Учредитель благотворительного фонда «Дедморозим» и внештатный советник губернатора Пермского края Дмитрий Жебелев рассказал о борьбе с коронавирусом в Пермском крае, о действиях оперштаба и о влиянии кризиса на благотворительность. А также о том сочетается ли смелость высказывать альтернативное мнение с должностью советника губернатора.

Guide: В конце февраля вы стали советником губернатора по социальным вопросам. Почему согласились? Совпали ли ваши ожидания от этой должности с тем, какие задачи пришлось решать?

Дмитрий Жебелев: Когда я соглашался на это предложение, то подумал, что это может помочь в решении системных проблем сирот и тяжелобольных детей, которых поддерживает фонд. Еще мы в «Дедморозим» подружились с десятками лучших экспертов России в сфере здравоохранения и социального развития. Я посчитал, что их знания помогут при решении вопросов, которые касаются не только детей, но и всех жителей Пермского края. Так что мне не надо было строить из себя эксперта по всем вопросам. Кроме того, устраивали условия: у меня нет зарплаты, кабинета, каких-либо привилегий и должностной инструкции, но нет и требований с обязательствами, которые бы меня ограничивали.

Ожидания с задачами пока, скорее, не совпали — как и почти у всей планеты в этом году. Через несколько дней после назначения я прочитал одну из первых научных статей о возможных последствиях коронавируса, посмотрел другие источники и обсудил ситуацию с командой «Дедморозим». Тогда мы одними из первых в Пермском крае перешли на дистанционную работу, а я предложил включить меня в оперштаб, и с тех пор большая часть моей работы, как советника, оказалась связана с ковидом. Поскольку стало ясно — эта проблема так или иначе коснется не только детей, которым помогает фонд, а каждого из нас.

G: На своей странице в Facebook вы написали, что в мае передали план по контролю за заболеваемостью и ограничению распространения COVID-19, однако он не был реализован. Почему? Не хватило ресурсов или управленческих компетенций?

Д.Ж.: Задним умом блистать несложно. Одним из главных аргументов для принятия плана было предположение, что после снятия ограничений начнется рост заболеваемости. Но вместо июня «рвануло» только в октябре. Что случится именно так, на 100% тогда не знал никто в мире. А поверить в план, когда его главный аргумент не подтвердился, было сложно. Поэтому предлагаемые действия я опубликовал для информации о том, что стоит делать прямо сейчас, а не в укор тем, кто не предпринял их ранее.

Ресурсов план бы потребовал много, но экономия на последствиях была бы еще больше, а главное — план мог спасти жизни. Конечно, предложенные меры предъявляют непривычные требования к компетенции организаторов. С ними не справились во многих странах, чье государство нам обычно кажется эффективнее нашего. Тем не менее действовать в направлении тестирования, выявления больных, их контактов и изоляции для сокращения числа заражений лучше хоть как-то, чем никак.

G: В ноябре вы смогли убедить оперштаб перевести школьников и студентов на дистанционное обучение, ограничить массовые мероприятия. При этом вы писали, что эти меры появились «позже, чем хотелось бы и, вероятно, было необходимо». На ваш взгляд, почему у оперштаба не получается оперативно реагировать на ситуацию?

Д.Ж.: Есть много факторов, влияющих на принятие решения. А людей, активно участвующих в работе оперштаба, мало. Тем более людей, готовых брать на себя ответственность. Все это происходит условиях неопределенности, недостатка достоверной информации, а также угрозы, с которой Пермский край не сталкивался никогда в своей истории. Я вообще удивлен, что в такой ситуации оперштаб пока обошелся хотя бы без постыдно глупых или катастрофических по последствиям решений, как случалось во многих других регионах и странах.

Решение по вводу ограничений непопулярное, хоть я и уверен, что оно спасет много жизней. Поэтому для его принятия потребовалось не только научное обоснование и убеждение сразу нескольких людей, принимающих решения, но и осознание опасности достаточным числом жителей Прикамья. Только когда множество людей поняли ее реальность на своем личном опыте, общественное мнение стало меняться. И оно, как ни странно, все еще влияет на чиновников. Так что убедил оперштаб не только я, а тысячи пермяков. Жаль, что все это заняло слишком много времени.

G: На ваш взгляд, насколько был обоснован режим строгой самоизоляции весной-летом этого года? Существует мнение, что эти ограничения скорее навредили экономике и бизнесу, чем мешали распространению коронавируса.

Д.Ж.: Теперь уже достаточно объективных фактов, поэтому можно обойтись без моего субъективного взгляда. За 40 дней локдауна в Пермском крае (со 2 апреля по 12 мая) от коронавируса умерли 11 человек. За последние 40 дней (по данным на 23 ноября) — 216 человек. И это притом, что сейчас у нас 4,5 тыс. инфекционных коек, 10 тыс. обученных медиков, сотни тысяч единиц средств индивидуальной защиты и намного больше знаний и опыта в лечении. В апреле всего этого не было. Можно легко представить себе, что случилось бы, не будь ограничений и столкнись тогда наша система здравоохранения с такой нагрузкой!

Это не только в десятки раз больше умерших. Экономика и бизнес могли пострадать куда сильнее из-за паники и, возможно, уже запоздалого, куда более жесткого и продолжительного карантина, который ввели бы уже не по решению властей, а под давлением обстоятельств в виде переполненных больниц и моргов.

G: Еще одно распространенное мнение — ситуация с коронавирусом в Пермском крае не стала критической благодаря ответственности жителей региона, а не действиям оперштаба. На ваш взгляд, насколько такая точка зрения верна?

Д.Ж.: Мне сложно возражать самому себе, как одному из авторов этого мнения. Какие бы меры ни принимались, больше всего на число заражений влияет поведение людей. И это не способ переложить на них ответственность — она по-прежнему за государством и оперштабом. Наоборот, это неопровержимое доказательство заслуг пермяков.

Например, весной они были самыми ответственными в России по соблюдению мер предосторожности. Я уже говорил об официальном числе умерших от коронавируса, но есть еще избыточная смертность, основная причина которой с апреля связана с эпидемией. Если сравнить ее с другими регионами страны — выйдет, что пермяки спасли сотни жизней. И это без поголовных штрафов и достаточных разъяснений от государства — люди, по сути, договорились сами с собой и самоорганизовались ради здоровья друг друга. Есть чем гордиться. А оперштабу можно сказать спасибо, что не помешал им в этом.

G: Еще одно знаковое событие года — так называемое «дело о кукле Путина». После решения суда вы высказались за отмену приговоров политическим активистам за акцию протеста с использованием манекена с лицом, похожим на президента РФ Владимира Путина. В частности, вы заявили, что «нельзя сажать людей в тюрьму за шутки». После этого поста у вас не было проблем в общении с краевыми чиновниками? Как в окружении губернатора отнеслись к вашему заявлению?

Д.Ж.: Проблем не было, а насчет отношения в окружении губернатора не знаю — со мной никто этого не обсуждал. Как советнику, мне задают вопросы только по социальным темам. В любых высказываниях меня никто не ограничивает, так же как и не предъявляет иных требований. Могу только подозревать, что и среди чиновников тоже мало кто считает нормальным сажать в тюрьму за шутки. В том числе, вероятно, и сам Путин. Его же никто об этом не спрашивал.

А в моей работе могли быть ситуации и опаснее — тому же президенту я намеренно, без всяких согласований рассказал о проблемах сотен детей со спинальной мышечной атрофией, которые с рождения медленно умирают на глазах у себя и своих близких. Хотя есть зарегистрированное лекарство и обязательство государства его предоставить — только это стоит десятки миллиардов рублей. Через пару недель после этого Владимир Путин озвучил решение выделять на помощь этим и другим тяжелобольным детям дополнительно 60 млрд рублей в год. Видимо, если поменьше бояться, то говорить, что думаешь и во что веришь, бывает не опасно, а полезно.

G: В целом, насколько сложно высказывать альтернативную или непопулярную у чиновников точку зрения, будучи советником губернатора?

Д.Ж.: Обычно я высказываю мнение наиболее авторитетных экспертов либо стараюсь дать слово им самим. В идеале это должна быть максимально профессиональная и объективная точка зрения. А уж насколько она окажется альтернативна или непопулярна, меня мало интересует. Хотя так происходит все-таки довольно часто. Думаю, это связано с тем, что внешняя экспертиза давно не в наших государственных традициях. Пока меня терпят.

G: Не разочаровались в работе на посту советника? Повлияла ли эта работа на вашу репутацию? Складывается ощущение, что в соцсетях вас стали чаще критиковать. Так ли это?

Д.Ж.: Я ею сразу не очаровывался, потому что самая лучшая на свете работа у меня уже есть — в «Дедморозим». Результатом недоволен, но и не удивлен. Кое-что, впрочем, удается. Пермский край — один из немногих регионов, у которого были хоть сколько-то научные прогнозы по развитию эпидемии коронавируса, планы по введению и снятию ограничений, мерам предосторожности. Возможно, это спасет на сотни или тысячи жизней больше, чем без них. Но судить еще рано. За счет бюджета ради спасения жизни детей стали приобретать даже не зарегистрированные в России и самые дорогие в истории Пермского края лекарства — более 100 млн рублей потратили для выздоровления четырех тяжелобольных ребят. Но я это только советовал, принимали решения другие люди, а зарабатывали на их выполнение все жители региона. Вот им большое пермское спасибо!

Про репутацию мне судить сложно — если она существует, то во мнении других людей обо мне. Она точно не так важна, как результат. Репутация не дороже чьей-то жизни. Если ею нужно пожертвовать ради этого, выбор очевиден. Потому я скорее предпочту поступить некрасиво, но правильно в моем понимании. И всегда могу ошибиться. Если с мнением людей обо мне что-то и произошло, то критика его сбалансировала. Из-за рода моей деятельности и отнесения на мой счет заслуг тысяч людей я всегда получал незаслуженно много похвалы. Теперь же, когда высказываюсь не на такие бесспорные темы, как помощь сиротам и выздоровление тяжелобольных детей, точно появилось больше разных мнений. Это куда ближе к истине, чем однозначное одобрение.

G: Как изменился объем пожертвований в фонд «Дедморозим» в условиях коронавируса и его экономических последствий? В сложные времена люди больше помогают друг другу или, напротив, стараются сэкономить, в том числе на благотворительности?

Д.Ж.: Помогать стали меньше, но чаще. Самое значительное снижение — у крупного бизнеса, средний и малый — наоборот, наращивают помощь, как ни странно. Вероятно, большие корпорации действуют по рыночным правилам, а остальные — по человеческим. Об этом говорит и увеличение вклада от владельцев и топ-менеджеров среднего бизнеса. Количество частных пожертвований тоже не снижается, несмотря ни на что, и это невероятно в условиях эпидемии. «Храни, Дед Мороз, этих людей!» — пишет мне в отчете команда финансирования чудес «Дедморозим».

G: В пандемию многие стремятся помочь врачам. На ваш взгляд, насколько сейчас медики нуждаются в помощи? Как именно можно поддержать их через частные или государственные структуры?

Д.Ж.: Врачи и все сотрудники больниц рискуют больше всех. К сожалению, уже и в Пермском крае этот тезис доказывают не какие-то цифры, а некрологи умерших медиков. Да, кто-то из работающих с коронавирусом получает за это повышенную зарплату — наконец-то труд докторов ценится больше, чем обычно. Но есть еще куча тех, кто так же рискует, работает в разы больше обычного, как сотрудники поликлиник и скорой, и вместо поощрения получает оскорбления. Хотя в этом виноваты не они, а организаторы здравоохранения. И я, хоть и только советник, вместе с ними.

Стоит признать также, что в помощи сейчас нуждаемся все мы. Простейшие, но сложнейшие для выполнения большинством действия — носить маску, соблюдать социальную дистанцию, не общаться с другими при любых признаках ОРВИ — снижают риски заражения, число вызовов неотложной и скорой помощи, освобождают койки для нуждающихся, спасают здоровье и жизнь людей. Если из этой эпидемии можно вынести какой-то урок — то он о том, как жизнь любого из нас зависит от действий каждого. Коронавирус доказал, что в Пермском крае мы все соседи. n

Беседовал Константин Кадочников