«Самое революционное, что можно сделать,— это громко вещать о том, что происходит»
Роза Люксембург о том, как не потерять хорошее расположение духа в политических битвах
В честь 150-летия со дня рождения Розы Люксембург перечитали ее работы и письма и сделали небольшое пособие для тех, кто устал: как не терять присутствие духа несмотря ни на что
Фото: Alamy/ТАСС
1
Я ожидаю в ближайшие годы еще много великих событий, вот только хотелось бы мне восхищаться мировой историей не из-за тюремной решетки.
2
Умереть я надеюсь на посту — на улице или в тюрьме.
3
Самое революционное, что можно сделать,— это всегда громко вещать о том, что происходит.
4
Время, в которое мы живем, великолепно. То есть я называю великолепным такое время, которое ставит массу проблем, притом огромных, пришпоривает мысль, возбуждает «критику, иронию и чувства глубину», подстегивает страсти и прежде всего является плодотворным, чреватым новым. Притом на свет появляются не мертвые мыши или даже дохлые мухи, а сплошь одни великаны: великие преступления, великие позорища, великие глупости и т.д.
5
Когда мы говорим «свобода», мы должны прежде всего иметь в виду свободу для инакомыслящих.
6
Мы живем в бурные времена, когда «все сущее гибели своей достойно», а потому я вообще не верю в долгосрочные векселя и обязательства. Будьте в добром расположении духа и плюйте на все.
7
Быть прежде всего человеком — самое главное. А это значит: быть твердым, ясным и веселым, да веселым, несмотря ни на что, вопреки всему, ибо скулить — удел слабых. Быть человеком — значит радостно бросить, если нужно, всю свою жизнь «на великие весы судьбы», значит в то же время и радоваться каждому светлому дню, каждому красивому облаку. Увы, я не умею сочинять рецепты, как стать человеком, я знаю только, как им быть.
8
Лучший смотр сил — энергичный удар. Это элементарное правило всякой борьбы тем более определяет все шаги революции.
9
Классовое господство буржуазии, несомненно, является исторической необходимостью, равно как и восстание рабочего класса против него. Капитал — историческая необходимость, но и его могильщик — социалистический пролетариат — тоже.
10
Если история — лучший учитель, то революция — это лучшая школа.
11
Меня никогда не привлекала идея быть в изгнании, быть в гетто: весь мир — мой дом, там, где облака, птицы и людские горести.
12
Милитаризм в обеих своих ипостасях — как война и как вооруженный мир — это дитя, логическое продолжение капитализма, преодолеть который можно только с его разрушением.
13
Прогулок в тюрьме вообще не знают, но зато камеры открыты настежь целый день, так что можно гулять по коридорам, толкаться среди проституток, слушать их милые песенки и разговорчики, а заодно вдыхать аромат так же широко открытых отхожих мест. Но все это — лишь для характеристики условий, а не моего настроения, которое, по обыкновению, превосходно.
14
До того как случилась революция, ее называют невозможной, после — неотвратимой.
15
Без всеобщих выборов, без неограниченной свободы прессы и собраний, без свободной борьбы жизнь умирает в каждом государственном учреждении, становится просто подобием жизни, в которой только бюрократия остается активным элементом.
16
Быстрее и лучше всего учишься, когда учишь других.
17
«Разочарование в массах» — это всегда самое позорное свидетельство для политического руководителя. Вождь большого масштаба руководствуется в своей тактике не настроением масс в данный момент, а железными законами развития; несмотря на все разочарования, он твердо держится своей тактики, а в остальном спокойно предоставляет истории довести ее дело до необходимой зрелости.
18
Вся история человеческой культуры, которая, по скромным подсчетам, длится более двадцати тысячелетий, основана на «решении судеб одних людей другими», что имеет глубокие корни в материальных условиях жизни. Только дальнейшее мучительное развитие сможет это изменить, и мы теперь как раз — свидетели одной из таких мучительных глав. Вопрос «для чего?» вообще не годится для понимания цельности жизни и ее форм. Для чего существуют в мире птички-лазоревки?