Как получить судебное финансирование для сложного иска

Финансирование судебных споров — отрасль для юридического рынка сравнительно новая, но уверенно набирающая обороты. И недавно на ней появился новый сильный игрок. О том, как зарабатывать, не требуя платы за услуги, отсеивать недобросовестных клиентов и выбирать наиболее перспективные иски, в интервью “Ъ” рассказал Илья Лунегов, основатель и управляющий партнер арбитражного фонда «Правда».

— Илья, до того, как основать арбитражный фонд «Правда», вы 13 лет проработали в А1 в инвестиционном и юридическом департаментах. Как вы пришли к идее создать собственную компанию?

— Это решение было принято в 2018 году: мы с партнерами посчитали, что совокупные компетенции, полученные нами к этому времени, пойдут на пользу рынку. Большинство наших партнеров, в том числе и я, долгие годы работали в А1 (основное инвестиционное подразделение консорциума «Альфа-Групп».— “Ъ”). Кроме того, все пять старших партнеров фонда обладают отраслевой экспертизой, поскольку долгое время — более 15 лет — занимались специальными ситуациями и сложными долгами. Каждый из нас прошел хорошую школу, и мы понимаем, по какому пути развивался рынок, начиная со времен рейдерских войн и до сегодняшнего дня.

Опыт работы позволяет нам взвешенно оценивать риски: решения об участии в том или ином проекте принимаются Партнерским комитетом в единогласном порядке. Такой подход страхует нас от ошибок: поскольку все партнеры участвуют в проектах собственным капиталом, любой неверный ход может обернуться для нас персональными убытками.

— Расскажите о ключевых принципах вашей работы.

— Мы не берем плату за наши услуги — этот принцип является основным. Мы зарабатываем только при успешном исходе проекта и договариваемся с клиентами, что получаем доход лишь в случае положительного результата. Взыскали долг — заработали вместе с клиентом, не взыскали — мы понесли расходы. Важно понимать, что «Правда» не оказывает юридических услуг — напротив, она скорее является неким сервисом для юридических консультантов, позволяя им не думать о не оплаченных клиентом счетах и полностью сосредоточиться на юридической работе.

— Какова ваша целевая аудитория и каким образом вы находите клиентов?

— Изрядная часть проектов приходит к нам от юридических фирм — это одна из причин, по которым мы постоянно расширяем партнерские связи с ними, а также активно участвуем в форумах и правовых конференциях.

Когда консультанты видят, что у их клиента недостаточно средств или он не хотел бы нести расходы, не имея гарантии успеха, то они направляют его к нам, а мы предоставляем финансирование. В этом направлении мы сейчас сотрудничаем с большим количеством юридических компаний. Многие клиенты обращаются в «Правду» самостоятельно, при этом зачастую они руководствуются мотивами, не связанными с отсутствием финансирования. Кто-то не готов лично выступать против должника-тяжеловеса, опасаясь негативных последствий для своего бизнеса. Другие, понимая, что дело будет сложным, длительным и непредсказуемым, не готовы доверить администрирование всего процесса своим юристам, поэтому ищут квалифицированного партнера, который согласен разделить финансовые риски, заинтересован в успешном результате и готов принять за него ответственность. У кого-то просто нет опыта участия в сложных юридических спорах: люди всю жизнь занимались «мирным» бизнесом и никогда не оказывались в подобной ситуации. В других случаях это крупные компании, которые стремятся разгрузить свою собственную юридическую службу, а консультантам платить не хотят. В этих ситуациях мы являемся для клиента в первую очередь партнером, который профессионально управляет процессом взыскания, а уже потом — финансовым инвестором.

— Рассматриваете ли вы в числе потенциальных клиентов иностранные компании?

— Да, мы активно сотрудничаем с иностранцами, у которых есть требования в России, но нет понимания, как их реализовать. Часто они несут значительные расходы, но не могут добиться результата в силу непонимания специфики российского рынка и особенностей судопроизводства. Сейчас мы вплотную работаем с иностранными family offices, банками и инвестиционными фондами, которые имеют проблемные инвестиции в нашей стране.

Возможна и обратная ситуация: нашим клиентом может стать российская компания, преследующая должника за границей. Как известно, процесс взыскания в Великобритании, США, на Кипре и в других странах сложный, обходится весьма дорого и занимает много лет — в итоге суммы юридических расходов могут сравняться со стоимостью требования, на которое претендует клиент. Принимая решение участвовать в проекте, мы обеспечиваем контроль работы западных подрядчиков и знаем, кто из них способен предоставить эффективный и адекватный по цене результат. Сейчас мы находимся в процессе подписания нескольких подобных соглашений.

В целом рынок насыщен запросами на взыскание долгов за границей — главным образом имущества недобросовестных банкиров. Конечно, этим занимаются АСВ, банк «Траст» и ряд других крупных банков, но у большинства кредитных организаций нет специального инструментария и подразделений для такой работы. Это тоже наши потенциальные клиенты.

— Каким еще образом к вам и вашим партнерам приходят клиенты?

— В том числе и по сарафанному радио. Так сложилось исторически: благодаря кругу общения, который у нас с партнерами, скажем честно, широк, к нам стекается много информации. Работая в А1, мы долгие годы занимались бизнесом, управляли сложными проектами с непрогнозируемым результатом. И сегодня нас знают как людей, которым можно задать вопрос, реально ли найти финансирование под конкретный спор и как провести его наиболее профессионально и эффективно.

Нашим потенциальным конкурентам приходится сложнее: будучи выходцами из относительно небольших компаний, им приходится наращивать объем клиентуры с помощью СМИ, участия в конференциях, через другие каналы. При этом нам выгодно, чтобы конкуренты были большими — несмотря на недостаток хороших кейсов, в целом рынок судебного финансирования свободен и места для развития хватит всем. Кроме того, наличие крупных игроков послужит дополнительным стимулом: участники рынка, оценив эффективность новой услуги, начнут массово обращаться к судебным инвесторам, и это положительно скажется на нашем бизнесе.

— Для того чтобы вы приняли решение участвовать в проекте, он должен соответствовать ряду критериев. Перечислите, пожалуйста, основные.

— Во-первых, мы всегда проверяем, наличествует ли в «финале» истории актив. Независимо от того, какова итоговая цель, будь то деньги, акции предприятий, доли в уставных капиталах или что-то иное, мы должны понимать, что она обладает ликвидностью, причем довольно высокой. Нам не близка стратегия безуспешной «долгой игры с активами», к примеру получить пакет акций какого-нибудь АО, затем несколько лет развивать предприятие и в конце концов реализовать его с убытком для проекта. В случаях, когда мы принимаем решение «бежать» за акциями и долями, мы знаем, что в финале на них есть покупатель.

Во-вторых, наличие устойчивой правовой позиции. Поскольку мы не делаем иллюзорных ставок на то, что в процессе договоримся с должником о чем-то в неформальном порядке, мы должны четко видеть юридический маршрут достижения цели.

Третий, не менее важный критерий,— соблюдение принципов добросовестности и справедливости при возникновении права требования у клиента.

— А как вы определяете возможную недобросовестность клиента? В какой степени это процесс практический, а в какой — интуитивный?

— Должно быть встречное предоставление. Условно говоря, при наличии у вас дорогостоящего актива вы должны либо сделать что-то существенное за право им обладать, либо отдать взамен, действуя при этом в рамках закона, правил ведения бизнеса и морали.

Что касается интуиции, ее основой у наших партнеров служит профессиональный и жизненный опыт: за свою карьеру мы разобрали сотни проблемных кейсов. И проекты, где не выдерживаются критерии порядочности и справедливости, к примеру случаи, когда клиент завладел активом противоправным способом, мы видим сразу и не участвуем в них.

— Насколько в России развит институт групповых исков? Наработана ли первая практика, как обстоят дела с российским регулированием, есть ли опыт применения за рубежом?

— Поскольку коллективные иски — основной хлеб всех западных фондов судебного финансирования и за рубежом этот институт существует десятилетиями, то практика, конечно, наработана. К примеру, у фондов США за счет коллективных исков формируется до 70% всей выручки. Суть коллективных исков в том, что у отдельно взятого физического лица никогда не хватит личных средств на проведение комплекса юридических мероприятий, который необходим, чтобы доказать вину крупной компании и привлечь ее к ответственности. К примеру, для проведения экологических экспертиз нужны огромные средства, и они несопоставимы с индивидуальными доходами пострадавших.

В России коллективных исков практически нет, притом что круг их потенциального применения весьма широк. Если мы говорим о борьбе незащищенных физических лиц с крупными компаниями, речь может идти о вопросах экологии, нарушения потребительских прав, к примеру спор пассажиров с авиакомпанией или конфликт жителей с заводом, входящим в крупный металлургический холдинг, который на протяжении десятка лет загрязняет их небольшой городок. Законодательство уже позволяет этим заниматься, но отработанной практики на рынке все еще мало.

— Планируете развивать это направление?

— Да, это новое, интересное нам направление, и в перспективе мы хотим отработать собственный кейс по групповым искам — проба пера покажет, приживется ли этот сегмент в России и каких законодательных изменений не хватает, чтобы он начал «летать».

— Каким образом формируется прибыль у судебных фондов в России и за рубежом? В чем специфика российского рынка?

— В странах, где судебное финансирование наиболее развито,— в США, Англии, Австралии и других — фонды просто выбирают интересный кейс и затем оплачивают юридические расходы. Администрирование кейса ведут адвокаты, фонды лишь контролируют ход дела и затраты. В случае успеха судебный фонд получает согласованный процент от взысканного (иногда до 80% полученного от должника и даже больше) либо сумму, которая многократно покрывает объем расходов, понесенных фондом.

В России есть свои особенности, связанные с нюансами законодательства и неподготовленностью судебной системы. К примеру, в наших законах не существует понятий «судебный инвестор» или «судебный фонд», и приходится использовать конструкции, предусмотренные российским правом. В России судебные инвесторы часто становятся партнерами своих клиентов (по соглашению с клиентом получают право требования долга, акции или доли в собственность, создают совместные компании и т. д.), после чего вручную администрируют юридические процедуры и переговоры с должником, занимая в споре место клиента.

Если говорить о нас, то своим клиентам мы предлагаем уступить нам процент в будущих доходах от взыскания (в зависимости от сложности кейса и прогноза по затратам он может доходить до 50%), после чего в полном объеме принимаем на себя обязанности защищать их интересы и несем необходимые расходы.

— А насколько часто приходится применять в работе креативный подход?

— Могу сказать так: бизнес специальных ситуаций и сложных долгов невозможен без творческого подхода, в нашей работе без него не обойтись. Креативность — один из основных инструментов, с которым ты должен браться за сложные дела. Не используя его, ты сделаешь проект либо дорого, либо неэффективно или тебя переиграют. Зная это, мы анализируем, что окажется для оппонентов наиболее болезненным — статья в прессе или судебный иск, смотрим на сделки наших должников, которые те ведут с западными инвесторами или крупными российскими банками, изучаем деятельность компаний, ищем их слабые точки. Для каждого должника существует свой спектр мер эффективного воздействия, которые помогут ему рассчитаться с нашим клиентом.

Юлия Карапетян