Банк России повременит со ставками на инфляционных скачках

Решение Банка России по ключевой ставке было предсказуемым: до февраля она сохранена на уровне 4,25%, и в основном это результат всплеска инфляции в ноябре—декабре 2020 года. Однако в природе происходящего ЦБ не уверен: в начале 2021 года инфляция останется, по его ожиданиям, повышенной, на уровне 5% год к году, не исключена среднесрочная трансформация повышенных инфляционных ожиданий в цены. Динамика экономических показателей при постэпидемическом восстановлении экономик пока большой вопрос для экономистов. ЦБ сейчас ожидает в 2021 году пониженной инфляции, но не уверен, сохранится ли вообще «окно» для снижения ключевой ставки.

Снижение Банком России ключевой ставки на последнем в 2020 году заседании совета директоров было событием маловероятным после того, как стало очевидным из оперативной статистики Росстата: ноябрьский подъем инфляции выше 4% год к году не случайность, определенное повышение есть и в декабре. Совет директоров сохранил ставку до следующего заседания на уровне 4,25%, однако более важно объяснение происходящему, данное главой ЦБ Эльвирой Набиуллиной на пресс-брифинге и в заявлении Банка России по этому решению. Резюмируя эти заявления, ЦБ сейчас не имеет уверенного объяснения событий с инфляцией в конце 2020 года.

И это совершенно нормально, риторическая демонстрация «полной уверенности и управляемости» в текущей самой по себе неопасной ситуации сыграла бы против целей ЦБ, для которого важно сохранение доверия рынков и прозрачной коммуникации. Но для российской (да и для мировой) практики это необычно, как и предшествующие обстоятельства: напомним, на всех осенних заседаниях Банк России достаточно уверенно говорил о преобладании дезинфляционных трендов над проинфляционными по крайней мере на горизонте, анализ которого требует от регулятора решений в денежно-кредитной политике (ДКП). Иными словами, ЦБ уверенно считал, что пониженная (ниже таргета 4%) инфляция, вызванная низким спросом в национальной экономике, является его основной заботой, и столкнулся с действием факторов, предположительно разовых, которые до весны 2021 года оставят индекс потребительских цен выше 4%. Банк России пока не стал менять среднесрочный прогноз по инфляции, однако дал свои новые оценки: она в 2020 году составит 4,6–4,9% (Эльвира Набиуллина на брифинге дала более обтекаемую формулировку — «около 5%»), на уровне 5% инфляция сохранится и в первом квартале 2021-го, но по итогам 2021 года ожидания ЦБ по инфляции — ниже 4%, в диапазоне 3,5–4%.

Рабочие версии ЦБ об инфляции конца года выглядят так.

• С одной стороны, оценки аналитиками Банка России дезинфляционных факторов не изменились: впереди пониженный спрос до завершения пандемии и ее прямых эффектов (в том числе локдаунов), и это продолжает сдерживать цены — ориентация на пониженную инфляцию «абсолютно обоснованна».
• С другой стороны, есть локальное стечение обстоятельств — рост мировых и российских цен на продовольствие: напомним, эту проблему вынуждено было соглашением с ритейлерами и производителями решать правительство на этой неделе.
• Кроме этого в повышение инфляции могли внести вклад сбои логистических цепочек и нехватка рабочей силы. Последнее парадоксально — Белый дом в этот же момент по поручению президента стремится как можно быстрее ликвидировать летний всплеск безработицы в РФ, и глава ЦБ специально уточнила, что дело может быть не только в дефиците привлеченного труда мигрантов, ограниченного пандемией.
• Наконец, Банк России рассматривает и версию о том, что весеннее (а не осеннее) ослабление рубля могло внести свой вклад (эффект переноса) в цены только сейчас, при постепенном ослаблении ограничений на экономическую активность. Версию о прямом импорте инфляции ЦБ отвергает: инфляция в ЕС и Азии сейчас ниже ожиданий.

Что касается непосредственного воздействия пятипроцентной инфляции в течение полутора кварталов примерно на что угодно — оно заведомо не ожидается значимым, скорее беспокоиться можно о возможной гиперреакции российских властей на этот всплеск. Глава ЦБ сообщила о разработках во власти постоянно действующего режима «сглаживания цен» на отдельные виды товаров, подверженных ценовым колебаниям в силу связанности мировых и российских рынков, причем этот режим, механизм которого пока неизвестен, в ее объяснениях является «рыночным» и противопоставляется административному вмешательству в ценообразование, которое в Банке России считают возможным исключительно как действие экономических властей при отсутствии других вариантов. Отметим, что существующие в экономиках ЕС аналогичные «механизмы сглаживания», в том числе профсоюзных соглашений, регламентов работы ритейла, специфической структуры оптовой торговли, в Россию прямо, видимо, не импортируются — это институты, создававшиеся десятилетиями органическим путем: в иначе устроенных обществах и экономиках (в России проблемой является и специфическое «огосударствление» рынков) их прямое копирование дает больше проблем, чем результатов.

При этом ожидаемое снижение реальных располагаемых доходов населения, «добавленное» инфляцией ноября—декабря, по масштабу соответствует размеру субсидий домохозяйствам с детьми в возрасте до восьми лет, объявленному Владимиром Путиным на пресс-конференции (разовая выплата 5 тыс. руб. на ребенка), притом что низкая готовность работодателей платить бонусы по итогам года в начале 2021-го будет очевидно антиинфляционным.

Впрочем, Банк России, как пояснила Эльвира Набиуллина, сейчас беспокоит скорее не набор реализовавшихся проинфляционных факторов, действие которых так или иначе локально, а взаимодействие сработавших «триггеров инфляции» и предположительно возросших инфляционных ожиданий. ЦБ, не исключая, что взаимодействие может какое-то время работать по механизму обратной связи, исследует этот вопрос.

Будет ли в постэпидемической экономике условно нормальный уровень инфляции в среднесрочной (год-два) перспективе выше, чем докризисный,— это главный вопрос.

И пока ЦБ склонен отвечать на него утвердительно при всех оговорках о сложности прогнозирования посткризисных показателей. Во всяком случае, если ранее регулятор заявлял о сохранении «пространства для снижения ключевой ставки», то в пятницу и пресс-релиз Банка России, и заявление Эльвиры Набиуллиной содержали другой ответ: возможно, это пространство еще существует, но возможно, что его больше нет. Если верно последнее, существует вариант, при котором со ставки 4,25% летом 2021 года или позже начнется ее повышение в фазе ужесточения по циклу ДКП, а снижения ее до 4% и ниже не произойдет.

Отметим, что при прочих равных это скорее позитивное ожидание, чем негативное: из него, в частности, может следовать, что стимулирование роста ВВП (текущий прогноз ЦБ по снижению ВВП России в 2020 году сейчас 4%, это на фоне большинства юрисдикций очень позитивная оценка масштабов потерь, понесенных экономикой в пандемии) Банк России не считает настолько необходимым. Кроме того, другие замечания регулятора — например, о возможности макропруденциального реагирования на события на ипотечном рынке или о возможном значимом вкладе в начале 2021 года роста розничного потребкредитования в инфляцию — говорит скорее о том, что ожидать следует слишком быстрого и неустойчивого постковидного старта, чем других вариантов. В целом же пятничные заявления ЦБ — хорошие свидетельства и ограниченности возможностей управления макропоказателями, и невозможности для экономистов точно прогнозировать последствия шоков такого масштаба, как пандемия,— и дело не только в уникальности шока, а еще и в резко возросшей сложности экономик, которые с таким шоком сталкиваются.

Дмитрий Бутрин