Как главы регионов боролись с коронавирусом

Уходящий год стал символом небывалых ограничений на передвижения, введенных из-за коронавируса, и слежки через камеры и смартфоны. Пионером новаций был столичный мэр Сергей Собянин, а затем их копировали в регионах. Копии получались не слишком точные — лишенные столичных возможностей губернаторы к концу года имели возможность убедиться в том, что бывает, когда система здравоохранения перестает справляться с потоком госпитализаций, на несколько порядков меньшим, чем в Москве. Впрочем, и Москва из-за коронавируса вынуждена занимать деньги впервые за десятилетие.

Российские власти в целом реагировали на разразившуюся пандемию эффективнее, а в чем-то и эффектнее, чем можно было ожидать. Коронавирус сломал составленный в январе график конституционной реформы, но к началу апреля был принят пакет федеральных законов о пандемии. Правительство получило право вводить режим ЧС из-за эпидемий и перераспределять средства на борьбу с ними, а регионы — на свое усмотрение помогать бизнесу и населению. Президент Владимир Путин поручил губернаторам вводить и снимать ограничительные меры в зависимости от ситуации. Региональные чиновники вспоминают, что от федерального центра они получали лишь одно четкое предписание: ни в коем случае не вводить режим ЧС. Впрочем, тон задавала Москва.

Реакция столичных властей на пандемию была стремительной. Пока граждане обсуждали, из какой европейской страны привезли коронавирус первые зараженные (границы с Китаем были закрыты за несколько недель до этого), в мэрии уже был готов план борьбы с пандемией, который предусматривал городской карантин с закрытием школ, вузов, учреждений культуры, почти всех магазинов, остановку общественного транспорта и чрезвычайное положение с уличными патрулями. Все это в начале марта казалось злой фантастикой, но затем почти мгновенно воплотилось, пусть и частично: до остановки метро не дошло. Впрочем, ездить было особо и некуда: за сам факт выхода из дома за пределы соседнего магазина, мусорки и аптеки полагался оперативно утвержденный штраф в размере 4–5 тыс. руб. Смельчаков ловили патрули. Подключилась и техника: первых же больных, простодушно пошедших выкидывать мусор, опознали подъездные видеокамеры.

В дальнейшем москвичи узнали, что такое QR-код на выход из дома и поездку на такси и автобусе, причем не более двух раз в неделю по личным нуждам.

Москва остановилась, улицы опустели, в метро от обычных толп остались немногие напуганные сотрудники предприятий, не ушедших на принудительные каникулы. Апофеозом торжества Большого Брата стало приложение для смартфонов, которое обязали устанавливать зараженных, чтобы они посредством селфи и геолокации подтверждали свое пребывание дома. При отсутствии смартфона его выдавали. Правда, приложение оказалось глючным и взялось пачками штрафовать горожан ни за что.

Инициатором цифровых и аналоговых ограничений стал столичный мэр Сергей Собянин, который в самом начале года не без оснований предположил: передний край борьбы неизбежно пройдет через столичный регион с его аэропортами и пятой частью всего российского населения. В апреле господин Собянин возглавил и рабочую группу Госсовета по борьбе с распространением COVID-19. В регионах стали старательно копировать московский опыт ограничений. Правда, весной ни один регион по числу заболевших не мог даже близко сравниться с Москвой, где к началу мая число ежедневных госпитализаций перевалило за полторы тысячи. В столице практически дошли до введения графика прогулок граждан подъездами, но быстро свернули эту практику, видимо, сочтя аллюзии с тюрьмами чрезмерно считываемыми. Кроме того, вирус вирусом, а пора было собираться голосовать за конституционные поправки.

Регионы в основном копировали московские меры с задержкой в несколько дней.

«Губернатор распечатал указ Собянина, пару минут повертел в руках, а потом приказал: замените здесь Москву на нашу область»,— вспоминает один из собеседников “Ъ”. Правда, опыт цифровых пропусков с QR-кодами приживался в регионах плохо, да и раздавать больным гаджеты для мониторинга их самоизоляции мало кто мог себе позволить.

Осенью роли не то чтобы поменялись (Москва осталась в лидерах по суточному приросту заболевших и госпитализациям), но регионы стали уверенно ее догонять. Тут и выяснилось, что если Москва способна в считаные недели развернуть несколько тысяч дополнительных инфекционных коек, то региональное здравоохранение задыхается иногда и на нескольких десятках новых случаев в день. При этом Москва на этот раз стоически воздержалась от новых тотальных запретов, ограничившись требованием соблюдения масочного режима и частичной удаленкой в школах. QR-коды прописали лишь ночным клубам, которые, правда, потом все же закрыли, а на удаленку отправили лишь 30% клерков, в отличие от стран ЕС, где к началу зимы стали возвращать жесткие карантины.

Причин для новой тактики называли несколько — звучала, например, версия о снижении аппаратного веса господина Собянина, который к осени и правда больше сосредоточился на московской повестке. Кроме того, Москва начала в декабре вакцинацию подоспевшей российской прививкой «Спутник V». Важны оказались и деньги: называлась, в частности, сумма в 600 млрд руб., пошедших на перепрофилирование стационаров, возведение временных госпиталей, закупку лекарств и т. п. Вскоре выяснилось, что в следующие три года у столицы будет дефицитный бюджет (в 2021 году дефицит составит 510 млрд руб.) и она впервые за десятилетие выйдет на рынок заимствований. Впрочем, мизерный объем госдолга позволяет делать это без потери устойчивости бюджета.

Регионы осенью в основном продолжали следовать за Москвой, воздерживаясь от повторного введения ограничений, хотя на этот раз им пришлось гораздо туже.

Весной появление даже нескольких новых больных расценивалось едва ли не как преступная халатность: например, глава Республики Коми Сергей Гапликов ушел в отставку на фоне роста числа зараженных с 10 до 56 в течение нескольких дней, а глава омского минздрава лишился должности из-за 8 новых случаев. К осени практически каждый четвертый губернатор сам переболел ковидом, и некоторые из них, возможно, на собственном опыте убедились в возможности ситуаций, когда премиальная столичная и зарубежная медицины недоступна или не помогает. Осенью сразу несколько регионов сообщили, что их коечный фонд близок к исчерпанию. Тем не менее губернаторы продолжали брать пример с Москвы: Москва запретила общепиту работать после 23 часов — регионы повторили. Иногда это начинало напоминать зеркало: в Москве ограничили празднование Нового года, а Петербург, летом собравший кассу на московских туристах, попросил не приезжать на праздники. Попытки вновь ввести локдаун, как в Бурятии, были, скорее, исключениями — впрочем, пока неясно, позволит ли разворачивающаяся вакцинация избежать их в наступающем году, как пока рассчитывают столичные власти.

Александр Воронов, Андрей Прах