Дмитрий Бутрин о том, почему в цифры инфляции без подготовки вглядываться не стоит

Ноябрьская сводка Росстата об инфляции в иные времена должна была бы вызвать сильный ажиотаж. Дело даже не в том, что в определении статведомства индекс потребительских цен (ИПЦ) в измерении «год к году» вырос на 4,4%, хотя, разумеется, в обыденном понимании это заметное отклонение от цели Банка России. Скорее интересно то, что несколько месяцев подряд правительственные ведомства так или иначе обсуждают масштабы влияния дезинфляционных, а не проинфляционных факторов в экономике — мало того, продолжают обсуждать их и сейчас. И делают это достаточно обоснованно. В текущей ситуации то, что ЦБ, Минэкономики, инвестбанки и академические экономисты ждут наводнения там, где в обыденном представлении вроде бы разгорается какой-то огонь, достаточно естественно — поскольку во всех этих структурах знают (или, по крайней мере, должны) и пределы прогностической точности собственных моделей, и все ограничения, отделяющие их от реальной статистики, и второстепенность цифр по отношению к трендам.

В известном смысле с такого рода моментами в деятельности людей, делающих прогнозы, ничего нельзя сделать: прогнозы имеют внутреннюю логику, отличную от упрощенного «механического» обсуждения, и обсуждение того, почему, например, в «ВТБ Капитале» полагают, что главный риск начала 2021 года — снижение инфляции до уровня 2,8–3% («с большой вероятностью», то есть практически неизбежно), тогда как инфляция 2020 года, по прогнозам той же структуры, составит 4,3–4,5%, могло бы занять довольно много времени. Так же, как объяснение того, почему Минэкономики в своем инфляционном отчете (.pdf) считает, что годовая инфляция составит 4,6–4,8%, но вместе с тем полагает, что в ноябре прирост ИПЦ сократился, а не вырос (в ведомстве ожидают «стабилизации инфляции в помесячном выражении и ее последующего снижения», объясняя это особенностями «эффекта переноса» валютного курса, «немонетарными факторами», «эффектом базы» и структурой инфляционной корзины). Это действительно сложно и не упрощается без потерь; возможна при этом и содержательная дискуссия о том, чем прогнозы ЦБ, предсказывавшие высокую инфляцию в декабре с осени, отличаются от прогнозов Минэкономики и инвестбанков,— но о том, почему раз в несколько лет бывает и такое, обычно пишут в книгах, но не в газетах.

На самом деле нет нужды всем становиться макроэкономистами — важнее репутация тех, кто что-то прогнозирует, и мы советуем ориентироваться именно на нее. Для тех же, кому очень нужно знать, что происходит, нам проще сообщить, что (на очень грубом уровне) ноябрьский всплеск — это результат значительного удорожания сахара и растительного масла — и все. В конце концов, все это ничем не хуже досужего обсуждения «эффекта переноса» — сахар на вкус знают все.