Из служебного ходатайства полпреда ОГПУ по Центрально-Черноземной области (ЦЧО) Николая Алексеева о награждении начальника Секретного отдела Секретно-оперативного управления (СОУ) полномочного представительства ОГПУ по ЦЧО Ивана Ильина

«За последний год [1930] под руководством Ильина СО ПП ОГПУ по ЦЧО проделана следующая работа: раскрыты 28 контрреволюционных организаций, ликвидированы контрреволюционные и антисоветские группировки — 956 с общим количеством участников 8416 и осуждено тройкой по докладу СП ПП свыше 11 тысяч человек, из которых расстреляно 1100… Считаю, что он полностью заслуживает высшую боевую награду — орден Красного Знамени».

Из обзора Информационного отдела ОГПУ деревенских писем за июнь 1930 года, направлявшихся в войска Красной армии

«После сплошной коллективизации наше крестьянство очень волнуется и говорят, что когда будет война, то я — первый противник советской власти, и когда мне дадут пулемет, то я из него буду стрелять по тому, кто заставил меня удирать из своей хаты во время сплошной коллективизации и хотел у меня отобрать последнюю шубу. Это говорят как раз те люди, которые раньше больше, чем кто-либо, стояли верно за советскую власть» (Белорусский военный округ).

«Больше мы с тобой не увидимся. Решил уйти в поле и там застрелиться. Домой не ездил, дома делать нечего. Никому про меня не говори. Нечего делать без хлеба, оттого я и решил жизнь кончить. Никогда не ходил воровать, а тут 88 пудов у меня взяли и хлеба не дают. Когда забрали, то я решил ночью идти воровать, украл и попался. Голод заставил» (Ленинградский военный округ).

«Как ни говори, крестьянам жить хуже, чем при старом режиме. Вот возьми ссылку кулаков, середняков и других. Погрузят их в вагон как селедок и везут, они там задыхаются» (Украинская ССР).

Из коллективного письма группы крестьян в 108 человек деревень Норино и Мехово в редакцию газеты «Социалистическое земледелие» в марте 1931 года

«Сейчас из домов выбрасываются полуголодные и полураздетые дети, плач и крики раздаются ужасные. Об этом, значит, дошли слухи и до иностранцев, которые стали тоже протестовать. Мы же даем им ответ, что у нас, мол, этого нет, у нас только добровольный труд. Зачем же врать? Крестьяне смеются, что вы так врете в своих газетах. Русские газеты поэтому назвать можно газетами лжи. Если у нас настоящего крепостного права нет, но зато ни в одной стране нет такого насилия, как в России. Кто бы ни приехал, грозит нам тюрьмой и ссылкой. У нас не строится социализм хозяйственный, а у нас уже построен социализм тюремный, штрафов и насильного труда. Вот ваш социализм».

Из воспоминаний Вениамина Макаровича Курченкова, сосланного в Нарымский округ из Алтайского края в 1931 году

«Из одиннадцати человек нашей семьи за полтора года умерли семеро. В детском доме, где я, осиротев, воспитывался, было около двухсот ребятишек, и все это были осиротевшие дети "кулаков". В каждой комнате детского дома висел лозунг: "Спасибо любимому Сталину за наше счастливое детство"».

Из интервью бывшего члена Политбюро ЦК ВКП(б) и председателя Совнаркома СССР в годы коллективизации Вячеслава Михайловича Молотова (запись 1975 года)

«Улучшить положение народа — это же не перспектива! Это же с тех пор, как Октябрьская революция произошла, это всегда было. Для коммунизма это не перспектива».

Из воспоминаний колхозников Псковской области (записи 1973 года)

«Первое мое горе — как родителей раскулачили. Я тады уже замуж зайшла, так нас не тронули, потому как мой Василий в 17-ом году как раз в Питере миколаевским солдатом служил и с колокольни в жандармов стрелял. Как батьку забрали, да мамку выселили, так я, как пташечки прилетят, все голосила… Второе горюшко — задарма робили всю жизнь. Трудодней робили мног, а получали ничох. И всю жизнь на столе засуха была — хлеба хлеборобу не хватало. Теперь стало получше… и пенсию по 12 рублей получаем. Сыто стали жить, но денег все равно не хватает» (А. Ф. Семёнова, 1902 г. р., деревня Перелазы Усвятского района).

«В нашей деревне все были работящие, жили крепенько и не хотели свое отдавать, как в колхозы погнали. Все были против, потому как етой жизни не знали. Взяли всех наших мужиков в село Урицкое (12 км отсюдова) и расстреляли. Четыре брата Паничевых из Есипово сковали эту власть. Из бедняков были, непутевые хозяева. После революции, как поделили землю по едокам, все в середняки выбились, а они — нет: больно шибутные были. Как пошли колхозы, они стали коммунисты, ездили по деревням, наганами махали — загоняли в колхоз. Лютовали сильно, даже расстреливали людей на месте» (М. Ф. Шваркунов, 1914 г. р., деревня Лысая гора Усвятского района).