Как советская наука перешла на военные рельсы

«Мы войны не хотим, но себя защитим» — так пелось в популярной советской песне, впервые прозвучавшей с киноэкранов в 1938 году. Деятели советской науки готовились к будущей войне с конца тридцатых годов, а сразу после нападения гитлеровской Германии все научные силы Советского Союза были мобилизованы на нужды обороны страны.

Алексей Алексеев

Мобилизация умов

О подготовке деятелей науки к войне свидетельствуют многие факты. Можно обратить внимание на число ученых, ставших лауреатами Сталинских премий за оборонные разработки еще в начале 1941 года, до войны.

Еще один пример. Академик Сергей Чаплыгин отмечал 50-летие творческой деятельности 1 февраля 1941 года. В день юбилея был оглашен указ президиума Верховного Совета СССР: «За выдающиеся научные достижения в области аэродинамики, открывшие широкие возможности для серьезного повышения скоростей боевых самолетов, заслуженному деятелю науки, профессору ЦАГИ, руководителю советской школы теоретической аэродинамики, академику Чаплыгину Сергею Алексеевичу… в день пятидесятилетнего юбилея его научной деятельности… присвоить звание Героя Социалистического Труда и вручить орден Ленина и золотую медаль "Серп и Молот"».

Неудивительно, что реакция научного сообщества на нападение Германии на Советский Союз была быстрой. Уже 23 июня 1941 года состоялось внеочередное расширенное заседание президиума Академии наук СССР, обсуждался вопрос о перестройке работы академии в соответствии с требованиями фронта и тыла. Собравшиеся признали необходимым: «1) Обязать все отделения и научные учреждения академии немедленно пересмотреть и перестроить тематику и методы исследовательских работ, направив свою творческую инициативу и энергию научных работников в первую очередь на выполнение задач по укреплению военной мощи нашей социалистической Родины; 2) Обеспечить всеми необходимыми силами и средствами научно-исследовательские работы по оборонной тематике; 3) Обеспечить научными силами и снабдить всем необходимым оборудованием и материалами прежде всего заканчиваемые научно-исследовательские работы, могущие получить применение в обороне и народном хозяйстве; 4) Уполномочить Бюро президиума… осуществлять оперативное руководство работой учреждений академии; 5) Обязать всех работников Академии наук СССР соблюдать строжайшую дисциплину, соответствующую военному времени».

В первые дни войны было создано Советское бюро военно-политической пропаганды, перед которым ставилась цель «руководства всей военно-политической пропагандой и контрпропагандой среди войск и населения противника». Одним из восьми членов бюро был назначен главный редактор журнала «Под знаменем марксизма», директор Института Маркса—Энгельса—Ленина (ИМЭЛ) при ЦК ВКП (б), член ЦК ВКП (б) академик Марк Митин.

30 июня был создан Государственный комитет обороны (ГКО), чрезвычайный высший орган государственного управления СССР в годы войны. Группа ведущих советских ученых-химиков направила председателю ГКО Иосифу Сталину письмо с предложением привлечь ученых к решению неотложных задач борьбы с немецко-фашистскими захватчиками. В июле 1941 года при ГКО была создана должность Уполномоченного по вопросам координации и усиления научной работы в области химии для нужд обороны. На нее был назначен председатель Всесоюзного комитета по делам высшей школы при Совнаркоме Сергей Кафтанов. При нем был создан научный совет, в состав которого вошли авторы письма — академики Николай Зелинский, Алексей Бах, Александр Фрумкин, Сергей Наметкин, член-корреспондент Семен Вольфкович. Состав совета постоянно расширялся, сфера его деятельности не была ограничена только химией. В работе совета принимали участие академики Сергей Вавилов, Абрам Иоффе, Петр Капица, Николай Семенов, Иван Бардин, будущие академики Николай Бруевич, Михаил Дубинин, Николай Жаворонков, Василий Коршак, Владимир Котельников, Иван Кнунянц, Игорь Петрянов-Соколов. В 1943 году Сергей Вавилов был назначен еще одним Уполномоченным ГКО по науке.

В августе—сентябре 1941 года был разработан комплексный план работы АН в условиях войны. Он включал в себя 245 приоритетных тем, так или иначе связанных с военным производством, техническим оснащением армии, авиации, флота новыми боевыми средствами. В числе направлений научной работы — разработка взрывчатых веществ, средств химической защиты, новых видов вооружений и боеприпасов, санитарных и лечебных средств, усовершенствование бронезащиты, разработка новых производственных технологий для нужд оборонной промышленности.

Большую часть задач, поставленных в комплексном плане академии 1941 года, ученым пришлось решать в непривычных для них условиях. С первых же дней войны, во время отступления Красной армии, шла большая работа по эвакуации населения, учреждений, оборудования предприятий и других ценностей в восточные районы страны. Уполномоченным по эвакуации академических учреждений был назначен вице-президент АН СССР Отто Шмидт, по эвакуации вузов и других научных учреждений — Сергей Кафтанов.

Научные учреждения эвакуировались в восточные районы страны. Учреждения по физико-математическим и химическим наукам — в Казань, по геологическим наукам — в Свердловск, по биологическим наукам — во Фрунзе, по гуманитарным наукам — в Ташкент и Алма-Ату.

Казань

Самым крупным научным центром периода эвакуации стала Казань. В столицу Татарской АССР были эвакуированы 33 (из 85) научных учреждений АН СССР, в которых трудилось 1884 научных сотрудника, в том числе 93 академика и члена-корреспондента (вместе с членами семей — около 5 тыс. человек). В августе 1941 года в Казань эвакуировались вице-президенты АН СССР Отто Шмидт и Евгений Чудаков, чтобы организовать работу президиума академии.

Список того, что сделала академическая наука для фронта и обороны страны за время работы в Казани, огромен. Вот некоторые примеры. Ученые Физического института им. П. Н. Лебедева АН СССР разработали и внедрили в производство светящиеся составы для авиационных приборов и инфракрасные бинокли БИ-6 и БИ-8 (принятые в 1943 году на вооружение ВМФ), создали гидроакустический трал ФИАН для обнаружения и обезвреживания акустических морских мин противника, усовершенствовали метод пеленгации подводных лодок, создали новые типы чувствительных самолетных антенн, разработали и помогли запустить в производство новую конструкцию стилоскопа, применяемого для быстрого спектрального анализа металлов на военных заводах и во фронтовых ремонтных частях.

В январе 1942 года в Казань приехал профессор Игорь Курчатов (академиком он был избран в 1943 году, минуя член-корреспондентскую ступень). В его лаборатории была создана более эффективная танковая броня, причем это было достигнуто не за счет увеличения ее толщины и совершенствования химико-физических свойств, а за счет улучшения конструкции броневой защиты. Также под его руководством были разработаны и внедрены новые принципы рационального размещения топливных баков на самолетах Пе-2, Пе-8 и У-2, выпускавшихся на заводах в Казани, разработаны научно-технические рекомендации по усилению защиты торпедных и сторожевых катеров, выпускаемых в Зеленодольске. И, наконец, именно в Казани у будущего «отца советской атомной бомбы» созрела концепция уран-графитового реактора для наработки оружейного плутония.

Член-корреспондент АН СССР с 1943 года Николай Четаев создал теорию расчета устойчивости самолета при движении по земле, решил сложную математическую задачу по определению наивыгодной крутизны нарезки стволов орудий, обеспечивающих устойчивость снарядов при полете.

Во время войны необходимость производства жидкого кислорода из воздуха в промышленных масштабах резко возрастает (в частности, для производства взрывчатки). Петр Капица работает над внедрением в производство разработанной им кислородной криогенной установки. В Казани он создал и запустил в производство турбокислородную установку ТК-200 производительностью до 200 кг/ч жидкого кислорода.

Под руководством Александра Несмеянова (член-корреспондент с 1939 года, академик с 1943 года) в Институте общей химии (ИОХ) был разработан и внедрен в производство метод получения бензостойкого каучука (тиокольного каучука), нашедшего широкое применение в производстве покрытий бензобаков для самолетов, «самозатягивающихся» при попадании пуль.

Свердловск

В Свердловск были эвакуированы преимущественно институты геологического, металлургического, горного профилей, более 240 научных сотрудников, 35 академиков и членов-корреспондентов. Главная цель, которая перед ними была поставлена,— наращивать ресурсы стратегического сырья: металлов, топлива, электроэнергии и др. В Свердловск прибыл и президент Академии наук СССР Владимир Комаров. В августе 1941 года по инициативе Комарова в Свердловске была создана комиссия по мобилизации ресурсов Урала на нужды обороны страны.

Президент поехал в Свердловск, а не в Казань, потому что у него били сложные личные отношения с вице-президентом Отто Шмидтом. Противостояние их дошло до того, что Шмидт отправил в Москву план основных научно-исследовательских работ академии на первую половину 1942 года, не показав Комарову. Верховным арбитром в конфликте выступил Сталин, приславший 24 марта 1942 года Комарову в Свердловск (копия — Шмидту в Казань) телеграмму. Этой телеграммой Шмидт был снят с поста вице-президента.

Вскоре после победы Комарова над Шмидтом в аппаратной борьбе, 3–8 мая, в Свердловске состоялось общее собрание АН СССР, участниками которого стали 69 академиков и 40 членов-корреспондентов. На нем было принято решение о переводе президиума академии из Казани в Свердловск.

Работавшие в Свердловске ученые оказывали консультативную помощь фронту. Военно-морская комиссия под руководством академика Абрама Иоффе занималась вопросами безопасности кораблевождения и усиления боевой мощи советского флота. Военно-санитарная комиссия под руководством академика Леона Орбели работала над предупреждением эпидемических заболеваний, эффективным лечением ран и быстрым восстановлением боеспособности раненых, искала и пробовала новые пищевые ресурсы и лекарства.

Группа ученых и производственников под руководством металловеда Андрея Бочвара (член-корреспондент с 1939 года, академик с 1946 года) создала в 1942 году цинковистый силумин — новый легкий сплав для производства танковых и авиационных моторов.

Созданная Владимиром Комаровым и возглавляемая им и академиком Иваном Бардиным Комиссия по мобилизации ресурсов Урала на нужды обороны распространила свою деятельность также на Западную Сибирь и Казахстан. За время работы в Свердловске комиссия достигла выдающихся результатов по многим направлениям деятельности: форсированное развитие нефтяной промышленности Урала и Поволжья, открытие и начало промышленного освоения месторождений бокситов на востоке Урала, новые месторождения железной руды в Кузбассе и молибденовых руд в Казахстане. Если разведанные запасы рудного сырья на 1 января 1941 года принять за 100%, то на 1 января 1945 года они составляли: по железным рудам — 140%, марганцу — 200%, хромитам — 140%, кварцитам — 300%. Электростанции Урала к концу войны давали электроэнергии в полтора раза больше, чем до войны.

Среди других достижений ученых, работавших в составе комиссии: освоение металлургическими предприятиями Магнитогорска и Кузнецка технологии плавки броневой стали в основных мартеновских печах, что дало возможность произвести за 1942–1944 годы дополнительно 350 тыс. тонн броневых сталей; внедрение в производство заменителей кокса, что позволило многократно сократить транспортировку кокса по железным дорогам; новые технологии производства алюминия, кобальта, хрома; новые способы получения качественного моторного топлива из высокосернистых башкирских и уральских нефтей.

5 сентября 1943 года состоялось последнее заседание комиссии по мобилизации ресурсов Урала, Западной Сибири и Казахстана на нужды обороны в Свердловске. В связи с реэвакуацией большинства академических учреждений продолжение работы комиссии на Урале было признано нецелесообразным.

Ленинград

Блокада Ленинграда, начавшаяся в сентябре 1941 года, помешала эвакуации научных учреждений города. В октябре 1941-го в осажденном Ленинграде оставалось 12 академиков и 15 членов-корреспондентов АН СССР.

Филолог-классик, академик Сергей Жебелев, несмотря на неоднократные предложения, отказался покинуть город. Жебелев возглавил Комиссию президиума АН СССР по делам ленинградских учреждений. На этом посту он должен был решать множество вопросов: об эвакуации отдельных лиц и учреждений, организации научных командировок в глубокий тыл и за границу, организации питания, лечения, обеспечения денежным довольствием и продовольственными карточками научных работников, обеспечении сохранности имущества погибших и эвакуированных, размещении тех, кто лишился жилья в результате бомбежек. Работа требовала огромного напряжения сил, академик Жебелев заболел и скончался 28 декабря 1941 года.

Физиолог Алексей Ухтомский, директор Института физиологии ЛГУ, руководитель электрофизиологической лаборатории АН СССР, академик АН СССР с 1935 года, также отказался эвакуироваться. Умер от голода 31 августа 1942 года.

Только после правительственных распоряжений эвакуировались академики Иван Мещанинов, Леон Орбели, Александр Байков.

1 января 1942 года умер выдающийся семитолог академик Павел Коковцов. От голода в блокаду также умерли члены-корреспонденты АН СССР — минералог и почвовед Петр Земятченский, археограф и палеограф Владимир Майков.

Голодная зима 1941–1942 годов унесла жизни многих ученых. К примеру, из 300 профессоров и преподавателей Ленинградского института инженеров железнодорожного транспорта в ту зиму умер от голода каждый шестой. Всего в 1941–1943 годах ленинградские учреждения Академии наук потеряли 5 членов-корреспондентов, 22 профессора и доктора наук, 54 кандидата наук. Многих научных работников недосчитались вузы. Около 100 своих членов потерял преподавательский коллектив университета. Из 300 профессоров и преподавателей Института инженеров железнодорожного транспорта погиб 81, из них около 50 умерло от голода зимой 1941–1942 годов.

В начале блокады ленинградским ученым выдавали продовольственные карточки по нормам снабжения служащих. С февраля 1942 года начали выдавать рабочие карточки. В январе 1942 года были открыты стационары для ослабевших и заболевших ученых.

Голод был не единственным врагом ленинградских ученых. Управление НКВД по Ленинградской области в блокаду активно занималось поиском «врагов народа». С ноября 1941 года по март 1942 года по ложному обвинению в создании антисоветской организации «Комитет общественного спасения» было арестовано около 300 ученых и членов их семей. 32 научных работника было привлечено к уголовной ответственности и осуждено к высшей мере наказания, многим из которых приговор был впоследствии смягчен до длительных сроков тюремного заключения. В числе осужденных два члена-корреспондента АН СССР: физика и математика Владимира Игнатовского расстреляли, математику Николаю Кошлякову расстрел заменили десятью годами лишения свободы, после смерти Сталина он был восстановлен в звании члена-корреспондента.

В 1942 году продолжилась эвакуация ленинградских научных учреждений — были эвакуированы 11 из 14 институтов АН СССР, многие отраслевые институты.

Возвращение

В марте 1943 года в связи с коренным переломом в ходе войны началась реэвакуация академических учреждений в Москву. К октябрю в столицу возвратилось более 60 учреждений АН СССР, в том числе ее президиум, 40 научных институтов, ряд вузов и более 3100 научных сотрудников. Процесс реэвакуации Академии наук СССР завершился к концу года. Реэвакуация Академии наук Украины проходила с августа 1943 года по июнь 1944 года, реэвакуация московских НИИ и вузов продолжалась до 1945 года.

С 25 по 30 сентября 1943 года в Москве состоялось общее собрание академии. Президент АН СССР Владимир Комаров начал свою речь на этом собрании такими словами: «Я рад, что выраженная мною на предыдущей сессии Академии наук в Свердловске уверенность, что наша очередная сессия будет созвана в родной Москве, претворилась в жизнь… созыв Общего собрания с выборами новых академиков, с постановкой ряда научных докладов в самый решающий период небывалой в истории человечества войны представляет собой факт совершенно исключительного значения».