Александр Хинштейн о том, окончена ли чистка в региональном ГУ МВД, какое коррупционное преступление он считает самым тяжким, и решен ли вопрос с конфликтом интересов в областном минстрое.

В 2018 году Александр Хинштейн вновь стал депутатом Государственной думы РФ от Самарской области. После возвращения в регион парламентарий продолжил курировать решение ряда проблем, волнующих жителей области. Господин Хинштейн рассказал “Ъ” планируются ли в ближайшее время задержания коррумпированных правоохранителей, удалось ли ослабить позиции организованной преступности в Самарской области, и кто стоит за уголовным делом против экс-главы СОФЖИ Реналя Мязитова.

– Год назад в интервью “Ъ-Волга” вы сказали, что вам известны имена пособников ОПС «Законовские» в руководстве ГУ МВД Самарской области, и отметили, что очистительные мероприятия уже начались. Сейчас они окончены, или еще последуют громкие задержания?

– Мероприятия не окончены, они продолжаются. Я не в силах прогнозировать задержания, но я хорошо понимаю, что в системе МВД, и не только в ней, безусловно, сохранились люди, имевшие отношение к незаконной – уж простите за каламбур – деятельности «Законовских».

– Вы знали о связи с данным преступным сообществом начальника полиции Вячеслава Хомских, против которого в конце минувшего года возбудили уголовное дело о взяточничестве? Предполагается, что высокопоставленный полицейский получал от ОПС «Законовские» взятки за покровительство.

– Я мог об этом лишь догадываться, поскольку владел содержанием «черной бухгалтерии», изъятой у последнего лидера ОПС Сергея Гафурова по прозвищу «Гафур». Там под кодовыми именами он записывал людей, регулярно получавших мзду от «Законовских». Часть их уже изобличены и осуждены. Например, заместитель начальника регионального управления Росгвардии Дмитрий Сазонов и экс-прокурор Безенчукского района Андрей Павлов. Теперь дело дошло до Вячеслава Хомских, но это не финал, как я уже сказал. «Законовские», как и все преступные группировки, не могут существовать без помощи коррумпированных представителей органов власти, в первую очередь, правоохранителей. Это – основа основ. Любое преступное сообщество бессильно, если у него нет коррупционных связей. Думаю, этим объясняется достаточно высокий уровень внедрения организованной преступной среды в самарскую экономику, и систему власти в том числе.

– То есть позиции организованной преступности в регионе остаются сильными?

– Невозможно в одночасье без проведения системных мер декриминализации навести порядок так, где он долгое время отсутствовал. Кстати, в свое время загадочным образом те же самые «Законовские» были сняты с оперативного учета областного ГУ МВД. Это было сделано при бывшем начальнике полиции Николае Турбовце, ныне уволенном. Уволили его уже в Новосибирской области после того, как за взятку задержали его родственника, которого он привел на должность начальника полиции одного из райотделов. ОПС «Законовские» потом снова поставили на учет, но уже под другим оперативным названием. Я не верю в такие случайности. Считаю, что это было сделано сознательно. Когда самарский главк возглавлял Юрий Стерликов, я часто критиковал полицию. Сложно подсчитать количество полицейских, увольнения которых я тогда добился. Многих из них приходилось «догонять» уже в других регионах. В числе уволенных по моей инициативе был и заместитель начальника областного ГУ МВД Андрей Шухоров, возглавлявший региональную аттестационную комиссию, едва ли не большинство начальников оперативно-розыскных частей, им поставленных. Все эти люди точно были не на своих местах. Я бы не доверил им даже кошелек со 100 рублями. В 2020 году прошло много задержаний или увольнений высокопоставленных сотрудников правоохранительных органов. Конечно, преступления, за которых их задержали или уволили, – зачастую не единственные их грехи.

– Есть мнение, что преступное сообщество «Законовские» больше не существует. Как вы считаете?

– «Законовских» в некотором понимании действительно нет. Тех возможностей, которыми они обладали, того размаха, с которым они действовали, по субъективным и объективным причинам больше нет. Одной из субъективных причин можно назвать смерть прежнего лидера группировки Алексея Рыжова, который в силу своей, так скажем, специфичности создавал ситуации, с точностью повторяющие то, что было в лихие 90-е. Когда я приехал работать в Самару в 2010 году, был просто поражен уровнем погруженности оргпреступности в жизнь региона. Я внутренне часто сравниваю Самару с Нижним Новгородом. Не хочу уподобляться бывшему губернатору, прибывшему из маленькой республики и учившему всех, как нужно жить по своим «микро-макро» лекалам, но по основным показателям Самара и Нижний Новгород – очень похожие города. Оба расположены на Волге, примерно одинаковое число жителей, уровень жизни, много промышленных предприятий, включая автопром, нефтянку. Тем не менее в девяностые и в начале нулевых в Нижегородской области организованная преступность существовала совершенно в других формах. Там не возникало ситуаций, которые для Самарской области были в порядке вещей – например, забить человека железными прутами в подъезде или бросить гранату на рынке из-за передела собственности. Да, в Нижегородской области были, конечно, свои банды, группировки и т.д., но такого системного погружения преступности во власть, демонстрации чувства безнаказанности не было, потому что там активно действовал Волго-Вятский РУБОП, и с его начальником генералом Кладницким никто не мог договориться. «Воров в законе» регулярно задерживали и выдворяли с территории. В Самарской области я увидел совсем другую картину: люди, недавно красовавшиеся в малиновых пиджаках, теперь заседают в разных органах власти, являются представителями крупного бизнеса и влияют на политические и экономические процессы. За несколько прошедших десятилетий состоялась теснейшая смычка между преступниками и людьми в погонах. По сей день мы пожинаем эти плоды. О чем говорить, если один из ключевых комитетов губернской думы возглавляет человек, находившийся в розыске по обвинению в организации нескольких заказных убийств, и уголовное дело против которого было прекращено за недоказанностью?

– По каким другим субъективным или объективным причинам «Законовские» потеряли влияние?

– Они существовали не сами по себе, а состояли в определенной криминальной вертикали. Самарское ОПС замыкалось на одной известной столичной группировке. Эту координацию осуществлял человек по прозвищу «Петя-боксер», которому ежемесячно отвозилась «доля». «Пети-боксера» сейчас нет в живых. И это еще одна субъективная причина «заката» «Законовских». Объективная причина в том, что благодаря уголовным делам они потеряли большинство своих связей и к тому же лишились экономической основы. Например, история с рынком «Пятилетки». Когда, два года назад вернувшись в регион, я говорил о необходимости убрать этот рынок, многие возражали, что это невозможно. Тем не менее это произошло. Огромное количество других рынков в Самаре, в том числе незаконных, тоже находились под контролем этой ОПС. Практически все они ликвидированы. Я хорошо помню, как в 2015 году прямо во дворе департамента потребрынка Самары «Законовские» нанесли 26 ударов теми самыми упоминавшимися мной железными прутами сотруднику департамента Денису Ильину сразу после того, как был демонтирован их очередной рынок. Меня эта ситуация возмутила тогда до глубины души. Получается, лихие 90-е в России прошли, а в Самаре – остались. На другой же день Алексей Рыжов был задержан. Виновных в нападении нашли и осудили. Но проблема ушла не сразу…

– Алексей Рыжов умер из-за проблем со здоровьем, как принято считать, или все-таки есть другая причина?

– О другой причине я не знаю. По моей информации, Рыжов употреблял наркотики, они точно не приносят пользу здоровью.

– Вы согласны с мнением, что в коррупции, если она в небольших масштабах, нет ничего плохого?

– Нужно сначала разобраться с понятийным аппаратом. С юридической точки зрения, коррупция – это преступное слияние власти, криминала и бизнеса с целью извлечения незаконного дохода. Но очень часто под словом «коррупция» начинают понимать все, что угодно. Например, коробку конфет, подаренную врачу после успешной операции. Конечно, это не коррупция…

Главная опасность коррупции в том, что она разъедает систему, основу государства. Историю о том, что коррупция в малых дозах может быть полезна, я слышу очень давно, 30 лет. Конечно же, это не так. Как минимум потому, что коррупция – это неэффективная работа системы власти, невозможность гражданам защитить свои права, получить то, что положено им по закону – места в школах, детских садах, ту же самую медицинскую помощь. Это подрыв веры в государство, в человека, в конечном счете. Это кадровая неразбериха, когда ты повышаешь не того, кто эффективен, а того, с кем можно продумать преступную схему.

– Какое коррупционное преступление, на ваш взгляд, самое тяжкое?

– Продажа должностей. Человек, купивший место, будет стараться его «отбить», будет заставлять подчиненных приносить ему деньги. Я считаю, что они не только позволили себе залезть в народный карман, но и, как говорил Остап Бендер, совершили самое страшное преступление – убили веру в человечество. Коррумпированный министр, губернатор или мэр – не просто преступники. Это знак того, что система под ними, насквозь больна, поскольку все в ней начинает подчиняться его коррупционным интересам. К счастью, нет коррупционной вертикали, которая бы связывала всю страну сверху-донизу. И когда человека назначают министром или и.о. губернатора, никто ему не говорит: будешь приносить ежемесячно столько-то. То, что порой происходит потом – уже инициатива этого человека. Никто из Кремля не заставляет расставлять своих подрядчиков, собирать «откаты» с дорожников или завышать сметы на строительство объектов.

– Что вы можете сказать о личности нынешнего руководителя главка МВД Александра Винникова?

– Мое мнение: темы, о которых мы с вами только что говорили, лично к Александру Ивановичу отношения не имеют. Да, за последнее время были изобличены многие полицейские руководители областного и территориального уровня. Но я искренне считаю, что это происходило за его спиной, что, конечно, вопросов к генералу Винникову не отменяет. Для понимания: в самарской полиции – служат 16 тысяч человек. Залезть в голову каждому – невозможно.

– Как бы вы оценили уровень коррупции среди судей Самарской области?

– У нас нет ни одной системы, которая бы существовала в вакууме. В суд идут работать бывшие следователи, прокуроры, сотрудники других правоохранительных органов. Отсюда можно делать выводы, но никто вам не назовет точное соотношение честных и нечестных судей... Из последних ситуаций меня особенно заинтересовал ход судебного процесса о нападении на главу управления Росимущества Айвара Кинжабаева. Напомню, злоумышленников, ворвавшихся к нему в дом, оперативно задержали. Оказалось, что это не единственное их преступление. Речь шла о спаянной группировке, некой «Бригаде», которая на постоянной основе занималась оказанием давления, нападениями и избиениями людей. «Отморозки» в духе тех самых лихих 90-х. Подозреваемый в организации нападения Андрей Филимошин ранее судим; был организатором одного из первых заказных убийств в Самаре. Казалось бы, тут все однозначно. Тем нее менее произошло странное событие – до того, как дело поступило на окончательное рассмотрение в суд, шестая кассационная инстанция неожиданно де-факто отменила решение суда о продлении Филимошину срока содержания под стражей, обосновывая это тем, что во время следствия якобы не добыто прямых доказательств его причастности к преступлению. Но, позвольте, по УПК судья при решении вопроса об избрании меры пресечения не изучает доказательства по делу, это – предварительное следствие, а обоснованность собранных доказательств – предмет уже окончательного рассмотрения дела по существу. Я таких решений не видел никогда: отпустить рецидивиста, который подозревается в нападении на должностное лицо – просто за гранью добра и зла. Считаю, что постановление 6-й кассации нужно повесить в рамку как наглядный пример попрания закона и права. Сейчас дело поступило на окончательное рассмотрение в Красноярский районный суд и, насколько мне известно, уже предпринимаются определенные попытки оказать давление на правосудие. Более того, я понимаю, кто эти попытки предпринимает.

– Речь идет о высокопоставленных сотрудниках госорганов Самарской области?

– Этих людей трудно назвать сотрудниками госорганов Самарской области, поскольку судебная система в региональную власть не входит. Высокопоставленней некуда… Или другой недавний случай, когда член ОПГ «Индейцы» Александр Самохвалов, задержанный с 30 единицами боевого оружия, включая автоматы и пулеметы, 700 патронами получил 1,5 года условно и вышел на свободу. Никогда не поверю, что это чудо произошло одними «нематериальными» молитвами Самохвалова. Слава Богу, прокурор области Сергей Берижицкий моментально отреагировал, и прокуратура опротестовала приговор. Уверен, что «индейцу» недолго наслаждаться свободой. Как и Филимошину.

– В октябре 2020 года в суд передали уголовное дело против бывшего руководителя национального парка «Самарская Лука» Александра Губернаторова. Его обвиняют в мошенничестве и злоупотреблении должностными полномочиями. Есть основания полагать, что после назначения Евгения Березкина с беспорядком в нацпарке покончено?

– Есть основания полагать, что безобразия, которые творились при Александре Губернаторове, закончились. Истории с вышками для браконьерской охоты, нефтеврезками, незаконными стройками, свалками, без сомнения, больше продолжаться не будут. Важно, что новый директор нацпарка Евгений Березкин никак не связан с прошлым руководством, да и вообще, со всей этой системой. Когда я начал разбираться в этой ситуации, господин Губернаторов говорил, что внимание к парку связано с каким-то переделом, что уголовное дело придумали и т.д., но факт остается фактом. Дело направлено в суд, и в нем содержится лишь часть эпизодов: то, что сегодня абсолютно доказано и окончательно подтверждено. Почти 10 миллионов рублей нагло украдено: спонсоры оплачивали работы, уже профинансированные из бюджета, а их деньги присваивались. Сейчас следствие разбирается с женой и дочерью Губернаторова, которые были оформлены в нацпарке, но получали деньги за работу, которую де-факто не выполняли. В моем понимании это преступление чистой воды, которое должно быть наказано. Я буду этого добиваться. Да, это не совсем работа депутата Государственной думы, но я стараюсь балансировать, с одной стороны, не вмешиваясь в следствие, но в то же время используя законные механизмы, которые есть у меня для того, чтобы ничего не спустилось на тормозах.

– После ухода из «Самарской Луки» Александр Губернаторов устроился учителем биологии в одну из школ Жигулевска. Позже его уволили. Но суд еще не признал бывшего чиновника виновным. Почему его лишили возможности работать и обеспечивать себя?

– У каждого человека есть возможность зарабатывать легальным способом, но закон устанавливает ограничения для учителей. В школе не может работать человек, как осужденный, так и привлекаемый к уголовной ответственности. В настоящий момент Губернаторов является обвиняемым по уголовному делу. Когда прокуратура разбиралась в этой ситуации, выяснилось, что он, оформляясь на работу в школу, скрыл, что ему предъявлено обвинение. Отдельный вопрос, как его туда взяли, поскольку дело, так или иначе, было у всех на слуху. С точки зрения морали и здравого смысла, сложно представить, что кто-то захочет, чтобы его ребенка учил человек, обвиняемый в должностных преступлениях.

– Благодаря, в том числе, вашим усилиям старую часть Самары признали историческим поселением, что позволит сохранить уникальную архитектуру этой части города. Как быть с общественным транспортом, в частности, с маршрутками, которые уродуют не только исторический центр, но и весь облик города? Не стоит ли Самаре последовать примеру Казани, где городской транспорт выглядит более цивилизованно?

– Может быть, и стоит, но вопрос в деньгах. Бюджетных средств, чтобы обновить автобусно-троллейбусный парк, сегодня объективно нет. Конечно, в общественных перевозках нужно наводить порядок. Не секрет, что такие перевозки во многих городах тоже связаны с организованной преступной средой. Самара – не исключение. То, что сейчас в транспорте появляются валидаторы – очень хорошо. Как раз валидаторы постепенно вымоют с рынка криминал. Он был привлекательным именно из-за огромного потока неконтролируемых денег. На маршруте можно собрать гораздо больше, чем ты показываешь в итоге. Валидатор же фиксирует весь объем собранных средств. Вообще, нужно бороться не с последствиями, а с причинами. Не увеличивать количество сотрудников ДПС, поджидающих нарушителя, а ставить камеры фиксации, с которыми, замечу, невозможно договориться. Поэтому, например, статус исторического поселения так важен. Он устанавливает одинаковые правила для всех. Безусловно, застройщики продолжат искать лазейки, преследуя свои шкурные интересы. В этом смысле многие представители самарского бизнеса вызывают у меня отторжение – они свои шкурные интересы ставят выше интересов общества и относятся к окружающему миру, как к какому-то хлеву. Этого я понять не могу. Если ты живешь в этом городе, почему ты создаешь вокруг себя такое убожество... Почему нельзя строить нормальные здания, класть хорошие дороги и качественно ремонтировать городские пространства?

– За что бы вы похвалили и покритиковали губернатора Самарской области Дмитрия Азарова?

– Знаете, мы знакомы с Дмитрием Игоревичем много лет, и проблем в коммуникации между нами нет. Предпочитаю излагать ему свои мысли напрямую.

– В команде губернатора работает министр строительства региона Евгений Чудаев, сын владельца ДК «Древо» Николая Чудаева. Налицо конфликт интересов. Что вы об этом думаете?

– Все-таки вы хотите меня поссорить с губернатором (смеется). Но как бы я ни ответил на ваш вопрос, все равно кто-то останется недоволен. Я скажу так: с формально-правовой точки зрения Евгений Чудаев соблюдал все ограничения, установленные законом. После назначения он подал заявление о возможном конфликте интересов. Комиссия установила, что во избежание конфликта интересов министр не должен подписывать никакие распорядительные документы, связанные с «Древом». Не знаю, правда, подавали ли аналогичные заявления другие руководящие сотрудники минстроя, также пришедшие из «Древа».

– А таких много?

– Достаточно.

– На ваш взгляд, законно ли передали «Древу» площадку на ул. Панова без проведения торгов?

– Мне неизвестно, чтобы это решение было кем-то оспорено.

– На днях стало известно об уголовном деле против заместителя Евгения Чудаева – Андрея Маслова. Как предполагает следствие, областной минстрой отчитался о готовности еще недостроенных детских садов. Складывается ощущение, что это не единственный случай, а обычная практика наших властей, и что Андрей Маслов в этой ситуации просто стал козлом отпущения. Как вы считаете?

– Считаю, что детсады построены, и это главное. Ну, а что касается фиктивной отчетности… Не думаю, что, подписывая эти вводные акты, господин Маслов не понимал, что делает. К тому моменту, февралю 2020 года, ситуация вокруг этих трех детсадов находилась на постоянном контроле властей, выездные совещания проходили там чуть ли не еженедельно. Почему Маслов согласился их подписать – вопрос открытый. Кстати, из минстроя он впоследствии уволился.

– Что вы думаете об отстранении от должности Елены Чернеги, главы департамента образования администрации Самары? К чему была спешка с постановкой детей в очередь в новый детсад?

– Думаю, что Елена Борисовна тоже оказалась заложником этой ситуации. Сокращение очереди в детсады – один из ключевых показателей нацпроекта «Демография».

– Какие бы последствия наступили для правительства, признайся они честно, что детские сады почти достроены, деньги потрачены, осталось только получить необходимые разрешительные документы?

– Вряд ли бы эти деньги у региона забрали, благо практически все они были уже потрачены. Отругали бы, пропесочили, поставили на вид. Но ни о каких уголовных делах речи бы, конечно, не шло. Однако, повторюсь: детсады построены, и это самое главное. Основные претензии, если не по форме, так по сути, к подрядчикам, которые сорвали сроки ввода, сделав чиновников заложниками своей нерадивости, а то и профнепригодности. Напомню, что два из трех детсадов – в Смышляевке и на Ташкентской – строила печально известная ПСК «Волга», подконтрольная семье депутата Госдумы Евгения Серпера. На ее совести проваленных строек больше, чем законопроектов, внесенных Серпером. Кстати, по детсаду на Ташкентской еще осенью было возбуждено другое уголовное дело, в связи с хищениями при строительстве. И оно – также отнюдь не единственное.

– Осужденный бывший глава СОФЖИ Реналь Мязитов сказал на суде, что считает бенефициаров «Древа» инициаторами уголовного дела против себя. Не должны ли были правоохранительные органы обратить внимание на такое заявление?

– Проверять что? Эмоциональное выступление подсудимого? Я знаю, как возбуждались уголовные дела против Мязитова. С полной ответственность могу сказать, что Чудаевы не имеют к ним отношения. Основными инициаторами возбуждения уголовного дела были Дмитрий Азаров и ваш покорный слуга. Это произошло по результатам проверок и ревизий СОФЖИ, когда выяснилось, что значительная часть средств ушла непонятно куда, а одни и те же работы оплачивались из бюджета дважды. Так же было инициировано дело против предшественницы Реналя Мязитова Светланы Моравской, против еще одного члена «команды созидания», главы областного фонда содействия строительству жилья и ипотеки Виктора Костина. Я давно смирился с одной дилеммой: любое активное действие, которое ты совершаешь, всегда на руку одним и невыгодно другим. Известный закон Ломоносова о сохранении энергии: если где-то что-то убывает, значит, где-то что-то прибывает. Если с этим не мириться, лучше тогда, вообще, ничего не делать и следовать примеру некоторых моих коллег, предпочитающих резать красные ленточки на открытии объектов, к созданию которых они никакого отношения не имеют.

Беседовала Сабрина Самедова