Лев Пономарев распустил «За права человека», собрав последний съезд в Zoom

На 24-м году существования завершила свою деятельность правозащитная организация «За права человека» (ЗПЧ). Кворум из 35 человек проголосовал за ее ликвидацию в ходе Zoom-конференции, ставшей одновременно первым для организации онлайн-собранием и последним в ее истории собранием в принципе. Глава ЗПЧ Лев Пономарев (один из пяти физлиц-россиян, которых Минюст включил в реестр СМИ, выполняющих функции так называемых иностранных агентов) в заявлении о роспуске подчеркнул, что процедура эта и добровольная, и вынужденная прежде всего потому, что он опасается уголовной ответственности для тысячи своих коллег по всей стране из-за новых изменений закона об иноагентах. Единственным медиа, приглашенным на последнее заседание ЗПЧ, стал “Ъ”, за историческим голосованием наблюдала Мария Старикова.

Последний год с небольшим проект «За права человека» работал без образования юрлица — в формате национальной общественной организации, учрежденной в ноябре 2019 года. В течение пяти лет перед этим зарегистрированное одноименное общероссийское общественное движение (ООД) спорило с Министерством юстиции: в реестр об иноагентах ООД ЗПЧ попало в 2014 году, это наложило обязательства дополнительной отчетности и другие обязанности (организация неоднократно подвергалась штрафам). В конце февраля 2021 года Лев Пономарев, основавший ЗПЧ в 1997 году и в 2020 году ставший одним из первых физлиц в реестре СМИ, выполняющих функции иноагента, объявил, что распускает свое детище окончательно. «Скоро изменится законодательство, в списки иноагентов будут попадать даже незарегистрированные и не имеющие юрлица общественные организации («Интерфакс» сообщил об этом со ссылкой на Минюст 19 февраля.— “Ъ”), это значит, что будет и административная, и даже уголовная ответственность для тысячи наших правозащитников в 49 регионах России»,— объяснил господин Пономарев свое решение “Ъ”.

Роспуск был назначен на 7 марта в формате Zoom-конференции: экстренно собрать в Москве десятки правозащитников оказалось невозможно прежде всего из-за противоинфекционных ограничений. Для кворума (решение о роспуске могло быть принято только большинством голосов) требовалось 26 человек.

Лев Пономарев, названный в Zoom сначала как Лев Царь Зверей, но быстро переименованный по-деловому, подгонял появлявшихся в сети коллег: «Давайте поднатужимся, нас уже двадцать, размножайтесь, пожалуйста».

Подготовка к голосованию напоминала педсовет времен начала карантина: множество седовласых профессоров в онлайне искали кнопки выключения звука, перебивали друг друга (не намеренно) и баловались с включением-выключением изображения.

Zoom, надо сказать, тоже подводил, поэтому перекличка затянулась на полчаса: «Юра, ты завис! Ты похож на святого, Юра», «У меня звук появился?», «Валера, отвечай», «Я здесь», «За права человека!», «Всех приветствую, особенно женщин», «Не слышно ничего», «А меня зарегистрировали?».

Отметилась, кажется, вся страна: ХМАО, Мордовия, Новосибирск, Ульяновск, Нефтекамск, Брянск, Чита, Кострома, Якутск. Правозащитник из Пензы Юрий Вобликов во весь экран держал нарисованный ручкой плакат «ПенЗА!», камчатский журналист Алексей Петров пришел на конференцию в футболке «Отечество в госбезопасности, пока шьются уголовные дела» (такие выпустила группа поддержки экс-журналиста “Ъ” Ивана Сафронова, обвиненного в госизмене в июле прошлого года). Лев Пономарев мимоходом пообещал, что будет учтен и голос московского журналиста Дмитрия Иванова, «который сейчас в казематах». Господин Иванов в субботу был арестован на выходе из спецприемника, где отбыл 30 суток за участие в зимних протестах в поддержку Алексея Навального, теперь уже на 10 суток по ст. 19.3 КоАП за неповиновение полиции во время первого ареста.

Наконец, пересчитавшись,— собралось в итоге гораздо больше, чем требовалось, 35 человек, имеющих право голоса,— члены НОО «За права человека» приступили к главному. Сначала предстояло выбрать председателя заседания — разумеется, тут же выдвинули Льва Пономарева. Все молчали, и сам он тогда напутствовал: «Включите звук и возражайте», а затем засмеялся. Некоторые написали в чат, что они за, некоторые включились и наперебой одобрили председателя в последний раз.

Теперь предстояло согласовать заявление о роспуске, однако председатель предложил сначала проголосовать за саму идею разойтись, и все участники снова его поддержали.

Тогда господин Пономарев показал собравшимся три листа А4 — три варианта заявлений о роспуске ЗПЧ: свое, правозащитника с Сахалина Марка Купермана и обобщенное. Решено было зачитать вслух последнее и в случае чего внести в него изменения.

«Мы, делегаты съезда…» — начал Лев Пономарев и перечислил шесть причин для роспуска организации.

Главной из них стали «антиконституционные» изменения в законодательстве об иноагентах — в тексте, который демонстрировался участникам конференции, этот пункт был выделен жирным шрифтом.

Далее следовали такие аргументы, как:

• «порочная практика» российской власти пренебрегать правами человека;
• «уничтожение независимых от власти правозащитных организаций и всего правозащитного сообщества России»;
• факт внесения Льва Пономарева в список физлиц-иноагентов;
• «категорическое непризнание себя иностранными агентами»;
• предстоящие риски, связанные с административной и уголовной ответственностью для членов НОО ЗПЧ.

«Обязуясь в меру своих сил и возможностей продолжать защищать достоинство и права человека в нашей стране, всеми доступными нам мирными способами добиваться восстановления конституционного правопорядка в России в целом,— говорилось в конце заявления,— принимаем решение о роспуске национальной общественной организации ''За права человека''».

Когда председатель закончил, все продолжали молчать, и он сам, прервав эту тишину, предложил голосовать. Воздержалась только правозащитница из Обнинска Татьяна Котляр, остальные на вопрос председателя: «Кто против?» — не реагировали. И он заключил: «Очевидно, все остальные за. Таким образом, мы проголосовали за добровольный и одновременно вынужденный роспуск».

Далее предлагалось перейти к последнему пункту повестки, дискуссии и выступить со своими предложениями и пожеланиями.

Марк Куперман заявил, что решение о роспуске ЗПЧ, хотя и принято, «в силу не вступило», и предложил обращаться в ООН и в ЕСПЧ в связи с недопустимостью преследования правозащитников в России. «Нужно устраивать максимальный скандал»,— поддержала коллегу госпожа Котляр. Алексей Петров признался, что не знает, как отвечать на вопрос коллег: «Как же мы теперь без прав человека?»

Правозащитница их Ханты-Мансийска Лариса Осинная рассказала, что регулярно смотрит «Первый канал» и возмущена тем, как ведущий Анатолий Кузичев дискредитирует правозащиту. Она пожаловалась, что несколько раз пыталась дозвониться в «Останкино», но трубку там не берут, поэтому нужно как-то сформулировать письменную жалобу на господина Кузичева. Лев Пономарев, уже не в должности главы, предложил госпоже Осинной взять инициативу по жалобе в свои руки.

Перед тем как попрощаться с коллегами, он рассказал о двух других организациях, фонде «За права заключенных» и «Горячей линии» (внесены в список иноагентов Минюста), о предстоящих выборах в Госдуму и о том, что правозащитная деятельность ни в коем случае не должна останавливаться. Правда, выходило, что теперь каждому предстоит вести ее самостоятельно. «Я рад видеть, что все вы улыбаетесь,— резюмировал он в конце длительного прощального выступления.— Давайте прощаться. Следите за новостями из Москвы. Мы расстаемся, но ненадолго».

Мария Старикова