«Заговор чувств» в МХТ им. А. П. Чехова

В МХТ им. А. П. Чехова состоялась премьера спектакля «Заговор чувств» в постановке худрука театра Сергея Женовача, испытывающего постоянную режиссерскую привязанность к литературе начальной советской эпохи. В числе поставленных им за последние годы авторов есть Николай Эрдман, Михаил Булгаков, Даниил Хармс. Теперь к ним добавились Юрий Олеша и композиция по его пьесе «Заговор чувств» и роману «Зависть», из которого пьеса и родилась. Рассказывает Ольга Федянина.

Эрдман, Булгаков, Хармс, Олеша — различий у них не меньше, чем сходств, но есть нечто общее, повторяющееся. Персонажи их пьес, рассказов, романов выпадают из своего времени, как пресловутые хармсовские старухи из окна. Герой, глядящий в спину уходящей вперед эпохе с недоумением, иронией, ужасом,— центральный персонаж спектаклей Женовача, поставленных по текстам этих авторов.

То, что «вперед» совсем не обязательно означает «к лучшему», понятно без лишних слов.

Портал сцены перегорожен стеной, составленной из подвижных прямоугольных панелей разных цвета и формата, гаммой и пропорциями недвусмысленно отсылающей к авангарду начала ХХ века, к Родченко, к супрематистам, к конструктивизму (художник — Александр Боровский). Поднимаясь и опускаясь, панели открывают окна-площадки, в которых разыгрываются отдельные сцены спектакля. Главный герой пьесы и романа Олеши Николай Кавалеров (Алексей Краснёнков) время от времени пытается как-то «перехитрить» жесткие углы и ребра этой очень элегантной конструкции, сгибается в три погибели, подползает, пролезает в закрывающиеся окна, изворачивается.

Кавалеров — безнадежный герой эпохи, ее «лузер». Он молод, но ему претит новое время, маршевая бодрость его мелодий и ритмов. Кавалеров очень боится, что в этом новом времени востребованы будут только люди без индивидуальности, без личных амбиций. Его разрывает на части между двумя другими протагонистами, двумя братьями. Андрей Бабичев (Михаил Пореченков) — символ и герой этого нового времени, начальник всесоюзного пищевого треста, впадающий в экстаз при мысли о новом сорте колбасы, громогласно требующий, чтобы мир отказался от частных кухонь ради общественного питания и обрел таким образом свободу. Иван Бабичев (Артем Волобуев) — антигерой и вкрадчивый провокатор, борец за права герани, канареек и мещанских чувств. Между всеми тремя порхает очаровательная девушка Валя (Софья Райзман), в которой ритм бодрого марша и капризная линия югендстиля еще прекрасно уживаются между собой. Время от времени споры главных героев получают подкрепление в виде маленькой живописной стаи обывателей, вьющихся вокруг Ивана Бабичева, но вообще-то все действие здесь — это диалог, полемика на троих. Девушка Валя в этой полемике не участник, а приз победителю, и в финале она останется за Андреем Бабичевым, «новым человеком». Полемика, скажем сразу, очень увлекательна и сыграна мастерски. Если в персонажах что-то и смущает, то не их многословие, а то место в истории, которое за ними — сознательно или нет — резервирует режиссер.

Страх, что вот еще немного, и человек лишится своей индивидуальности, победят машины, умрут поэзия и частная жизнь, с одной стороны, и безоговорочная вера в прогресс — с другой: Юрий Олеша видел и писал этот диалог братьев Бабичевых и мечущегося между ними Николая Кавалерова как центральный спор эпохи. И в спектакле Сергея Женовача он так и ведется: как спор о главном и насущном, о том, каким будет будущее и как человеку с этим будущим жить. Во всяком случае, в спектакле нет ничего, ставящего под сомнение сам этот спор и эти вопросы.

Но ведь, строго говоря, это спор-мистификация, конфронтация-обманка. То, что колбаса убивает поэзию, не более чем идеологическая легенда, распространенная в тех краях, где так и не научились делать ту самую колбасу, мечту Андрея Бабичева, 70% телятины, 35 копеек за килограмм.

То, что есть в романе «Зависть» и чего совсем нет в спектакле МХТ: Олеша каким-то краем собственного писательского слуха, конечно, слышит, что «колбасник» Андрей не меньший романтик, чем брат его Иван.

Андрей Михаила Пореченкова, произнося речь на праздничном митинге, посвященном этой самой колбасе, в знак победы (и приветствия почетному немецкому гостю) вскидывает правую руку в двусмысленном, но понятном жесте. И совершенно напрасно.

Идеалистические корни тираний сильно преувеличены, хотя из идеалов получаются хорошие ширмы.

Глобальные катастрофы века рождены не из мечты о всеобщей сытости и даже не из мечты о всеобщем равенстве, а из вполне индивидуальной и человеческой мечты о господстве, о власти, которой настоящие сытость и равенство в лучшем случае глубоко безразличны, а в худшем — только мешают.

Олеша не мог тогда, в 1927-м, ни знать, ни предчувствовать, а мы-то уже знаем хорошо: из двух братьев Бабичевых история, скорее всего, первым переедет именно Андрея, а поэты и обыватели пойдут следом. Выиграют в этом споре совсем другие, но их в спектакле МХТ не оказалось, даже и тень не промелькнула.