Что предстоит решить России и США в сфере контроля над вооружениями

Для контроля над вооружениями год завершается лучше, чем мог бы. Джо Байден победил на президентских выборах в США, а значит, сразу после его намеченной на 20 января инаугурации Москва и Вашингтон смогут запустить процесс продления двустороннего Договора о стратегических наступательных вооружениях (ДСНВ). С уходящим президентом США Дональдом Трампом российским властям не удалось об этом договориться за четыре года. Джо Байден же в ходе предвыборной кампании обещал продлить договор, причем, как и предлагал президент РФ Владимир Путин,— без предусловий и на полные пять лет. Вопрос в том, смогут ли стороны договориться о чем-либо кроме этого.

ДСНВ

Времени на раскачку у российских и американских переговорщиков совсем не будет: ДСНВ истекает уже 5 февраля. При этом властям США не нужно проводить его через Конгресс, в то время как с российской стороны потребуется ратификация Госдумой, на что при самом удачном раскладе уйдет не менее 45 дней. Впрочем, избежать негативных последствий можно: Москве и Вашингтону надо просто подписать протокол о продлении договора, в котором будет пункт о его временном применении. Тогда стороны смогут спокойно продолжать обмениваться данными, проводить заседания консультационной комиссии и наделять приезжающих инспекторов дипломатическим иммунитетом.

Неизвестно, конечно, будут ли стороны пользоваться этими возможностями в условиях продолжающейся пандемии коронавируса, учитывая, что с марта большая часть деятельности в рамках ДСНВ была заморожена. Но если договор будет продлен, то рано или поздно его участникам придется решать имеющиеся неурегулированные вопросы технического характера. Один из них касается давней обеспокоенности России в связи с конверсией стратегических систем США. В Москве подозревают, что речь идет не о «реальных сокращениях» пусковых установок баллистических ракет подводных лодок Trident II и тяжелых бомбардировщиков В-52Н, а о переоборудовании, которое можно легко вернуть к изначальной конфигурации. По данным “Ъ”, сторонам за минувший год удалось приблизиться к решению этой проблемы, но пока только в отношении подлодок. Обсуждаемый вариант предполагает — как один из элементов — своего рода удаленную верификацию состояния пусковых установок подводных лодок. Российские военные будут передавать американской стороне некий предмет, который нужно будет заснять на фоне модифицированных пусковых установок и отправить снимок российской стороне.

Удастся ли схожим образом снять противоречия по другим сложным вопросам в сфере контроля над обычными и ядерными вооружениями, однако, неясно.

ДОН-2

Между тем помимо ДСНВ достаточно оперативных решений от новой американской администрации потребует и ситуация с Договором по открытому небу (ДОН), из которого США вышли в этом году. В отличие от двустороннего ДСНВ, ДОН — это многостороннее соглашение, дающее теперь уже 33 его остающимся участникам право облетать территорию друг друга с целью сбора информации военного характера. Дональд Трамп в мае, сославшись на неполное соблюдение договора со стороны России, объявил, что США покидают ДОН. Это решение было негативно воспринято многими представителями Демократической партии и европейскими союзниками США.

Не исключено поэтому, что администрация Джо Байдена подаст заявку на возвращение в договор. Но если этого не произойдет, Россия будет требовать от союзников США переподтверждения действующей в рамках ДОН нормы, по которой данные от пролетов над страной—участницей договора не должны передаваться третьим сторонам. Если они не согласятся дать такие заверения, Россия может приостановить свое участие в договоре. В таком случае его дальнейшее существование будет лишено смысла.

Те еще фрукты

Еще меньше ясности в отношении перспектив возможных будущих — двусторонних или многосторонних — договоренностей в сфере контроля над ракетно-ядерными вооружениями. Осенью российские переговорщики передали своим американским коллегам документы, обрисовывающие позицию Москвы по этому вопросу. Владимир Путин тогда заявил, что речь идет о «предложениях по выработке нового уравнения безопасности». В нем, по его словам, учтены «все факторы, влияющие на стратегическую стабильность», а особый акцент сделан на «средства нанесения так называемого первого удара».

Чуть позже замглавы МИД РФ Сергей Рябков, возглавляющий российскую делегацию на переговорах с США, уточнил, что в эту «формулу» должны быть включены в том числе «новейшие типы вооружений, перспективные технологии и новые политические реалии». «Мы хотим, чтобы это уравнение включало в себя не только традиционные стратегические вооружения, такие как межконтинентальные баллистические ракеты, баллистические ракеты подводных лодок и тяжелые бомбардировщики, но также все ядерные и неядерные вооружения, которые могут выполнять стратегические задачи»,— сказал он.

По его словам, Москва предложила Вашингтону «определить вооружения, которые представляют угрозу для национальной территории каждой стороны, принимая во внимание количественные и качественные аспекты баланса сил между РФ и ее союзниками, с одной стороны, и США и их союзниками — с другой». «Мы готовы определить структуру и количественные ограничения для развернутых ядерных боеголовок, которые способны нанести удар по национальной территории другой стороны, и обсуждать количественные и географические ограничения размещения систем противоракетной обороны»,— отметил Сергей Рябков.

Но с администрацией Дональда Трампа договориться о выгодной для обеих сторон формуле не удалось. Его эмиссары до последнего предлагали России решить все на условиях США: продлить ДСНВ на год, одновременно заморозив производство всех видов боезарядов, но так, чтобы это было верифицируемо, то есть с первоначальной декларацией имеющихся арсеналов и последующим контролем. В Москве такой подход назвали не уравнением, а «требованием о капитуляции». Россия была согласна дать политическое обязательство не наращивать количество боезарядов, но не была готова декларировать свои запасы нестратегических (тактических) ядерных вооружений и допускать инспекторов на их производство, как того хотели США.

В итоге вся эта масса неразрешенных проблем и противоречий достанется новой демократической администрации в Белом доме. При этом ее пространство для маневра во многом будет зависеть от того, какая партия будет контролировать американский Сенат, ратифицирующий международные договоры. Если республиканцы, а к этому все идет, то они вряд ли одобрят какое-либо юридически обязывающее соглашение с Россией. Это, впрочем, понимают и в Москве, а потому российский вариант «стратегического уравнения», по словам Сергея Рябкова, предусматривает возможность заключения как юридически обязывающих договоренностей, так и политических обязательств.

Как бы то ни было, количество того, что на английском образно называют low hanging fruit (низко висящие фрукты, то есть легкая добыча), весьма ограниченно. Это прежде всего продление ДСНВ. Возможно, реанимация ДОНа. Не исключены некие договоренности в русле предложения России о моратории на размещение ракет средней и меньшей дальности — например, в ядерном оснащении. Увеличиваются шансы на переподтверждение ядерной «пятеркой» заявления Горбачева—Рейгана о том, что «в ядерной войне не может быть победителей, а потому ее нельзя развязывать». Наряду с возможным возвращением США в иранскую ядерную сделку это весьма позитивно сказалось бы на намеченной на август обзорной конференции по Договору о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО).

Из наиболее очевидного, пожалуй, все. Впрочем, это немало. При Дональде Трампе и эти «фрукты» сорвать не получилось.

Елена Черненко