Почему размер гражданского иска в уголовном процессе приводит к попыткам легализации доходов

В октябре текущего года Верховный суд РФ закрепил новую практику рассмотрения уголовных дел: теперь участники процесса могут заявлять гражданский иск в размере, многократно превышающем ущерб. Такой подход чреват серьезными злоупотреблениями и поможет бывшим должностным лицам в легализации преступного дохода, уверена партнер, руководитель уголовно-правовой практики АБ «Егоров, Пугинский, Афанасьев и партнеры» Виктория Бурковская.

За последние десять лет роль уголовного судопроизводства в разрешении корпоративных конфликтов и экономических споров неоправданно возросла. Уголовные дела служат самым разным целям. Стороны возбуждают их в обеспечение гражданского иска — для ареста активов не только самого обвиняемого, но и третьих лиц, используют как инструмент сбора доказательств для арбитражных процессов в иностранных юрисдикциях либо как способ легализации доходов, полученных «псевдопотерпевшими» по итогам незаконного предпринимательства.

13 октября 2020 года Пленум Верховного суда (ВС) РФ принял Постановление №23 «О практике рассмотрения судами гражданского иска по уголовному делу», и теперь суды, вынося обвинительный приговор, должны обсудить возможность и размер удовлетворения такого иска.

Ранее гражданский иск в уголовном процессе традиционно носил несколько усеченный характер: его размер был строго привязан к сумме имущественного вреда, причиненного преступлением, а обязанность доказывать характер ущерба возлагалась на прокурора. В своем Постановлении ВС РФ впервые официально закрепил иную практику: теперь в уголовном процессе стало возможно заявить гражданский иск, чья сумма выше ущерба, причиненного преступлением. Такой подход грозит серьезными злоупотреблениями: даже несмотря на то что доказывать вред, выходящий за рамки обвинения, теперь придется гражданскому истцу, риск прежде всего в том, что УПК не содержит требований к форме и содержанию такого иска. Поэтому при наличии возбужденного уголовного дела размер заявленного требования может быть любым, и следователь обязан принять его, а затем ходатайствовать об аресте имущества.

Ярким примером иска, несоразмерного обвинению, можно назвать уголовное дело Валерия Израйлита. Информация о том, что прокуратура ссылалась в материалах дела на декларацию об амнистии капитала — хотя ее использование без разрешения владельца неправомерно и прямо запрещено законодателем, вызвала общественный резонанс. Несмотря на последующие разъяснения Верховного суда РФ, специальная декларация не была исключена из материалов дела и все еще доступна неопределенно широкому кругу лиц. Размер вменяемого ущерба в этом уголовном процессе не превышает 300 млн руб., однако ООО «Транснефть — Порт Усть-Луга» (ранее ООО «Спецморнефтепорт Усть-Луга».— “Ъ”), признанное по делу потерпевшей стороной, предъявило гражданский иск на 3,4 млрд руб. Исходя из этой суммы, суд в течение пяти лет последовательно арестовывает имущество — как ответчика, так и третьих лиц, при этом гражданский истец до сих пор отказывается обосновать свои требования.

Тот факт, что размер гражданского иска в уголовном процессе неограничен, привел к многочисленным попыткам легализации доходов, который бывшие должностные лица получали от незадекларированного участия в предпринимательской деятельности.

В качестве примера можно привести одно из недавних уголовных дел, где представителям силовых структур предъявили обвинения в мошенничестве. По версии следствия, они захватили у потерпевшего бизнесмена долю в его фирме почти на полмиллиарда рублей, ранее одному из обвиняемых инкриминировалась крупная взятка.

Однако в тот период, когда в отношении потерпевшего, по мнению следствия, совершались преступные действия, он состоял на гражданской службе и занимал ряд высоких должностей. Согласно требованиям ФЗ «О государственной гражданской службе РФ», чиновник был обязан задекларировать доли в подконтрольных ему компаниях, но потерпевший скрывал факт владения соответствующим имуществом, получая нелегальный доход. В дальнейшем он заявил гражданский иск, значительно превышающий вменяемый следствием ущерб, в обеспечение исполнения иска суд арестовал имущество третьего лица.

Такой подход противоречит публичному порядку и сложившейся в России правоприменительной практике по изъятию имущества у должностных лиц и членов их семей — при условии, что расходы существенно выше их совокупного легального дохода. И доказывать законность происхождения денег, на которые приобреталось имущество, обязано именно должностное лицо. Широко известны решения судов по делам бывшего сотрудника ГУЭБиПК МВД России полковника Дмитрия Захарченко и экс-губернатора Сахалина Александра Хорошавина: оба были признаны виновными в коррупции, а имущество, принадлежащее им и членам их семей, конфисковано в доход государства. Подобное изъятие, согласно позиции Конституционного суда РФ, относится к особым правовым мерам и носит антикоррупционный характер.

Примеров, когда при заявлении гражданского иска в уголовном процессе и наложении ареста на имущество допускаются злоупотребления правом, в реальности гораздо больше. Назрела очевидная необходимость в том, чтобы ВС РФ вернулся к этим вопросам и более детально прописал требования к гражданскому иску и соответствующие обязанности истца. Сегодняшняя практика позволяет ограничивать право собственности под видом защиты потерпевшего или гражданского истца, а в крайних случаях и доводить компании до банкротства.