дня, подождал, пока то же самое сделают молодые люди из военно-патриотического центра «Вымпел» и Поискового движения России, и заговорил с ними.

Одним из итогов этого дня вообще-то должно было стать, очевидно, понимание, что президент никакой не бункерный. Так что все происходило на свежем воздухе или даже на свежем ветру.

Один юноша рассказал ему, что будет работать в лесу, а девушка — что учится на преподавателя политологии и что, может быть, даже сама станет политтехнологом (преподавать эту науку, очевидно, гораздо легче, чем заниматься ею в практическом ключе).

— Что бы вы хотели донести до ваших учеников? Главную, основную мысль,— заинтересовался президент.

То есть не то чтобы заинтересовался. Но надо же было о чем-то с ними разговаривать.

— Что в политике нужно участвовать,— призналась девушка.— Что нужно иметь активную гражданскую позицию. Нужно знать свои права.

И качать их, даже захотелось добавить.

А девушка-то дело говорила. Вот такая у нее была технология. Если из кого-то и делать политологов, то вот из этих, казалось, людей.

— А обязанности? — переспросил господин Путин и даже засмеялся.

Ему трудно было представить права сами по себе.

У него была другая технология.

— А обязанности должны быть в сердце,— добавила девушка.

Права надо знать, обязанности — лелеять. Придраться к девушке было трудно.

Господин Путин все-таки решил разъяснить ей, что права и обязанности должны существовать в гармонии.

— Если бы Минин и Пожарский не чувствовали связи между двумя этими понятиями,— кивнул президент на памятник, не глядя на него,— вряд ли бы они по зову сердца взяли и начали бы собирать ополчение.

Разговор, по-моему, вдруг стал тягостным для обоих. И президент обратился к другой девушке, которая просто учится в десятом классе. Та, отвечая на вопрос Владимира Путина, сказала, что еще не определилась с личным выбором,— может, чтобы Владимир Путин не раскритиковал и ее.

Следующая девушка беспроигрышно рассказала, что она намерена учиться в Академии ФСБ, так что и вопросов к ней никаких уже быть не могло.

Через минуту министр культуры Ольга Любимова уже рассказывала Владимиру Путину о причинах колокольного звона на Спасской башне. Я вот еще несколько дней назад заметил, что куранты-то встали. Я тогда машинально взглянул на них: показывали полдень. Примерно так тогда, кстати, и было, и я даже захотел подвести свои часы под куранты — так сказать, привычно. Но шло время, а стрелки-то не двигались. И многие, как потом выяснилось, были озадачены. А я подумал, что, может, теперь так и надо. И что их, наоборот, привели в соответствие с духом времени, например.

Оказалось, что курантам меняли колокольный звон. Теперь, поясняла министр культуры Ольга Любимова, они при помощи отлитых в Воронежской области колоколов в полной мере смогут использовать возможности, заложенные в них, не побоюсь этого слова, гимном Российской Федерации.

Тут было обещано исполнение 23 колоколами, развешенными в звоннице башни, непосредственно гимна, и все, включая молодых людей, опоясавших президента и Ольгу Любимову почтительным полукругом, минуту смотрели вверх, на часы, с таким видом, словно в них была заключена какая-то неведомая магическая или даже божественная сила. А там просто на одно деление вдруг, неожиданно, по-моему, для всех, подвинулась стрелка. То есть шло время.

Причем это случилось в 12:15, когда гимн обычно уже не играют. Но тут, конечно, был особый, а точнее, обычный случай: президент приехал без оглядки на часы.

Владимир Путин, Ольга Любимова, Сергей Удовенко, комендант Кремля, и Николай Макаров, директор Института археологии РАН, спустились в новый Музей археологии, который сделали на месте Чудова монастыря и бывшего 14-го корпуса Кремля. Там было, говорят, невероятно интересно (увидеть не пришлось).

Вскоре Владимир Путин встречался с представителями разнообразных религиозных конфессий, и это производило впечатление, ибо нельзя было по итогам встречи сказать, что кого-то не хватало: все тут были на связи по ВКС (видео-конференц-связи.— “Ъ”) — и адвентисты седьмого дня, и старообрядцы, и пятидесятники…

— Я всех вас приветствую на нашей встрече, приветствую всех представителей традиционных религий России! — предупредил президент.

Таким образом, и Армянская апостольская церковь, не говоря обо всех уже перечисленных, признана традиционной российской религией. Это стоит запомнить.

Или, может быть, Владимир Путин решил поприветствовать только представителей традиционных религий России.

Стоило ожидать, что президент выскажется о серии последних терактов в Европе, он так и поступил:

— Ситуация в ряде стран, мы видим это, сложная, и видим, к чему приводят действия разного рода провокаторов, тех, кто, прикрываясь свободой слова, оскорбляет чувства верующих (Charlie Hebdo, таким образом.— А. К.), и тех, кто использует это как повод, чтобы оправдать насилие и нетерпимость. Результат здесь один: в обществе как снежный ком нарастают конфликты, и они могут тлеть годами и десятилетиями… Мы вместе должны, обязаны делать все возможное, чтобы в принципе исключить подобное развитие событий у нас в стране.

Пока, впрочем, удается. Что правда, то правда: в нашей стране всему есть место.

— И неслучайно рядом со мной на столе, здесь, слева от меня, лежат четыре священных текста: Библия, Коран, Тора и Ганчжур (тибетский буддийский канон.— А. К.),— кивнул Владимир Путин, заглянув при этом в свое священное писание, то есть в текст речи.— В каждом из них заложены непреходящие истины… И когда в священных писаниях говорится о ближнем, о брате, то понимать это нужно так, что речь идет не только о единоверцах, а именно о человеке вообще. Потому что во всех мировых религиях все люди равны перед Всевышним.

Владимир Путин находил в себе силы толковать, а скорее растолковать, коллегам священные писания (возможно, по его мнению, еще до сих пор недорастолкованные). И не становилось ли каноном то, что сейчас говорил он сам? Да вроде нет.

Президент процитировал книги, лежащие на столе. Цитаты оказывались схожи до степени смешения (ни один «Диссернет» не пропустил бы):

«Нет больше той любви, аще кто положит душу свою за други своя». Или «Кто говорит: "Я люблю Бога",— а брата своего ненавидит, тот лжец, ибо не любящий брата своего, которого видит, как может любить Бога, которого не видит?» (Библия)

«Скажи, Мухаммад: "Не прошу я награды у вас за то, что возвещаю вам веру истинную, а зову лишь любить ближнего"». «Тому, кто добро творит, воздадим мы добром вдвойне». «Воистину Аллах с теми, кто богобоязнен и кто творит добро». (Коран)

«Не питай в сердце ненависти к брату твоему. Снова и снова увещевай ближнего, и не будет на тебе греха из-за него. Не мсти и не держи злобы. Люби ближнего как самого себя». (Тора)

И наконец, слова Будды: «В этом мире ненависть никогда не искоренить с помощью ненависти. Победить ненависть может только любовь. Это вечный закон. Если даже человек сделал добро, пусть он делает его снова и снова, пусть строит на нем свои намерения. Накопление добра — радость». (Ганчжур)

Да, ни один «Диссернет» не пропустил бы.

Патриарх Московский и всея Руси Кирилл поделился, я бы сказал, рискованной для многих новостью:

— Само по себе событие, которое лежит в основе празднования (4 ноября.— А. К.) и которое мы отмечаем, не имело большого военного значения. И в каком-то смысле даже не имело большого политического значения. Что произошло? А произошло то, что ополчение Минина и Пожарского отбило у врага часть Москвы — Китай-город. Это даже не вся Москва, это район Москвы!

Ну а что делать, если поблизости от 7 ноября те, кто искал, чем заменить в умах и сердцах россиян 7 ноября, праздник победы Великой Октябрьской социалистической революции, никакого другого подходящего дня не обнаружили (тем более что памятник на Васильевском спуске уже стоял.— А. К.).

Но патриарх разъяснил, почему все-таки оно того стоит:

— Мы празднуем не маленькую, такую почти незаметную историческую военную победу в масштабах одного городского района, мы празднуем великое событие — объединение людей, которые ранее были разъединены!

Талгат Таджуддин, председатель Центрального духовного управления мусульман России, пошел гораздо дальше:

— 1 июля на всенародном референдуме подавляющее большинство, мы голосовали за поправки. И когда обсуждались эти поправки на Межрелигиозном совете, мы, все представители базовых традиционных конфессий нашей страны, поддержали инициативу Его Святейшества Патриарха Кирилла о Боге, о том, что вера в Бога и традиционные духовно-нравственные ценности достались нам в наследство от наших предков… (Да, формулировка утверждалась непросто и, по данным “Ъ”, претерпела изменения.— А. К.). И тогда Его Святейшество говорил: «У нас только ведь обряды, поклоны, посты по-разному, но Бог-то один». И Отчизна у нас одна. Значит, это и дальше передавать нашим потомкам.

То есть он их убеждал. А они соглашались, но не сразу.

Талгат Таджуддин заговорил об основном (но не законе):

— Сейчас еще в свете того, что происходит в мире, пытаются использовать религию в межнациональных, межконфессиональных отношениях, в своих грязных целях. Различные провокации устраиваются, о которых потом месяцами шумит вся пресса, все народы. Еще на основе этого происходят убийства в храмах, в церквях, как в Париже, как в Австрии.

Талгат Таджуддин неожиданно вернулся к Основному (на этот раз закону), точнее к поправкам к нему:

— Видимо, нам еще предстоит и обсуждать эти поправки, потому что есть и такие поправки, которые вносят разлад. В начале 1990-х годов они были приняты, и по стандартам Запада они были приняты, но на Межрелигиозном совете мы каждый раз собираемся и обсуждаем изучение истории и культуры традиционных конфессий, уроки уже в начальной школе есть, в нашей армии священнослужители уже начали служить. У нас, например, даже Российский исламский университет еще 70 священников, отставных офицеров, подготовил для службы в армии… Образована рабочая группа!.. Может, действительно, еще эти поправки обсуждать, потому что Богом хранимая страна — не только на словах, не только в гимне, а действительно это стержень каждого из нас и, несомненно, нашей Отчизны.

Так стало ясно, что не все амбиции были реализованы в утвержденных поправках. Амбиции шире и, главное, выше.

Глава Буддийской традиционной сангхи России Пандито Хамбо-лама Дамба Аюшеев, к которому однажды приезжал в гости Владимир Путин, говорил тоже от души:

— Мы, буддисты, готовы внести свой посильный вклад в борьбу с эпидемией, тем более что подобное уже бывало в российской практике, когда тысячелетиями проверенная буддистская медицина помогала в борьбе с другой эпидемией — тифом.

Он вообще не скрывал своего воодушевления:

— На этом фоне я хотел бы, Владимир Владимирович, поблагодарить вас, что я, находясь у себя в Иволгинском дацане, в своем тронном зале (как и Владимир Путин — в своем.— А. К.), где мы встречались с вами, имею возможность с вами разговаривать! Благодарю Федеральную службу…— он замешкался, поняв, наверное, что, может, и не стоило об этом вслух, но уж никак было не остановиться: — …охраны, что создали такие условия и проработали хорошо (вопрос.— А. К.)… Я себя чувствую достойным человеком России и могу общаться напрямую с вами, Владимир Владимирович!

Похоже, проработали не просто хорошо, а даже отлично.

— Поэтому наша задача, буддистов,— вздохнул Пандито Хамба-лама,— особенно в такое тяжелое время, конечно, помогать своим верующим, жителям нашего региона посильной помощью. Поэтому мы всегда готовы поддержать, особенно в борьбе с этой инфекционной болезнью, стараемся лечить своих верующих, священнослужителей, которые болели и болеют, нашими лекарствами, это альтернатива, которую мы готовы предложить! Я думаю, Владимир Владимирович, вы знаете об этом, и всегда мы вас готовы поддержать!

Мы чего-то не знаем?

— А также хотелось бы в эти дни,— произнес Дамба Аюшеев,— когда наступает такой праздник единства, единения, сказать, что значимость государства, значимость президента, руководства России играют огромную роль! (Вот даже на встрече с лидерами парламентских фракций такое не всегда услышишь. А жаль, что не всегда умеют так прочувствовать.— А. К.)

Тем более что у Пандито Хамба-ламы была железобетонная, как сейчас принято говорить, аргументация:

— Поэтому хочу привести слова Будды. Когда Будда уходил из этой жизни в Паринирвану, ученики спросили: «Как же нам быть без Вас?» Будда ответил: «Будет государство, будет наша религия». Поэтому мы, буддисты, прекрасно понимаем, будет наша страна Россия сильна и крепка, и будет возможность нам исповедовать свое учение, буддизм, распространять его, готовить людей ко всему будущему — хорошему, плохому,— чтобы они прошли через это все.

То есть, неожиданно дал он понять, справимся, Владимир Владимирович, и без вас.

— Главное, чтобы мы жили в мире и понимали друг друга, воспринимали его таковым,— добавил Пандито Хамба-лама.— Даже если где-то какое-то недопонимание есть… Но это, я думаю, что ради своей страны, государства мы должны потерпеть и стараться всеми возможностями помогать нашим ближним и людям, которые живут у нас здесь! Поэтому я из Сибири, из самой дальней точки (это все-таки для него было невероятно.— А. К.), пользуясь возможностью… Это исторический для нас момент, что я, находясь здесь, у себя на родине, могу с вами разговаривать! Это очень приятно. Я горд, что живу в такой сильной стране!

Электричество туда, что ли, наконец провели по такому случаю?

Главный раввин России Берл Лазар признал:

— Сегодня в России, слава богу, уровень антисемитизма намного ниже, чем в Европе, чем в США, чем во многих разных странах.

Его коллеги в США и в Европе могут принять это близко к сердцу.

— Есть интересная история в Талмуде,— рассказал Берл Лазар.— Один человек пришел к великому мудрецу Хиллелу и сказал ему: «Я хочу изучить всю Тору, но у меня очень мало времени». Хиллел спрашивает: «Сколько у тебя времени есть?» Он говорит: «Я готов учить, пока я могу стоять на одной ноге». Хиллел ему ответил так: «Вся Тора — не делай другому того, что ты не хочешь, чтобы сделали тебе. Это вся Тора. Все остальное — только комментарии».

Это ведь тоже было сказано про события в Европе. И даже довольно прямо сказано.

— Очень хотелось бы, чтобы мир побольше брал пример как раз с нашей страны, с России! — еще более прямо и с душой (то есть прямодушно.— А. К.) продолжил Берл Лазар.— Я уверен, что это благодаря вашей политике очень правильно и продуманно так относиться к каждому народу и к каждому человеку!

Да, без комментариев.

— У нас,— закончил главный раввин России,— также проводились заседания Межрелигиозного совета по инициативе патриарха, и мы ему за это тоже очень благодарны. Проект реально работает как раз на идею народного единства…

Первый заместитель главы администрации президента России Сергей Кириенко мог бы гордиться сейчас главным раввином России и ставить его в пример своим подчиненным из управления внутренней политики: такими последними словами смог бы откликнуться не каждый из них.

— Благодарю вас…— растроган был, кажется, и сам президент.

Президент предложил желающим что-то добавить, и первым стал председатель Совета муфтиев России Равиль Гайнутдин (если Талгат Таджуддин высказался, то и Равиль Гайнутдин обязан был).

— Благодаря запущенной непосредственно вашим решением, уважаемый Владимир Владимирович,— отметил выступающий,— государственной программе подготовки исламских кадров и сформулированной стратегической цели возрождать и подпитывать богословскую школу российских мусульман отечественными традициями в области исламской идеологии, мы имеем хорошие успехи.

В общем, государству есть смысл или даже следует выделить деньги на реконструкцию мечети на Большой Татарской улице в Москве. Об этом, собственно, и попросил Равиль Гайнутдин.

Владимир Путин пообещал отреагировать.

Председатель Координационного центра мусульман Северного Кавказа Исмаил Бердиев, обозначивший свое место на этой встрече небольшой, но отчетливой фотографией с Владимиром Путиным на заднем плане на фоне плотно закрытых зеленых штор, обратил внимание:

— У нас, в России, мы приняли закон… Оскорбление чувств верующих… Что этого не может быть… Если вы предложите и в Совете Безопасности ООН, чтобы во всех странах был такой закон, мне кажется, таких провокаторов не будет.

— Спасибо большое, уважаемый муфтий, за предложение. Надо продумать это,— поблагодарил президент.— …Не понимаю, кто может быть против того, чтобы запретить оскорбление чувств верующих в любой форме. Я МИДу обязательно дам такое поручение.

А что, МИД все стерпит.

Митрополит Корнилий (митрополит Московский и всея Руси Русской православной старообрядческой церкви.— “Ъ”), сидевший рядом с армянским архиепископом Езрасом (главой Российской и Ново-Нахичеванской епархии Армянской апостольской церкви.— “Ъ”) и Берлом Лазаром (им, похоже, проще было приехать на ВКС в какое-то казенное учреждение, по виду напоминавшее ситуационный центр Министерства обороны, чем вести электричество к себе на рабочее место), как старообрядец сказал очень здравую вещь:

— Сейчас говорят: трудные времена. Но я думаю, что для русского человека никогда легких времен не было, если мы поглядим на нашу историю…

Тут и случился этот исторический по всем признакам момент. То есть митрополит Корнилий закашлялся. И Берл Лазар, тоже за пару минут до этого подозрительно кашлянувший, взял свой бокал, налил воды из бутылки и дал старцу. И тот не стал отказываться, а перекрестился как умел (он и его предки выстрадали это право) и немедленно, но при этом величественно выпил (и ведь не крикнул, как в том анекдоте: «Помоги-и-те!..»).

А Бог помог: хрипеть и кашлять он перестал. Правда, это был, справедливости ради, Бог Берла Лазара.

— Сегодняшняя ситуация с эпидемией,— пояснил митрополит Корнилий,— я думаю, что это не только разделение нас на дистанцию полтора метра и больше друг от друга, но это и единение, соединение русских людей всех национальностей, всех конфессий, для того чтобы помочь, поддержать близких.

Да, вот и не стало никакой дистанции. Пили из одного бокала одну воду. Все видели.

— И вот сейчас есть,— заканчивал митрополит Корнилий,— возможность русским людям сблизиться, сблизиться между собой в этой помощи добровольцами и, конечно, сблизиться с Богом в молитве, в помощи, чтобы Господь как бы помиловал наш, как говорится, народ («как бы» и «как говорится», а также все время возникающее «вот» все же заставляли с осторожностью относиться по крайней мере к некоторым его словам.— А. К.), покаялись бы мы, и все бы вернул, я думаю, Господь на круги своя.

На этих словах я обратил внимание: Берл Лазар убрал бутылку.

Тесты на их месте я бы все-таки сделал.

Андрей Колесников