Интервью с экс-спикером парламента Грузии Нино Бурджанадзе

В Грузии все оппозиционные партии, прошедшие в парламент, объявили о массовых фальсификациях на выборах 31 октября. Политический кризис в самом разгаре — оппозиция отказывается работать в парламенте, а правящая партия — назначать новые выборы. Самое удивительное в грузинском политическом кризисе — единство оппозиции. Против партии «Грузинская мечта» объединились даже вчерашние непримиримые противники. Активно поддерживает радикальный протест и экс-спикер парламента Нино Бурджанадзе. В интервью “Ъ” Нино Бурджанадзе объясняет, почему для Грузии так важна смена власти.

— Вы вместе с другими лидерами оппозиции заявили, что весной планируете начать акции протеста, если не удастся достичь соглашения о проведении досрочных выборов. Значит ли это, что оппозиция готовится к революции?

— Мы требуем проведения досрочных, внеочередных выборов — это выход из политического кризиса в любом демократическом государстве. Если это произойдет, то акций не будет. А если не будет соглашения, то мирные акции протеста являются одной из демократических, конституционных, конвенционных форм давления на правительство. И, безусловно, эта форма будет использована.

Конечно, мы не хотим революции, не хотим нестабильности в стране. Но если для того, чтобы страна стала реально свободной и нормальной, потребуются революционные действия, значит, так было суждено. Оппозиция не хочет революции, но, если она произойдет, в этом будут виноваты только власти.

Бидзина Иванишвили создал абсолютно единоличное правление, в котором не может быть речи ни о каких выборах. И если мы сейчас проглотим то, что произошло на выборах 31 октября, больше в Грузии выборов не будет. В этом не будет смысла: избиратели, несмотря на прессинг властей, приходят, голосуют за оппозицию, а потом мы не можем защитить их голоса.

Я не буду мириться с провинциальным олигархом, который собирается превратить мою страну в собственный огород. Надеюсь, что оппозиция сохранит единство и продолжит бороться.

— Вам не кажется странным, что правящая партия постоянно называет оппозицию, в том числе партию «Единое национальное движение» и ее основателя Михаила Саакашвили, русской оппозицией, агентами Кремля, сторонниками Путина? В чем смысл таких утверждений, которые делаются официальными представителями «Грузинской мечты»?

— В Грузии есть обида на Россию, хотя есть и субъективный фактор, когда политики стремятся переложить на Россию буквально все проблемы. В массовом сознании, особенно у молодежи, образ России исключительно негативный. Этому в свое время способствовала политика «Национального движения» и Михаила Саакашвили. Тогда же появился такой «антирусский тренд», сложился стереотип, в котором затерялся здравый смысл.

Моя позиция, например, никогда не была «прорусской», так как я считаю, что быть любым «про-», кроме как «прогрузинским», грузинский политик не может.

Однако даже такая элементарная истина, что проблемы нужно решать путем переговоров, стала восприниматься как предательство родины. Такой подход культивировался тогда Саакашвили и его командой, которые хотели меня дискредитировать, и мои высказывания доходили до людей в искаженном виде.

Дискредитация в отношении меня сработала. Число моих сторонников значительно уменьшилось. Многие мне говорили: «Вы нам нравитесь, вы очень опытный политик, но нам не нравится ваша позиция по отношению к России».

Сейчас «Грузинская мечта» повторяет политику Саакашвили во многих областях, причем берет только плохое. У него они переняли и тренд — если хочешь дискредитировать политика, нужно назвать его прорусским.

В Грузии такой ярлык чреват потерей серьезного количества избирателей — и особенно молодежи. Я на этот риск пошла, поскольку считаю, что мы должны разговаривать с Россией, чтобы решить наши проблемы. При этом я никогда не говорила, что Грузия должна стать губернией России или быть под ее влиянием.

Сегодняшняя власть из «Грузинской мечты» так и не решилась открыто идти на переговорный процесс с Россией, хотя стране это необходимо. Иванишвили хочет сохранить власть любой ценой, путем якобы прозападной политики. Поддержка Запада им сейчас нужна как никогда, хотя в принципе ничего «западного» «Грузинская мечта» не делает, а только сохраняет выгодный России статус-кво.

О какой «прозападности» вообще может идти речь в государстве, где в XXI веке архаичный феодал управляет единолично, где однопартийный парламент, нет суда и нет свободных справедливых выборов?

Когда глава МИД Грузии Давид Залкалиани провел с Сергеем Лавровым встречу в ООН (в сентябре 2019 года), власти Грузии яростно скрывали это, а потом отмахивались от результатов переговоров. Это же негативно влияет на интересы нашего государства. Но для этих людей самое главное — сохранить власть.

С самого начала было комично, когда Иванишвили — человек, который заработал в 1990-е годы в России $5 млрд, а потом в 2012-м еще и вывез из России сотни миллионов долларов,— вот этот человек позволил себе сказать, что он не хочет сотрудничать с Нино Бурджанадзе, потому что она, видите ли, пожала руку Путину.

— Недавно исполнительный секретарь «Грузинской мечты» Ираклий Кобахидзе сказал, что «выборы в Грузии признал весь мир, но оппозиция, видимо, ждет разрешения и поздравления Лаврова, чтобы войти в парламент». Как вы думаете, почему в Москве не отреагировали на выборы?

— Никто пока Грузию не поздравлял, за исключением близких соседей — Армении и Азербайджана. Ни Америка, ни Европа не поздравили, потому что все прекрасно понимают, что эти выборы были сфальсифицированы. Их результаты были написаны так, как хотел господин Иванишвили.

Запад старается сделать все возможное, чтобы не дошло до революции, потому что есть, к сожалению, признаки того, что дойдет до определенной нестабильности.

У грузинской оппозиции не осталось выбора: либо олигархическое управление Иванишвили, либо действительно демократическое государство.

Я смотрю российскую прессу и вижу, что в России вполне довольны тем, что произошло в Грузии, но мне лично кажется, что они неправильно понимают ситуацию. В любом случае то, что Россия сейчас активно не высказывает свою позицию, нормально и понятно.

Что касается Запада, то я понимаю, что сейчас ему не нужна лишняя головная боль и, может быть, им даже выгоден Иванишвили, потому что они держат его за уши из-за его миллиардов, которые однажды могут оказаться под санкциями. Но то, что сейчас происходит в Грузии, даже если это выгодно кому-то на Западе, не выгодно Грузии. Поэтому мы, грузинские политики, должны или бороться за то, чтобы наша страна стала государством, или смириться с тем, что это будет территорией, которой управляет один богатый человек, который другими позитивными качествами не блещет.

— Прошло восемь лет с тех пор, как «Грузинская мечта» Иванишвили сменила во власти «Национальное движение» Саакашвили. Несмотря на то что «Мечта» постоянно обещает «похоронить» «Национальное движение», это по-прежнему вторая по величине партия в стране, ведущая оппозиционная сила. Почему за столько лет в Грузии не возникло пресловутой «третьей силы», которую многие так ждали?

— Конечно, Иванишвили не хотел, чтобы «Национальное движение» стало его альтернативой. Он был уверен, что «националы» не смогут так усилиться, чтобы стать для него проблемой. Но именно это и случилось на выборах: «Национальное движение» получило 30% голосов.

На выборах была команда не трогать «националов», а топить остальные партии, особенно «Лело» и Бурджанадзе. Иванишвили был уверен, что потолок «Национального движения» — 18–20%. Когда «Грузинская мечта» увидела, что «националы» получили больше 30%, это спутало их карты, и им пришлось идти на массовую фальсификацию.

Больше, чем с партией Саакашвили, Иванишвили боролся только с моей политической организацией «Единая Грузия» и сделал все, чтобы уничтожить меня как политика, начиная со смены власти в 2012-м.

На выборах парламента 2016 года он сфальсифицировал результаты «Единой Грузии», партии Ираклия Аласании «Свободные демократы» и Республиканской партии. В итоге мы не попали в парламент. На это закрыли глаза все — и Европа, и Америка, и Россия.

На выборах 2020 года Иванишвили повторил то же самое в масштабе всей оппозиции. Но в моем случае была четкая установка — Бурджанадзе не должна попасть в парламент. Я единственный действующий грузинский политик, который неоднократно встречался с российским президентом Владимиром Путиным и может говорить с Россией откровенно. Не может быть, чтобы у меня было меньше одного процента поддержки, чтобы так мало людей в Грузии считали, что в стране должен быть политик, который способен напрямую разговаривать с российским президентом.

При этом моя партия — единственная, кроме «Национального движения», которая получала больше 10% голосов,— в 2013 году на президентских выборах, а затем на местных. Из-за этого террор со стороны Иванишвили усилился.

Иванишвили хотел любой ценой утопить меня, потому что ему не выгодно, чтобы в грузинской политике был человек, который может обсуждать и решать реальные проблемы как с Западом, так и с Россией. Ему лучше вести кулуарные переговоры, в том числе с Россией, сохранять статус-кво, чтобы не тревожить Россию и чтобы не трогали его.

На этих выборах я знала, что мне будут мешать, но не могла себе представить, что нам «напишут» меньше одного процента.

К сожалению, на этих выборах я не получила большой поддержки, я думаю, в реальности за нас проголосовали 4–5%, в том числе и потому, что у меня были нулевые финансовые ресурсы. Иванишвили терроризирует мою семью, у меня куча дел в судах, которые основаны на фальсификации фактов и документов, и это постоянно держит меня в напряжении.

То, что нарушения были, показывают избирательные протоколы, которые я опротестовала, но они были отклонены судом даже без рассмотрения. Я не понимаю, как вести в дальнейшем какую-либо избирательную кампанию, если что-то не изменится.

Поэтому я собираюсь бороться не только за свои права, как политик, но и потому, что я считаю эту борьбу в первую очередь правильной для страны.

Ия Баратели