Умер Армен Джигарханян

Ранним утром 14 ноября на 86-м году жизни умер народный артист СССР Армен Джигарханян.

Говоря о Джигарханяне, принято путаться в показаниях: в скольких — не десятках, а сотнях — фильмов он сыграл. Хотя ролей с лихвой хватило бы на несколько актерских жизней, назвать именно точную цифру на самом деле не так трудно, однако легенду не поверяют алгеброй. А суть легенды даже не в том, что на экране Джигарханян перебывал маршалом Баграмяном и капитаном Лебядкиным, писателем Куприным и султаном Саладином, даже Д’Артаньяном в телеспектакле. Диапазон его ролей в театрах — Ереванском русском драматическом, Ленкоме, театре имени Маяковского — не менее впечатляющ. Ленин и Ричард III, Мольер и комиссар Левинсон, генерал Хлудов и Мендель Крик, Нерон и Сенека.

Загадка и обаяние этого «левантинца» в том, что в нем словно жило несколько актеров, каждый из которых десятилетиями развивал собственную тему с вариациями, не путаясь при этом в ногах у своих двойников.

Для нескольких поколений он — гротескный, жанровый антигерой. От штабс-капитана Овечкина с незабываемым тиком, словно френч душит («Новые приключения неуловимых», Эдмонд Кеосаян, 1968 год), до пахана Папы («Линия жизни», Павел Лунгин, 1996 год), вгоняющего отпетого головореза в холодный пот скорбной укоризной: «Ты куришь, а мне больно». В таких ролях Джигарханян ни в чем себе не отказывал, работал жирными, пастозными мазками. Орудовал всем актерским инструментарием от Станиславского до Брехта. Превращался то в мультяшного фрика, то в ожившую тигровую шкуру, как плотоядно лязгающий челюстями судья Крипс («Здравствуйте, я ваша тетя!», Виктор Титов, 1975 год).

В жанровом кино его безусловный шедевр — роль Горбатого («Место встречи изменить нельзя», Станислав Говорухин, 1979 год). Джигарханян не давал никаких зацепок, не делал никаких намеков на прошлое увечного упыря, но зрителя обдавало холодом бездны, из которой вкрадчивый садист явился и куда его любой ценой надо было загнать. Разыгравшись, Джигарханян мог позволить себе выпасть из экранной реальности: международный киллер номер один Макс Ришар («Тегеран-43», Александров Алов и Владимир Наумов, 1980 год), готовящий покушение на «большую тройку», мутировал в какого-то неандертальца, чуть ли не шерстью обрастал. Но актер улучал момент, чтобы бросить с экрана смущенный взгляд хлопотливого армянского дедушки, который так увлекся, так увлекся, рассказывая внукам страшную сказку, что самого себя напугал.

Армянские дедушки или дядюшки в расцвете лет — его отдельная песня. Характерен дрейф Джигарханяна в этом амплуа — в дуэте с режиссером Эдмондом Кеосаяном — между всесоюзным кино («Когда наступает сентябрь», 1975 год) и республиканским, домашним («Мужчины», 1972 год). Где надо, он педалировал мелодраматизм, переходя от наигранной задушевности к одинокому страданию. Где надо, невозмутимо балансировал между самоиронией, актерской и национальной, и самолюбованием.

Ему — пожалуй, единственному из актеров союзных республик — удалось стать и эталоном национального характера, и всеобщим достоянием без всякого этнографического привкуса.

Он был настолько всечеловечен, что зрители безоговорочно верили в его американских мужланов, римских философов и императоров или одесских биндюжников.

Восхищаясь фейерверком жанровых и характерных ролей, надо не предать забвению еще одного Джигарханяна. Звездой его сделали не Овечкин и не Крипс, а молодой физик Артем, мучающийся тем, что его ровесники воюют и погибают, а он, «окопавшись в тылу», пусть от его изысканий и зависит будущее родины, ловит косые взгляды. Артем («Здравствуй, это я», Фрунзе Довлатян, 1965 год) — один из самых пронзительных шестидесятнических героев (да еще и сыгран в блестящем дуэте с Роланом Быковым), а молодой Джигарханян — такое же романтическое лицо оттепели, как Белявский или Лановой.

Романтизм 1960-х клонился к земле под тяжестью многих знаний и печалей, и вместе с ним клонились герои Джигарханяна. Он сыграл самые нюансированные, просвеченные позднейшим историческим опытом роли чекистов в «Операции "Трест"» (Сергей Колосов, 1967 год) и «Рассказе о простой вещи» (Леонид Менакер, 1975 год). Эти интеллигенты, разумом выбравшие самую страшную революционную работу, обречены жить в смертной тени. В «Поезде в далекий август» (Вадим Лысенко, 1971 год) также существует в двух исторических временах его молодой ветеран, навсегда растерянный от того, что выжил в севастопольском аду.

В современных драмах его герои, взрослея и старея, смирялись с ролью безропотного мужа-домохозяйки («Осень», Андрей Смирнов, 1974 год). Озлобленно замыкались, без вины виноватые («Круг», Герберт Раппапорт, 1972 год). Смущали сердца женщин, положивших себя на алтарь общества («Старые стены», Виктор Трегубович, 1973 год). Дорожили своей сомнительной люмпен-пролетарской независимостью («Трое на шоссе», Анатолий Бобровский, 1983 год). Но в них всегда просвечивало благородное мужское обаяние юного физика из довлатяновского фильма 1965 года.

Михаил Трофименков