Как на встрече с президентом реорганизация всей науки померкла на фоне реорганизации одной зарплаты

8 февраля президент России Владимир Путин провел заседание президентского Совета по науке и образованию, «утяжелил» его постоянный состав министрами и членами Совбеза, выяснил у ректора МГУ Виктора Садовничего, насколько безграничны возможности мозга (оказалось, выше всяких похвал), и попытался понять, почему молодому биологу во исполнение его собственного указа о двойном повышении оклада предложили его сначала уполовинить. Специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников считает, что на заседании была к тому же утверждена новая концепция управления наукой в стране.

В начале заседания в Гатчине силами президента Курчатовского института Михаила Ковальчука и главы «Росатома» Алексея Лихачева был запущен высокопоточный реактор ПИК, который относится к классу MegaScience.

Михаил Ковальчук пояснил президенту, который вышел на связь по ВКС, что это за машина:

— Наличие такой установки является всегда показателем технологического уровня страны. Любое государство, которое хочет заявить о себе как о технологической державе, старается «завести» — позволю себе жаргонным образом сказать — такую установку у себя и показать, что они могут ее эксплуатировать.

А страны, которые могут эти установки придумывать и создавать, образуют очень узкий элитарный клуб, в котором Россия всегда занимала одно из лидирующих, знаковых мест.

Господину Ковальчуку хотелось верить на слово, тем более что говорил он, как всегда, красиво.

— И хочу вас попросить разрешения дать команду начать процесс ввода одного из самых мощных в мире высокопоточного реактора ПИК в режим энергетической работы и тестовых экспериментов на первых пяти станциях,— замысловато анонсировал происходящее на наших глазах Михаил Ковальчук.

Между тем мало кто из участников и тем более свидетелей процесса верил, что Михаил Ковальчук добьется того, что установка, лежавшая мертвым уже грузом последние несколько лет (а в целом уже более сорока), и в самом деле заработает. В конце концов речь идет, если называть вещи своими именами, об атомном (слово «атомный» участники пуска не употребляли — видимо, чтобы никто «из гражданских» в Гатчине лишний раз не запереживал) реакторе мощностью 100 МВт.

Но господин Ковальчук добился.

Тут еще Владимир Путин вдруг вскрыл некую подноготную:

— Я вижу, и вы сами об этом сказали, что рядом с вами Алексей Евгеньевич Лихачев. Мне очень приятно, что вы с ним сегодня не пикируетесь и не считаете, что они у вас что-то там утащили по-тихому.

Разногласия, по сведениям “Ъ”, между Михаилом Ковальчуком и Алексеем Лихачевым и правда в последнее время существовали. Для ученых вообще по понятным причинам решающее значение имеют вопросы приоритета: кто что создал. А это иногда зависит от того, кто что у кого утащил.

С основным докладом выступал глава Российского научного фонда Александр Хлунов. Его речь сводилась к тому, что систему управления наукой следует выстроить так, чтобы прикладные исследования давали отчетливый и быстрый результат.

— Реализованная в 90-х годах прошлого века модель преобразования экономики привела к практическому разрушению прикладной науки и ликвидации высокотехнологичных отраслей производства,— неожиданно обнажил он то, что, возможно, забылось (для кого-то — как страшный сон.— А. К.).— Поэтому для исправления ситуации потребуется активная координация со стороны государства этого процесса.

Господин Путин позже скажет, что решил ввести в президентский Совет по науке нескольких членов кабинета министров и Совета безопасности.

По информации “Ъ”, до сих пор эффективность совета оставляла желать лучшего именно потому, что решения надо было реализовывать через правительство, а там желающих и сочувствующих найти было затруднительно.

Считается, видимо, что теперь будет легче.

Александр Хлунов сообщил, что должен быть создан «критически важный блок управления по комплексным проектам… Прежде всего это определение общего координирующего органа, возможно, комиссии, по отобранным проектам (это будет специальная комиссия при правительстве России.— А. К.). Решения этого органа должны носить обязательный характер для федеральных органов исполнительной власти и организаций, привлекаемых к реализации проекта».

То есть речь идет о перестройке управления наукой, амбиции совещания были именно в этом, не меньше.

О прикладной части развития науки говорил и Максим Никитин, завлабораторией нанобиотехнологий Московского физико-технического института (в прошлом году только две публикации в журнале Nature были чисто российскими, и обе — за подписью Максима Никитина):

— Мне кажется, сейчас, допустим, когда ученые думают: создать фундаментальный задел нужно в учреждении Миннауки, потом в Минздрав отдать какую-то разработку на испытание, потом попросить деньги в Минпроме на то, чтобы масштабировать производство.

Намного интересней и лучше было бы сразу делать фундаментальные разработки, сразу думая о масштабировании и потенциальном производстве, вовлечении на рынок и так далее.

Теперь ученым есть что приводить в пример:

— Пандемия показала, что сейчас мы как страна очень хорошо умеем в условиях жесткого цейтнота и очевидной мировой угрозы быстро собраться, все ведомства хорошо могут сработать так, чтобы действительно эффективно создать вакцину, которая действительно грандиозное совершение человечества, цивилизации,— добавил господин Никитин.— Мне кажется, что сейчас важно перенести этот опыт на столь же критические, но, может быть, менее очевидные задачи, туда, где гром пока еще не грянул. И один из возможных вариантов решения — это как раз создание некой надведомственной площадки, о которой говорил Александр Витальевич Хлунов.

Об этом же сказал президент РАН Александр Сергеев.

Они, видимо, репетировали.

Немного отвлек, а скорее, развлек господина Путина ректор МГУ Виктор Садовничий. Российский президент сам этого хотел:

— Виктор Антонович, вы действительно считаете, что мозг человека невозможно изучить? — поинтересовался он.

То есть решение об административном переустройстве управления наукой было согласовано и принято еще до заседания, и теперь господин Путин хотел извлечь из этого совещания еще что-то для души, а вернее, для мозга.

Удивительно, как не спеша и доходчиво Виктор Садовничий стал объяснять президенту ситуацию. Видно было, что он занимается такого рода пояснениями, то есть научпопом, не в первый раз:

— Владимир Владимирович, мозг изучить до конца невозможно. Есть такое известное древнее изречение: Ахиллес не догонит черепаху. Хотя он бежит быстрее в два раза, чем черепаха. Почему? Потому что если черепаха проходит расстояние, то Ахиллес преодолевает половину. За это время черепаха проходит расстояние, Ахиллес преодолевает половину. И так до бесконечности! (На самом деле в парадоксе Зенона черепаха всегда проходит половину расстояния, которое преодолевает догоняющий ее Ахиллес, и всегда остается таким образом впереди Ахиллеса на эту половину.— “Ъ”.)

Объяснение по всем признакам устраивало Владимира Путина.

— Таким образом,— невозмутимо продолжал Виктор Садовничий,— есть такое понятие, что многие процессы являются бесконечными, как Вселенная, как строение многих человеческих органов. Мозг, к сожалению или к счастью,— это та самая бесконечность, где мы будем по ступенькам пробираться, использовать…

Создатель Apple Стив Возняк был в МГУ, я его спросил: «Когда будет создан искусственный мозг?» Он подумал и сказал: «Скорее всего, понадобится девять месяцев».

То есть для этого все-таки должен родиться ребенок.

Ответ был хорош, как и вся эта кратчайшая лекция.

— Понятно,— смеялся господин Путин.— Спасибо большое.

Губернатор Новосибирской области Андрей Травников хвалил трех местных девушек из Института цитологии и генетики, только что указом президента получивших премию для молодых ученых за 2020 год. Девушки, когда президент одну из них попросил тоже сказать пару слов, потом на похвалу отреагировали по-своему.

Анастасия Проскурина и высказалась:

— Первая, самая прозаичная проблема — это заработная плата. Моя должность — старший научный сотрудник, и моя зарплата составляет 25 тыс. руб. Это в принципе достаточно высокая должность, как я считаю. На мой взгляд, зарплата не соответствует! Нам в этом году выделили надбавку 6 тыс. То есть суммарно на руки я в настоящий момент получаю 32 тыс. руб.

Или, скорее, 31 тыс. Впрочем, по данным “Ъ”, к вечеру оказалось, что все-таки около 50 тыс.

— После того как вы издали указ о повышении зарплат научным сотрудникам, это было почти три года назад,— невозмутимо продолжила Анастасия Проскурина,— у нас сотрудникам было предложено перейти на полставки, чтобы отчитаться в повышении зарплат руководству. Обосновывали это тем, что указ был, а бюджет увеличен не был.

Не так уж часто президенту России рассказывают, что в действительности происходит с его указами и каким способом их выполняют, причем рассказывают в присутствии исполнителей (на связи был и министр финансов, и только что выступивший губернатор).

— За последнее время как мы увеличили средства на этом направлении деятельности, Антон Германович? — переспросил российский президент господина Силуанова.

— На самом деле по Новосибирской области у нас информация о том, что ученым по вашему указу обеспечена заработная плата на уровне двукратной по региону! — тут же среагировал тот.

То есть федеральный центр свою часть указа, по его мнению, выполнил.

— Анастасией Сергеевной было сказано, что она работает на полставки, поэтому, если ставка разделена, соответственно, и уровень оплаты тоже пропорционально распределяется. То есть с точки зрения финансов по субъектам Российской Федерации у нас фонд сформирован… Вопрос дележки уже этого фонда внутри…— пожал плечами министр финансов.

— Но Анастасия Сергеевна,— произнес президент,— и сказала-то прежде всего, что во исполнение их вынуждали перейти на полставки (по информации “Ъ”, они отказались, поэтому и реальная зарплата у них сейчас все-таки выше.— А. К.)… Понимаете, я так понимаю, что она же ведь работала на полную ставку? Анастасия Сергеевна, вы на полную ставку работали, а вам предложили перейти на полставки? Или вы изначально работали на полставки?

Все тут наконец-то увлеклись.

— Нет, мы все работаем на полную ставку с утра до вечера,— продолжала пояснять девушка.— Предложили перейти с сохранением стандартного времени работы, чтобы формально это выглядело как полставки.

По бумагам идет полставки, при этом мы продолжаем работать полный рабочий день.

И получают они не полставки, а полную, как раньше, причем еще и с повышением. Просто, наконец-то понял я, им повысили зарплату вдвое исходя из полставки, а не из полной ставки.

Ну ясно: денег не было на то, чтобы повышение было и правда двойным. Схитрили, как умели, а выполнили. А простодушная девушка про все сказала как есть. Владимир Путин сам же попросил ее выступить. Вот она и выступила.

Руководству института, по моим представлениям, предстоял разгром. Оно неумолимо становилось крайним.

— Понятно,— добавил господин Путин.— Но работали вы на полную ставку изначально?

Нет, для него пока было непонятно.

— Да, конечно,— кивнула девушка.

— А потом перешли на полставки? — допытывался он.

— Нет, я не перешла,— покачала она головой.— Позиция нашей лаборатории была принципиальная, мы не пошли на эти уловки, ухищрения для подтасовки каких-то данных, мы на это не согласились, но очень многие перешли просто вынуждено. Не знаю, конкретно кого, чье это было распоряжение.

— Да-да, то есть у вас полная ставка? — продолжал президент.

Разговор был, можно сказать, беспримерный. Никогда Владимир Путин еще не вникал с такой страстью в подробности чужой зарплаты.

— 25 тыс.— это полная ставка,— терпеливо отвечала Анастасия Проскурина.— У меня есть трудовой договор, могу предоставить.

— Андрей Александрович,— обратился господин Путин к губернатору Травникову,— какой средний уровень заработной платы в Новосибирской области?

— Сейчас средний уровень заработной платы 39 тыс.,— кивнул тот.

— 39 тыс.— средний…— многообещающе произнес господин Путин, для которого расследование приобретало новые оттенки.— Если 200 (%.— “Ъ”) по среднему от региона, то у нее должно быть почти 80 тыс. Да?

— Так точно. Это опять же в среднем по отрасли должно быть…— в голосе губернатора давно не было уверенности.

— 78 тыс. должно быть! — воскликнул Владимир Путин.— Где деньги-то? Антон Германович, если вы говорите, у вас информация о том, что у них 200% от среднего в регионах, где деньги, Зин?!

Антона Силуанова никто еще, наверное, Зиной не называл (хоть и цитируя Владимира Высоцкого).

— Где они?! — воскликнул российский президент, боровшийся за деньги Анастасии Проскуриной, как за свои.— Она сидит напротив в телевизере, как в деревне говорят (он это выделил: в телевизЕре.— А. К.)… Анастасия Сергеевна... У нее 25 тыс., а должно быть 78! Правда?! Так где они?!. Давайте вместе с Фальковым (министр науки Валерий Фальков.— А. К.) займитесь-ка этим делом, хорошо?

Антон Силуанов согласился.

— Анастасия Сергеевна, если вас будут за наш сегодняшний диалог как-то пытаться ущемлять, сразу позвоните в администрацию президента, и я с вами переговорю по телефону, соединюсь,— пообещал господин Путин.

Причем явно прежде всего не ей, а всем остальным.

Так к вечеру этого дня и стало ясно, что человек занят сейчас по-настоящему неотложными делами (а не чем-то сиюминутным, невечным).

То есть реформированием всей науки и судьбой другого человека.