Отрывок из книги историка Анастасии Танцевовой

На этой неделе «Огонек» отмечает свой день рождения — 121 год назад вышел первый, дореволюционный, «Огонек». Разгромленный вскоре после революции, он был возрожден в 1923 году. Пережил Великую Отечественную, распад СССР. Стал национальным и культурным достоянием — какой фильм о советских временах без «Огонька» в руках героев. О нем пишут книги и выпускают научные монографии. Сегодня мы публикуем фрагменты из книги историка Анастасии Танцевовой.

Возрождение в советский период журнала «Огонек» неразрывно связано с именем выдающегося отечественного журналиста Михаила Ефимовича Кольцова (Фридлянда) (1898–1940). Как писал в воспоминаниях его брат Борис Ефимов, «никто не поручал брату создавать журнал, никто не присылал ему выписки из решения, не выделял средств, не предоставлял помещения, не утверждал штата — основной движущей силой нового издания была кольцовская кипучая инициатива, молодая энергия». Благодаря этой энергии удалось создать новый журнал, издать его, не располагая поддержкой крупного издательства, и обеспечить массовое распространение среди читателей. «Эти трудности казались непреодолимыми, и многие говорили тогда: «Нет, не выйдет "Огонек",— вспоминал позже управляющий главной конторы журнала Э. Голомб.— Бумаги не хватает, типографии слабы, наши литераторы и журналисты еще не приспособлены к такому журналу».

«Почему вы не возьмете советское название?»

Ходатайство о разрешении на издание журнала «Огонек» было направлено в политотдел Госиздата 5 августа 1922 года. Подписал его управляющий Центральной экспедицией советской и партийной печати Э.Г. Голомб. В нем, в частности, отмечалось: «Прошу о выдаче разрешения на издание еженедельного иллюстрированного литературного журнала "Огонек". Содержание журнала: рассказы, очерки, стихи, фотографии, зарисовки и карикатуры текущей жизни и объявления. Размер — 16–32 стр. Редактором журнала будет т. М.Е. Кольцов».

Решение об издании «Огонька» от Главлита было получено 14 февраля 1923 года. «Мы начинали "Огонек" с тремя рублями, на которые наняли извозчика и поехали в Главлит.

Здесь мы подали заявление об издании журнала Мордвинкину, старому большевику и литератору, хорошо знавшему нас, который тут же наложил резолюцию, и журнал был разрешен»,— вспоминал позже ответственный секретарь журнала Л. Рябинин.

Процесс появления нового журнала и его место в родословной московской журнальной периодики довольно оригинально и образно представили сами журналисты в виде иллюстрированной юмористической сказки. Она была напечатана в «Огоньке» в рубрике «Юмор» под названием «Родословная Московских журналов»: «И родила "Правда" сына и нарекла его "Прожектор". И растет юноша добрым людям на утешение. И родили "Известия" дочку "Красную Ниву". Растет дочка в родительской холе… И родила "Рабочая" — сына "Крокодила"… Невелика радость в семье, а воспитывать надо… Не больно красив, зато зубаст… И родила "Рабочая Москва" сыночка... "Красным перцем" называется… Молодой еще, а ядреный… А тут же — рядом — беспризорные — без отца, без матери… Некому о них позаботиться… Сами о себе заботятся… и растут — один вот с "Огоньком", другой — "Безбожник" — безбожником…»

Название «Огонек» было выбрано не случайно, «иллюстрированный журнал должен иметь такое название, которое бы привлекало читателя. Отсюда и пошли названия "Огонек", "Экран" и др.». Ряд московских журналистов, писателей и издательских работников, поддержали идею М.Е. Кольцова, однако признавали, что ни одно из новых изданий не смогло бы заменить знакомый «старорежимный» «Огонек». Более того, многие литераторы назвали намерение Кольцова воссоздать именно дореволюционный журнал смелым поступком: «Это было удивительно для того времени. Правда, возникали журналы вроде "Красной панорамы", "Красной нивы" ... Но возродить "Огонек"? Это было смело даже по тем временам — временам нэпа… Многие скептически усмехались: — "Огонек"? Это ненадолго...»

Трудности возникли уже при подготовке к печати первого номера журнала. Когда он находился в печати, выяснилось, что начальник Главлита В.Ю. Мордвинкин решил не давать разрешения на его издание. У чиновника не было возражений по поводу содержания журнала, но он категорически выступал против названия, опасаясь негативных последствий. Разрешить ситуацию помог брат М.Е. Кольцова, знавший начальника лично. Еще в 1919 году в Киеве Б.Е. Ефимов был секретарем В.Ю. Мордвинкина в Резиздате. Направившись в Главлит, карикатурист пытался убедить чиновника сохранить название, однако тот стоял на своей позиции: «Почему вы решили взять для такого журнала название проперровского публичного дома?! (Проппер — издатель "Огонька" до революции.— "О"). Почему в таком случае для хорошего советского журнала вы не возьмете хорошее советское название? Например, "Красная заря", "Красный восход", "Советская быль"? Да мало ли! Нет, разрешения на "Огонек" я не дам». Под напором аргументов В.Ю. Мордвинкин все-таки подписал разрешение на выпуск «Огонька». Позже, в 1926 году, выступая на диспуте об иллюстрированном журнале, М.Е. Кольцов рассказывал о том, как создавался новый журнал со старым названием: «Мы решили попробовать, удастся ли со старым названием поставить советский журнал. Опыт показал, что мы были правы».

Создавая принципиально новый журнал со старым названием, М.Е. Кольцов предполагал сделать его периодическим изданием, на страницах которого освещалась бы разнообразная картина «быта и строительства молодой Советской страны» и параллельно отображался бы «лихорадочный темп сложной и интересной жизни Запада, борьбы классов и групп в странах всего мира».

Осознавая необходимость консолидации вокруг советской печати начинающих поэтов, писателей и журналистов, М.Е. Кольцов собирал свою команду. Десяток талантливых литераторов и журналистов получили от него приглашение к сотрудничеству в журнале: «Знаете, что возрождается "Огонек"? Да, да, тот самый, что Проппер издавал… Но только светить он будет по-новому… Так вот, нам нужны люди, очень много людей, пишущих в журнал отовсюду и обо всем, думающих о нем постоянно, распространяющих его».

Хранитель очага

В команде М.Е. Кольцова были профессиональные работники печати с многолетним стажем и опытом работы. Один из них — управляющий главной конторой редакции, ответственный за распространение и экспедирование журнала — Э.Г. Голомб. Он давно работал в издательской сфере, еще в дореволюционном «Огоньке». Профессионализм Э.Г. Голомба отмечали все сотрудники редакции. «Кольцову посчастливилось — ему удалось разыскать бывшего деятеля старого "Огонька" Э. Голомба. Он был энтузиастом своего дела»,— вспоминал позже заведующий иностранным отделом журнала А. Дейч.

На начальном этапе журнал столкнулся с финансовыми трудностями. При выпуске первых номеров у редакции не было средств на оплату труда подсобным рабочим, гонорар выплачивался с рассрочкой. «Все приходилось делать самим — на квартире у Голомба, где была организована экспедиция журнала, вся редакция дружно занималась и упаковкой "Огонька", и его погрузкой»,— вспоминали позже сотрудники журнала. «Настойчивость, напор, активность этой маленькой рабочей группы, поддержанной писателями и журналистами столицы, преодолели все технические, финансовые и ведомственные препятствия. "Огонек" разгорелся…»

Вопрос распространения являлся ключевым в условиях большой конкуренции на журнальном рынке. Благодаря инициативной деятельности Э.Г. Голомба «Огонек» быстро обрел своих первых читателей. «Дело было задумано так,— вспоминал позже Э.Г. Голомб,— чтобы при выпуске каждого следующего номера почти полностью окупался предыдущий номер. Но для выполнения этой программы нужно было, чтобы журнал быстро и широко раскупали...»

В одном из своих очерков, помещенных на страницах журнала «Журналист», Е.Д. Зозуля, рассуждая о распространении журнальной периодики, выделил два главных принципа работы распространения на местах: сбор подписки и обслуживание подписки. Правильная же постановка розничной продажи, по его мнению, предполагала два основных условия: первое — наличие скидки, чтобы обеспечить продажу по номиналу, без повышения цены, второе — существование права возврата, необходимое для того, чтобы газетчик мог свободно увеличивать свой заказ без риска потери на остатке, «ибо лишь при общей продаже по номиналу и отсутствии риска для газетчика мыслимо развитие розницы».

В то время настоящего аппарата распространения печати не существовало. «Центропечать, которая ведала распространением прессы по всей стране, уже была ликвидирована, а Контрагентство печати охватывало только железнодорожные станции. Издательские отделения "Правды" и "Известий" в крупных центрах тогда только начинали открываться. Таким образом, быть или не быть "Огоньку", зависело от того, сумеем ли мы сами распространять его»,— вспоминал позже Э.Г. Голомб. Редакция «Огонька» решилась на крайнюю меру — использовать профессиональных распространителей и сделать ставку на хозрасчет: «Срочно были собраны сведения о таких профессионалах по разным городам, многие из них откликнулись. Откликнулись также и возникавшие вновь газетные артели и многие книжные магазины. С мест посыпались требования на «Огонек», подкрепленные авансами. Теперь мы могли осуществить нашу ставку на оперативный хозрасчет»,— писал Э.Г. Голомб. Журнал стали рассылать как приложение к местным газетам, которое подписчикам обходилось дешевле, чем при отдельной подписке на журнал. Это было своеобразное «взаимораспространение» между «Огоньком» и газетами. Благодаря чему редакция сумела быстро добиться повышения тиража.

Володя и Колечкин

Шестнадцатистраничный еженедельник «Огонек» выходил бесперебойно, его «делали одиннадцать человек (включая выпускающего, корректора и двух штатных фотографов). Из них трое (прежде всего сам Михаил Ефимович) совмещали работу в "Огоньке" с другими нагрузками. Когда "Огоньку" разрешили издавать приложение — "Библиотеку «Огонька»", наш коллектив увеличился на полтора человека — был приглашен секретарь редакции "Библиотеки", а корректура и выпуск книжек были поручены корректору другого журнала по совместительству»,— вспоминала сотрудница журнала А. Бамдас. Изначально редакция «Огонька» размещалась в «помещении Мосполиграфа в Козицком переулке, затем в подвальчике Гнездниковского переулка в нескольких маленьких комнатах, потом в домике на Тверском бульваре».

Первый номер советского журнала «Огонек» вышел в свет 1 апреля 1923 года. Он открывался стихотворением В. Маяковского «Мы не верим!» и снимком В.И. Ленина в домашней обстановке в Горках в 1922 году. Это был отклик журнала на правительственное сообщение об ухудшении здоровья вождя, опубликованное в советской прессе 14 марта 1923 года. Первый номер тиражом 50 тысяч разошелся мгновенно. В 1923 году Маяковский выступал в Москве перед рабочими с чтением стихотворения «Мы не верим!», рабочие попросили его достать первый номер журнала «Огонек», где было опубликовано данное стихотворение со снимком Ленина.

Поэт обратился к редактору Кольцову, чтобы получить номера журнала, на что получил ответ: «Тираж "Огонька" — пятьдесят тысяч. Тираж мгновенно разошелся. Не рычите на меня, Володя... Знаю, что у стихов "Мы не верим!" не пятьдесят тысяч, а миллионы соавторов. Я тоже ваш соавтор».

С первого номера журнала «поэт революции» становится частым автором «Огонька», представляя литературные силы страны. И это было не случайно.

О дружеских отношениях между М.Е. Кольцовым и В.В. Маяковским сохранилось множество свидетельств, «они были друг для друга "Володей" и "Колечкиным"».

С «Огоньком» В.В. Маяковский не разорвет связей до последних дней своей жизни. В самом начале пути поэт помогал распространению полюбившегося ему журнала. На стенах московских улиц можно было видеть броскую маяковскую рекламу-обращение: «Беги со всех ног покупать "Огонек"».

О популярности журнала «Огонек», спустя три года после его создания, свидетельствует и факт появления подделок, о котором говорил М.Е. Кольцов: «Еще одно, мягко выражаясь, неприятное явление — это заимствование. Есть несколько журналов, сумевших завоевать себе положение. И разные молодые люди занимаются подделкой их. Их журналы — внешне копия хороших журналов. Есть "Прожектор" — появился "Рефлектор" с такими же лучами на обложке и прочими присущими "Прожектору" приметами… Так же подделывался недавно и "Огонек". Провинциальные журналы иногда рабски подражают столичным. Это нужно осуждать, бороться с этим».

Фотография окна

За публикациями журнала внимательно следили в Кремле. Публикация очерка «День Троцкого» стала поводом для приглашения М.Е. Кольцова в ЦК. Автором очерка был член секретариата Яков Блюмкин, публиковавшийся под псевдонимом «Я. Сущевский». М.Е. Кольцов оказался вовлеченным во внутрипартийную борьбу за власть, которая шла между Сталиным и Троцким. По воспоминаниям брата Кольцова, Бориса Ефимова, Кольцов рассказывал о состоявшемся в ЦК разговоре со Сталиным: «Товарищ Кольцов, "Огонек" — неплохой журнал, живой. Но некоторые товарищи члены ЦК считают, что в нем замечается определенный сервилизм… Угодничество. Товарищи члены ЦК говорят, что вы скоро будете печатать, по каким клозетам ходит товарищ Троцкий». Журналист ответил Сталину: «Товарищ Сталин, "Огонек" массовый журнал, рассчитанный на широкий круг читателей, и мы думали, что в наши задачи входит рассказать народу о деятельности его руководителей. И мы давали очерки: "День Калинина", "День Рыкова", "День Троцкого". А недавно мы дали в журнале фотографию окна, через которое в Баку в тысяча девятьсот втором году бежал товарищ Сталин, когда полиция нагрянула в организованную им типографию». В ответ на эти слова Сталин добавил: «Товарищ Кольцов. Я вам передал мнение товарищей членов ЦК. Учтите в дальнейшей работе».

Исследовали биографии М.Е. Кольцова склонны считать, что уже в этот период во взаимоотношениях И.В. Сталина и М.Е. Кольцова была заложена «мина замедленного действия». В частности, А.Ю. Гаврюшина, работавшая с документами из личного архива семьи Б.Е. Ефимова, пишет: «...рассуждения генерального секретаря означали строгий выговор, Кольцов решил не придавать этому особого значения, не осознавая, чем для него это закончится...» Еще до этого инцидента фотокорреспондент В.П. Микулин был специально командирован редакцией «Огонька» в Сухум, где отснял фоторепортаж, посвященный отдыху Троцкого. Этот фоторепортаж был опубликован в журнале уже после встречи Кольцова со Сталиным, что косвенно может свидетельствовать о том, что М.Е. Кольцов не принял всерьез сделанное ему предупреждение. Фоторепортаж В.П. Микулина «Л.Д. Троцкий в Сухуме» вышел в первую годовщину журнала — 1 апреля 1924 года.

Спустя годы М.Е. Кольцов будет арестован, и одним из обвинений, предъявленных журналисту, станет антисоветская троцкистская деятельность. В конце 1938 года в НКВД будет возбуждено следственное дело № 21620 по статье 58-11 УК РСФСР. Как указывает А.Ю. Гаврюшина: «В личных показаниях, сделанных Кольцовым 23 марта 1939 года, он впервые "признал" "троцкистскую" направленность своих действий: "В 1923 и 1924 гг. в «Огоньке» были помещены хвалебного характера очерки и снимки Троцкого, Радека, Рыкова, Раковского «за работой». Хотя эти враги народа в этот период еще не были полностью разоблачены и занимали видные посты — все же помещение подобных рекламных материалов лило воду на их мельницу"». Как отмечает А.Ю. Гаврюшина, вызов М.Е. Кольцова в Кремль был продиктован не только публикациями о Троцком в журнале, но и связан с личной встречей редактора с Троцким. Все это сыграло роковую роль в судьбе журналиста. М.Е. Кольцова арестуют в ночь на 13 декабря 1938 года в редакции газеты «Правда». Его приговорят к расстрелу по обвинению в антисоветской троцкистской деятельности и шпионаже. Как вспоминал брат Кольцова, «впоследствии стало известно: на заседании судившей его "тройки" Кольцов категорически отказался от всех своих "признаний" на следствии, заявив, что все они подписаны им под пытками и жестокими истязаниями. Это, конечно, не было принято во внимание, и, не тратя времени на обсуждение, "тройка" вынесла смертный приговор — расстрел». 2 февраля 1940 года М.Е. Кольцов был расстрелян.

Анастасия Танцевова