Как епископ Тихон противостоял Масленице

На протяжении веков Масленица на Руси входила в число самых любимых народных праздников. Но были и те, кто считал богопротивным сопровождавший его беспредельный разгул. Самым последовательным из них был епископ Воронежский Тихон, который, даже уйдя на покой, не перестал бороться с масленичными бесчинствами и предпринял самый верный, с его точки зрения, шаг.

«В вине и веселье потопить все заботы»

«Известно всем, как бесчинно и беззаконно сырную седмицу, которая попросту называется масленица, а наипаче последние четыре дня, во всем отечестве нашем провождают христиане, а паче простой народ, и почитают ее, как великий какой праздник: почему и чрез весь год ожидают ее и приготовляются к ней, как к великому празднику».

Это мнение преосвященного Тихона о чрезмерном размахе увеселений на Масленицу вполне разделяли и многие его современники, и соотечественники, жившие десятилетиями позднее.

«Самая служба церковная на сырной неделе,— говорилось в "Очерке русских обычаев, соблюдаемых по большим праздникам" 1870 года,— есть предуготовление к великому посту… Самая пища на сырной неделе есть уже приуготовление к великому посту; мясные кушания заменяются рыбными и молочными блюдами; но, кажется, только то и наблюдают».

Тогда же бытописатель Н. Дубровский писал:

«Почти целую неделю идут попойки и взаимные угощения; много пьется и естся в праздничные дни».

А один из виднейших российских этнографов XIX века С. В. Максимов подтверждал, что такое празднование противоречит церковным канонам:

«Устанавливая сырную неделю, с ее полускоромной пищей, православная церковь имела в виду облегчить крестьянам переход от мясоеда к Великому посту и исподволь вызвать в душе верующих то молитвенное настроение, которое заключается в самой идее поста, как телесного воздержания и напряженной духовной работы. Но эта попечительная забота церкви повсеместно на Руси осталась гласом вопиющего в пустыне, и на деле, наша масленица не только попала в число "праздников", но стала синонимом самого широкого, безбрежного разгула».

Но, как при этом отмечал Максимов, разгула, необходимого народу:

«В эту неделю наш скромный и набожный народ как бы разгибает свою исполинскую спину и старается в вине и веселье потопить все заботы и тяготы трудовой будничной жизни».

Естественно, в разных частях страны Масленицу отмечали отличавшимися друг от друга способами. Где-то были веками в ходу кулачные бои, кое-где сжигали соломенное чучело, а в иных местах в знак окончания праздника закапывали деревянное.

Разнились традиции и по сословиям. Знаменитый А. В. Терещенко в своих изданных в 1848 году описаниях русского быта констатировал:

«В высшем кругу людей масленица известна по одному названию, и если блины подаются там, то из приличия к народному обычаю, и чтобы, так сказать,— не прослыть Немцами».

Во всех остальных сословиях действовала пословица «К Масленице и у воробья пиво».

«Аки веревка соблазнов»

Свою борьбу с беспредельным празднованием Масленицы епископ Воронежский Тихон начал, по одним данным, в 1765 году, по другим — годом позже. В проповедях он призывал паству одуматься и не предаваться в масленичную неделю противным Господу увеселениям. А в написанном им «Слове о сырной седмице» говорилось:

«К празднованию ее заранее приготовляются, а как приближится, варят пива, меды, купуют вино. В самое ее празднование люди обоего пола убираются в платье лучшее, жены сверх того украшают, или паче сказать, портят лица своя различными красками на прельщение юных сердец, и уже из естественной доброты делают притворную личину. Приготовляют и всякое, какое кто может, богатое кушанье, пироги, конфекты и всякие закуски, которыми украшают столы; тако приготовившеся, друг друга в гости зовут, друг друга посещают. Чего тут примечать? Сделалась компания, последует испразднение бутылок, стаканы и бокалы никогда не иссыхают».

Осуждал епископ не только хождение в гости, но и очень распространенные на Масленицу катанья семьями и компаниями в запряженных лошадьми санях по улицам, переходившие иногда в езду наперегонки:

«Не держится зло между стенами, не сокрывается в домах, выходит на публику, является по улицам, по стогнам, по дорогам, и бывает зло сугубейшее, зло соблазнами. Тогда непрестанное на конях ристание; тогда едини за другими аки привязаны следуют, протягивается долгий обоз, аки веревка соблазнов».

Но больше всего преосвященного Тихона заботили другие сопровождавшие Масленицу события:

«Тут возносятся кличи, песни, а инде кулачные бои производятся; инде драки, брани, сквернословия слышатся. И так кажется, что и самый воздух соблазнами человеческими преисполнен, шумит.

А что в ночи, что в тайных и сокровенных местах делается, о том и не говорю».

О степени успешности его кампании противодействия Масленице в Воронежской епархии теперь, два с половиной века спустя, судить сложно. В особенности потому, что вскоре, в 1767 году, епископ занемог и попросил позволения удалиться на покой.

Но бывый, как тогда говорилось, епископ Воронежский не забывал о борьбе с Масленицей и в 1773 году, живя в Задонском монастыре, написал о ней представление в Святейший правительствующий синод. Многие части этого документа повторяли его сочинения и проповеди. Другие призывали священноначалие задуматься:

«Тое празднование языческое, христианской вере и богу противное, следственно есть праздник, бесу посвященный и уповательно, что есть останок древнего идолопоклоннического беснования».

Настаивал он и на том, что нужно остановить празднование Масленицы. В первую очередь в заботе о детях:

«Дети малые от отцов и матерей своих и прочие люди молодые от старых того ж де бесчиния учатся».

А также в заботе о праведных христианах, которых масленичные увеселения вводят в соблазн:

«Люди добрые и тщащиися о Христе и ныне благочестно жить, о том праздновании болезнуют и соблазняются».

Приводил он и множество других аргументов. А в качестве способа прекращения празднования предлагал Синоду прибегнуть к высшей светской власти:

«Празднование тое, яко злой, застарелый и растленному человеческому естеству угодный обычай, без указу Ее Императорского Величества оставитися не может».

Члены Синода подобной просьбой были поставлены в трудное положение. С одной стороны, логика в представлении одного из лучших церковных писателей и мыслителей того времени была безукоризненной. С другой — все понимали, что народу, чью жизнь трудно было назвать легкой и веселой, да еще и после суровых зим, нужно как-то снимать накопившееся напряжение. Кроме того, отмена Масленицы наверняка снизила бы поступления от продажи «хлебного вина», что вряд ли пришлось бы по вкусу Екатерине II. Но, главное, опыт показывал, что единственный верный способ борьбы с народными обычаями — это очень медленное и постепенное вытеснение их какими-либо новыми. А указ императрицы приведет лишь к ненужному взрыву недовольства ее подданных.

«Долг свой незабвенно помнит»

Представление преосвященного Тихона рассматривалось дважды — 10 и 22 апреля 1773 года. И только 26 апреля Синод принял постановление:

«По указу Ее Императорского Величества Святейший Правительствующий Синод, слушав представление Преосвященного Тихона, бывшего епископа Воронежского, в котором, прописав бесчиния, а какие именно, не упоминает, особливо де от простого народа происходящие в седьмицу сырную, просто называемую масленицу, требует ради уничтожения того празднования, яко застарелого обычая, от Ее Величества повелительного указа».

Так что легким движением пера смиренная просьба превратилась в «предерзостное», как тогда говорилось, требование. Затем объяснялось, что празднование Масленицы не противоречит церковным канонам и государственным законам:

«А как, устав святые церкви в оную сырную неделю в разрешении яства и в среды и пятки большую пред прочими неделями дозволяет отраду, да и государственными узаконениями последние сырной недели дни учинены от всяких и каторжных работ свободными, то и могут все и каждый таковым церкви и правительства снисхождением пользоваться безгрешно. И если б в те дни, быв от должностей и работ уволенными, при незабвенном долга христианского исполнении, некоторый ко отраде своей имели без всяких однако бесчинств увеселения, сие предосудительным почитаться не должно».

А исправлением нравов тех, кто бесчинствует, должны заниматься духовные лица:

«Для отвращения оных, одолжены пастыри духовные в собраниях церковных и наедине христиан из слова Божия поучать, чего от всякого человека требует, заповедь Господня».

И делался вывод:

«Ибо исправление нравов от поучения, наставления и духовного обличения зависит, а не от указов».

Самому же преосвященному Тихону был сделан выговор:

«Преосвященному Тихону послать указ, с подтверждением, дабы он с таковым Святейшего Синода рассуждением, соображал мысли свои и напоминаниями своими не причинял бы Святейшему Синоду затруднения, ибо Святейший Синод долг свой незабвенно помнит и исполняет».

Три дня спустя, 29 апреля 1773 года, указ от имени императрицы бывшему епископу Воронежскому отправили. Десять лет спустя преосвященного Тихона не стало, в 1861 году его канонизировали.

А праздновать Масленицу продолжали по-прежнему и даже еще более разгульно.

«Нельзя, однако ж,— писал Терещенко,— скрыть слабости нашего доброго народа. Во всю масленицу, от чрезмерно-радушного угощения вином, упиваются до того, что бывают драки и убийства. Не только иностранцы, описывавшие нравы наших предков, говорят об этом, но мы, современники, сами этому свидетели».

Со временем значительно выросли и затраты на масленичные угощения и украшения.

«Празднование масленицы,— писал С. В. Максимов,— почти повсюду начинается с четверга, хотя работы во многих местах прекращаются уже с понедельника, так как крестьяне, озабоченные наступающим праздником обжорства, разъезжают по соседним базарам и закупают всякую снедь. По общему отзыву наших корреспондентов, закупки такого рода бывают, применительно к крестьянскому бюджету, очень велики: семья среднего достатка в 5–6 душ затрачивает от 5 до 10 руб. на водку, рыбу, постное масло, гречневую муку и всякие сладости.

А если к этому прибавить еще расходы на обновки бабам и девушкам, то будет вполне понятно, почему масленица называется "разорительницей"».

Страдали от последствий масленичной недели и люди состоятельные. Причем не только физически, но и экономически. Заслуженный профессор Московского университета доктор Г. А. Захарьев за визит к купцам, объевшимся блинами в Сырную неделю, брал не обычные 25 руб., а от 300 до 500 руб.

Не смогла быстро победить масленичные традиции и советская власть. Е. Нехорошев из Мокшанского уезда Пензенской губернии 28 марта 1925 года писал председателю ВЦИКа М. И. Калинину:

«На прошедшую масленицу (которую здесь почитают выше престольного праздника) все село стена на стену, грудь о грудь, выходили выполнять дедовские старые привычки. Конец на конец села резались не на живот в кулачном бою друг с другом. Дрались 3 дня до упаду — пьяные, одурманенные самогоном, который здесь в изобилии. В свалке походили на куски сырого мяса животных с клочьями волос».

Но со временем, не давая выходных на Масленицу, количество дней празднования удалось сократить. Еще больше помогло снижению значения этого праздника в быту появление женского дня — 8 Марта, которое мужики зло называли «бабьей масленицей». Однако полностью заместить старый праздник новым за 74 года так и не удалось.

Евгений Жирнов