Уполномоченный по правам человека в Москве Татьяна Потяева рассказала “Ъ” о встречах с задержанными на протестах в поддержку Алексея Навального

После массовых жалоб на переполненные камеры в спецприемниках и других сообщений о нарушениях прав задержанных и арестованных за участие в акциях московский омбудсмен Татьяна Потяева проинспектировала спецприемник в деревне Сахарово в Новой Москве. Там отбывают административное наказание более 500 человек. Госпожа Потяева рассказала “Ъ”, что после протестных акций 23, 31 января и 2 февраля она получила 52 жалобы на недопуск к задержанным адвокатов и условия содержания в отделениях полиции. Помещенные в «Сахарово» арестанты заявляли о перебоях с получением передач и предметов первой необходимости.

— Вы в среду провели четыре с половиной часа в центре временного содержания для иностранных граждан (ЦВСИГ) в деревне Сахарово, куда свозили задержанных на протестах. Что вы там увидели?

— Я посетила 25 человек, с каждым из них довольно предметно разговаривала и предлагала им обратиться с вопросами, которые их сейчас больше всего волнуют. В основном это были молодые люди. Половина из них — студенты, половина — работающие.

Среди задержанных преобладали, честно говоря, девушки.

В двух камерах, которые я посетила, находились парни. Они считают, а я своими глазами это видела, что размещены они вполне удовлетворительно: в камерах — по четыре человека, одна — на шестерых. В камерах тепло, у ребят были даже все окна открыты. Постельные принадлежности были у всех. Спрашивала, как кормят. Замечаний по питанию у них нет. Рассказали, что утром была вполне приличная каша, хорошие котлеты.

— На что жаловались?

— На медленное движение передач, которые присылают родственники и волонтеры. Эту проблему я обсудила с руководством ЦВСИГ. Представители руководства даже вышли на улицу к людям, которые привезли передачи, и пообщались с ними. И им, и мне пообещали максимально ускорить доставку предметов первой необходимости и продуктов. Я надеюсь, что меры были приняты. Не у всех арестованных, например, были тапочки и зубные щетки.

Но после этого там были члены ОНК, и я уже получила информацию, что люди обеспечены предметами первой необходимости.

Более того, в камеры поступили новые матрасы. Члены ОНК раздавали по камерам шампунь для девушек.

— Сколько там всего камер?

— Не могу сказать, я такой вопрос не задавала. Но я знаю, что в среду там было 506 человек.

— Очевидцы сообщали, что в четверг утром в спецприемник приехали несколько автозаков с задержанными, снова образовалась очередь. Что вы можете сказать?

— Коллеги прислали мне фотографии пустых автозаков, которые покидают зону ЦВСИГ. Даже руководитель «Медиазоны» Сергей Смирнов в интервью сказал, что все нормально размещены, камер более чем на десять человек там нет. Чтобы кто-то сидел в автозаках — такого нет.

— Сергей Смирнов утверждает, что было нарушено его право на справедливый суд: в ходе разбирательства дела отказано в проведении лингвистической экспертизы, вызове в суд оперативника, который составлял на него рапорт, и т. д. Как вы оцениваете эту ситуацию?

— Эту информацию я слышу от вас, он в мой адрес не обращался. Поэтому прокомментировать не могу. Если Сергей Смирнов обратится, с его обращением будем работать.

— К вам поступали жалобы от задержанных и пострадавших на протестных акциях журналистов?

— От журналистов жалоб не было. Поступило много жалоб от адвокатов о недопуске в отделения полиции и спецприемники. От правозащитников поступали жалобы на условия содержания в разных отделениях полиции Москвы.

Все жалобы, которых на настоящий момент 52, приняты к рассмотрению, направлены запросы в соответствующие органы.

Более того, вся информация, которая касается нарушения прав человека и появляется в СМИ, обрабатывается, мы направляем запросы.

— В 2020 году Союз журналистов России насчитал 118 нарушений прав журналистов в России, связанных в том числе с задержаниями. На трех протестных акциях — 23, 31 января и 2 февраля — их уже около ста. Как на это реагировать уполномоченным по правам человека?

— Я думаю, это будет предметом обсуждения на площадке федерального уполномоченного и СПЧ. Мы будем включаться в эту ситуацию. Повторю, конкретных жалоб в мой адрес от журналистов не поступало.

— Вы были на протестных акциях в Москве?

— Обязательно. 23 января я была в качестве наблюдателя на Пушкинской площади, на всех акциях работали мои коллеги. На Пушкинской площади на моих глазах были и задержания, были и крики со стороны митингующих. Но каких-то историй, связанных с потасовками, драками, я там не наблюдала. Хотя позднее из СМИ мы, конечно, получали информацию и работали с ней. В том числе по действиям, которые происходили и на Цветном бульваре. Мы все взяли в проработку.

— Как вы считаете, если акции, за исключением нескольких эксцессов, были мирными, насколько оправданно такое количество задержанных? В одной Москве на трех акциях протеста было задержано более 4 тыс. человек.

— Это вопрос не ко мне, это вопрос к полиции.

— Может быть, у вас есть какое-то мнение по этому поводу? Вам это не кажется тревожным фактом?

— В каждой конкретной истории есть своя проблема, почему произошло задержание. Там, где мы видим, что были действия, которые описаны либо журналистами, либо свидетелями, мы это берем в проработку.

— Насколько вообще логичен дискурс о том, что несанкционированные акции стали расцениваться как незаконные?

— Это уже предметный разговор. И это вопрос для того, чтобы обсудить его с правозащитным сообществом, с гражданским обществом и с уполномоченными по правам человека.

Мария Литвинова