Свободная продажа валюты, переговоры в Ново-Огарево, землетрясение в Грузии и все остальное, чем запомнился апрель 1991 года

Апрель 1991 года, казалось, несколько снизил накал противостояния между президентом СССР Михаилом Горбачевым и председателем российского Верховного совета Борисом Ельциным. Но стабильности это не добавило: продолжали бастовать шахтеры, рост цен не привел к появлению продуктов в магазинах, а союзный кабинет министров все ближе подходил к черте, за которой средств не хватило бы даже на выплату довольствия армии и флоту. В ЦК КПСС у Михаила Горбачева к этому моменту почти нет сторонников, а шесть республик, в марте отказавшихся проводить плебисцит о сохранении СССР, всерьез намерены уйти. Видя это, Михаил Горбачев делает ставку на переговоры с остающимися девятью. Впрочем, в Ново-Огарево сразу же становится понятно: в прежнем виде даже уменьшенный Союз существовать уже не сможет.

«Хлеб длительного хранения в жестебанках»

В начале 1991 года замминистра обороны СССР генерал армии Владимир Архипов пишет председателю Центральной комиссии по распределению гуманитарной помощи, союзному вице-премьеру Льву Воронину: «Прошу вас передать Министерству обороны СССР 8 млн комплектов суточных рационов военнослужащих бундесвера (сухих пайков)… для выдачи военнослужащим и членам их семей». Cпустя несколько дней генерал Архипов просит того же адресата «рассмотреть возможность передачи Минобороны СССР 7 тыс. тонн хлеба длительного хранения в жестебанках» из поступающей гуманитарной помощи.

Европарламент принял решение об оказании продовольственной помощи СССР еще в декабре 1990 года. Грузовики с «гуманитаркой» отправляются в советские города, в том числе и Москву, снабжение которой всегда было приоритетным. Но в последний день марта 1991 года помощник президента СССР Анатолий Черняев записывает в дневнике:

«Объехал всю Москву начиная с Марьиной Рощи: на булочных либо замки, либо ужасающая абсолютная пустота. Такого Москва не видела, наверно, за всю историю — даже в самые голодные годы».

Из других городов сообщают о многочасовых очередях за всем: «от мяса и ботинок до спичек и соли» — и просто об отсутствии продуктов. Гуманитарные посылки, которые приходят, например, в школы, не могут обеспечить семьям-получателям беззаботную жизнь на более или менее длительный срок — в том числе и потому, что отправители, если это не бундесвер, как правило, имеют смутное представление о наборе продуктов, необходимых для избежания голода. В желтых коробках германской федеральной почты — всякое баловство: коробка какао, пакет кокосовой стружки для выпечки. Но с учетом почти полного отсутствия возможности покупать нормальные советские продукты в магазинах каждая такая посылка превращается в праздник. Доходят они, естественно, далеко не до всех.

Денег нет, но вы держитесь

Теоретически, уменьшить дефицит товаров должна реформа цен, к которой союзное правительство готовилось с начала года. Реформа начинается со вторника, 2 апреля, и предполагает рост розничных цен на 60%. Частично этот рост будет компенсирован гражданам: объем повышения цен предварительно оценивается в 311 млрд руб., затраты на компенсации — в 266 млрд руб.

Разницу получит в свое распоряжение кабинет министров Валентина Павлова. Кабинет к весне похож на закредитованного должника, который мечется в поисках средств. Попытки договориться с зарубежными кредиторами все чаще заканчиваются неудачно — в том числе и потому, что правительству нечем платить по уже накопленным долгам. Из всех апрельских попыток договориться о предоставлении субсидий относительно удачной можно считать только встречу Михаила Горбачева с президентом Южной Кореи Ро Дэ У 19 апреля.

Сеул, в надежде на советское конструктивное участие в межкорейском урегулировании, готов увеличить кредитную линию СССР с $500 млн до $800 млн. Ситуацию это не спасает — Советский Союз уже должен $65 млрд, а западные аналитики прогнозируют рост этой суммы до 75 млрд до конца года.

Фактический рост цен после 2 апреля, разумеется, опережает расчеты. Килограмм говядины первой категории (с костями) в марте стоит 3 руб. 35 коп., а в апреле — уже 7 руб. 90 коп. Пельмени в марте продаются за 1 руб. 53 коп., а в апреле — за 4 руб. 40 коп. Полукопченая колбаса дорожает с 8 руб. 43 коп. до 19 руб. 12 коп. По сравнению с апрелем 1990 года по некоторым категориям товаров рост пяти-, семи-, десятикратный.

Советские руководители опасаются, что повышение цен, несмотря на компенсации, вызовет протесты. Но протестов и без того море. Бастуют в основном шахтеры — Воркуты, Кировска, Донецка, Кузбасса. Но в знак солидарности с шахтерами бастуют рабочие других отраслей, металлурги, железнодорожники. В Минске 10 апреля стотысячным митингом начинается забастовка 64 предприятий. В Киеве с 16 апреля — общегородская политическая стачка в поддержку шахтеров Донбасса: участники требуют национализации имущества компартии. В Таджикистане бастуют хлопкоробы. В Омске предупреждают о предупредительной политической стачке со 2 мая.

Почти повсеместно звучит требование отставки союзного правительства Валентина Павлова и президента СССР Михаила Горбачева. Повышение цен, разумеется, не способствует снижению протестных настроений. Тем более что из опросов ВЦИОМа в конце апреля видно: к победе над дефицитом повышение цен не привело. Аналитики “Ъ” отмечают, что фактический рост цен увеличил стоимость базовой потребительской корзины в крупных городах в 2,5 раза, до 320 руб., и компенсировать реальное снижение уровня потребления можно только дополнительной эмиссией — а она, в свою очередь, разгонит инфляцию.

4 апреля Верховный совет СССР обращается к союзным республикам с призывом прекратить неплатежи в союзный бюджет. Неплатежи достигают 36 млрд руб. Фактический дефицит союзного бюджета — 31 млрд руб. при запланированном уровне 28,6 млрд. Но едва ли кто-то из адресатов призыва воспринимает его всерьез. У союзного правительства нет средств для того, чтобы обеспечивать свои требования. А республики озабочены тем, чтобы вывести из союзного подчинения максимально возможное число предприятий, представляющих интерес.

«Токсичные активы» — например, бастующие угольные шахты — союзное правительство и само готово уступить, но тенденция такова, что оно вот-вот окажется без средств к существованию.

Председатель Госбанка СССР Виктор Геращенко пишет Михаилу Горбачеву 8 апреля: «Законодательные акты и практические действия ряда республик блокируют поступление доходов в союзный бюджет. Минфин СССР вынужден идти на использование крайне ограниченных поступлений и ограниченных заимствований у Госбанка СССР. Это приведет к такому положению, что нечем будет платить денежное довольствие армии и флоту, содержать союзные структуры управления. Под угрозой оказывается и выплата пенсий трудящимся, так как поступления в Пенсионный фонд СССР также блокируются».

Сдавайте валюту

На этом фоне решения законодателей и регуляторов, направленные на нормализацию, выглядят почти парадоксальными. Со 2 апреля Госбанк СССР наконец разрешает продажу и покупку валюты иностранными и советскими гражданами. Курс доллара определен на этот момент на уровне 27,6 руб., в дальнейшем курс будет определяться по итогам торгов на валютной бирже Госбанка СССР, которая начинает работать с 9 апреля. Продать валюту, если сумма меньше $10 тыс., граждане вправе без всяких проблем, им больше не нужно прибегать к услугам черного рынка. На покупку у гражданина суммы, превышающей $10 тыс., банк-покупатель должен получить разрешение у Госбанка СССР. С покупкой валюты гражданами все сложнее: для иностранцев ограничений нет, но советские граждане могут купить максимум $200 в год для использования в поездках за границу, строго по предъявлении загранпаспорта с визой. При выезде за границу на постоянное место жительства купить можно не более $100 на каждого выезжающего члена семьи.

В тот же день, 2 апреля, Верховный совет СССР принимает закон «Об общих началах предпринимательства в СССР». Предпринимательством в СССР может любой гражданин, иностранец и лицо без гражданства. Единственное изъятие — работники госорганов, имеющих дело с предпринимательской деятельностью и контролем за ней: законодатель, в сущности, делает попытку исключить появление должностных лиц с бизнес-интересами. Основой для частного предпринимательства признается собственность граждан и имущество, полученное и используемое на законном основании.

Предприниматели могут нанимать работников, устанавливать для них оплату труда, свободно распоряжаться прибылью, формировать программу хозяйственной деятельности, выбирать поставщиков и потребителей и устанавливать «цены и тарифы в соответствии с союзно-республиканским законодательством».

При этом законодатель не решается предоставить статус юридического лица всем субъектам предпринимательской деятельности и избегает употребления в тексте термина «частная собственность»: СССР все еще коммунистическая страна, хотя и соглашается, впервые со времен свертывания НЭПа, не преследовать предпринимателей, а взять их под свою защиту.

Благодарные советские предприниматели на свой страх и риск создают все новые экономические площадки. Число работающих в России бирж растет едва ли не каждый день, растет и объем совершаемых там сделок: в апреле на бирже впервые продана партия бензина в 20 тыс. тонн. Московская центральная фондовая биржа в апреле 1991 года намерена открыть свое представительство в США.

5 апреля в Москве создается Союз акционерных обществ. А за два дня до этого Октябрьский райисполком столицы совершает действие, казалось бы, немыслимое для советского органа власти: регистрирует Российский клуб молодых миллионеров. В клубе десять членов, все они не старше 35 лет, имена их не разглашаются.

Не дремлет и криминал: в течение апреля “Ъ” несколько раз сообщает о войне, которую ведут московские бандитские группировки с группировками чеченскими, нарастившими свою активность в столице. Начальник управления по борьбе с организованной преступностью в Москве Владимир Рушайло заверяет “Ъ”, что он «контролирует ситуацию».

Товарищ кандидат в президенты

5 апреля председатель Верховного совета РСФСР Борис Ельцин закрыл в Большом Кремлевском дворце III внеочередной съезд российских народных депутатов. Этот съезд был созван по инициативе оппонентов Борис Ельцина в Верховном совете, и Михаил Горбачев не скрывал надежды, что им удастся «выиграть съезд».

Но попытка ввода войск в Москву, которой сопровождалось открытие съезда, радикально изменила баланс симпатий. Вопрос о доверии председателю, ради которого съезд и был созван, так и не был поднят. Зато депутаты решили учесть результат референдума 17 марта и назначили первые в истории России президентские выборы на 12 июня 1991 года, в день годовщины принятия Декларации о государственном суверенитете РСФСР.

Съезд фактически наделил Бориса Ельцина чрезвычайными полномочиями для проведения экономических преобразований. Председатель ВС РСФСР поставил этот вопрос перед съездом 4 апреля, в предпоследний день работы, и был, по одной из версий, готов подать в отставку, если бы депутаты постановление не поддержали. Зампредседателя ВС Светлана Горячева тут же выступила категорически против «властолюбивых замыслов» Бориса Ельцина. Но на следующий день депутаты постановление приняли: председатель получил право «издавать обязательные для исполнения на территории РСФСР распоряжения» и вводить на отдельных территориях «меры чрезвычайного характера», а Верховный совет — прерогативу издавать законы по вопросам, отнесенным к компетенции съезда.

Верховный совет воспользуется своими специальными полномочиями уже скоро: не дожидаясь очередного, IV съезда народных депутатов, намеченного на конец мая, парламентарии примут 25 апреля российские законы «О президенте РСФСР» и «О выборах президента РСФСР». Для президента предусматривается пятилетний срок полномочий, у него нет права распустить съезд и Верховный совет, а для отрешения от должности необходимо постановление Конституционного суда и поддержка двух третей народных депутатов. Инициировать импичмент может съезд, Верховный совет или одна из его палат. Этот баланс сил в будущей системе разделения властей пока вполне устраивает и Бориса Ельцина, и его первого заместителя в Верховном совете — Руслана Хасбулатова, но зерна будущего конфликта между исполнительной и законодательной властью посеяны.

По закону о порядке выборов президент и вице-президент избираются на всеобщих прямых равных выборах при тайном голосовании. Для победы нужно более 50% голосов избирателей, принявших участие в выборах. Для включения кандидата в бюллетень необходимо представить 100 тыс. подписей граждан или заручиться поддержкой пятой части российских депутатов.

Выдвижение кандидатов возможно до 18 мая. К концу апреля о намерении баллотироваться сообщает лишь лидер Либерально-демократической партии, 45-летний Владимир Жириновский. О выдвижении Бориса Ельцина 26 апреля заявляет Геннадий Бурбулис на II съезде Демократической партии; 29 апреля в пользу Бориса Ельцина начинается сбор подписей граждан.

Ушли по-грузински

III съезд попытался принять участие в разрешении одного из вооруженных конфликтов на Кавказе: парламентарии специальным постановлением потребовали от президента Горбачева принять срочные меры для стабилизации в Южной Осетии.

Это постановление — залп по договоренности, достигнутой Борисом Ельциным и грузинским лидером Звиадом Гамсахурдией во время их встречи в Казбеги несколько дней назад. Исходя из этой договоренности Россия и Грузия хотели бы решать проблему Южной Осетии между собой, не привлекая союзный центр, причем в качестве вероятного решения предлагалось обоюдное согласие на упразднение югоосетинской автономии. Такая позиция Бориса Ельцина вызвала возмущение в Южной Осетии.

Постановление ВС РСФСР принято по инициативе североосетинских депутатов. Северная Осетия в отличие от Южной входит в состав РСФСР, а российское руководство заинтересовано в том, чтобы укрепить свои отношения со своими регионами и не оказаться в этом деле у того же разбитого корыта, какое союзные республики пытались оставить перед президентом СССР. Это одна из ловушек, в которые не может не попадать российский лидер, пытающийся одновременно играть на понижение статуса союзного центра по отношению к союзным республикам и при этом беречь собственно российское территориальное достояние.

2 апреля Верховный совет СССР требует от президента Горбачева ввести в Южной Осетии режим ЧП. Впрочем, союзный парламент в этот момент, видимо, не столько заботится о Южной Осетии, сколько отвечает на грузинский референдум 31 марта. На вопрос «Согласны ли вы на восстановление государственной независимости Грузии на основе акта о независимости от 26 мая 1918 года?» положительно ответили 89,3% избирателей, в том числе 58,7% избирателей в Абхазии. Южная Осетия, напомним, провела референдум 17 марта и высказалась за СССР.

Союзный ответ в виде предложения ввести ЧП в Южной Осетии показывает, что центр либо недооценивал угрозу немедленной потери Грузии, либо смирился с тем, что республики, отказавшиеся проводить плебисцит 17 марта,— это отрезанный ломоть.

Именно это подтверждается 9 апреля: во вторую годовщину тбилисских беспорядков 1989 года, в ходе которых погибли 19 человек, Верховный совет Грузии принимает Акт о восстановлении государственной независимости Грузии, а также вводит экономические санкции в отношении СССР. Сводятся они главным образом к забастовке работников транспорта и предприятий союзного подчинения. Верховный совет Грузии обращается к мировому сообществу с просьбой не допустить «агрессии против Грузии».

10 апреля подразделения МВД СССР в Южной Осетии приступают к разблокированию дорог, чтобы доставить в Цхинвали продукты. Фактически, центр вводит элементы ЧП в Южной Осетии. Но это попытка спасти Южную Осетию, смирившись с потерей Грузии: такая ситуация еще не раз будет вызовом для кавказской политики Москвы.

Ситуация в Грузии при этом отнюдь не из легких: забастовка наносит ущерб не столько союзному центру, сколько самой республике и ее соседям — Армении и Азербайджану. МПС СССР прекращает отправку грузов в Грузию — ее железные дороги в любом случае стоят. Цены на продукты растут, Грузия если не в кризисе, то на его пороге. Очевидно, это влияет на решение Звиада Гамсахурдии ускорить ход событий: 14 апреля Верховный совет избирает его президентом — до общенародных выборов в мае. 16 апреля президент Гамсахурдия подписывает указ о «политике национального неповиновения», подтверждая решимость продолжать забастовки до полной «деоккупации» Грузии.

Господа в Париже

16 апреля Михаил Горбачев встречается в Японии с императором Акихито, а затем с премьер-министром Тосики Кайфу. Обсуждается, согласно официальному сообщению МИД Японии, возможное заключение мирного договора, визит японского премьера в СССР (без определенных сроков) и «проблема территориального размежевания, с учетом позиций сторон о принадлежности островов Хабомаи, Шикотан, Кунашир и Итуруп». Советская сторона готова обсуждать облегченный визовый режим для посещения Южных Курил подданными Японии, совместную хозяйственную деятельность и сокращение воинского контингента. Из Москвы за встречей внимательно следят, гадая, попытается ли президент СССР пойти на уступки в обмен на потенциальную экономическую помощь.

Японцы, во всяком случае, денег не дают: представители деловых кругов, с которыми встречается Михаил Горбачев, говорят затем, что горбачевская улыбка — не слишком ходовой товар.

Несколько больше советскому лидеру везет в Южной Корее: на обратном пути в Москву он встречается с президентом Ро Дэ У и добивается открытия кредитной линии в размере $800 млн.

Не особенно удачна и европейская поездка Бориса Ельцина. 15 апреля он прибыл во Францию по приглашению неправительственной организации «Международный политический форум». Программа визита богата — российский лидер, например, выступает в Европарламенте в Страсбурге, говоря об «общности» Европы и РСФСР и фактически о возможном вступлении суверенной России в Совет Европы. Европейские официальные лица напоминают, что о суверенитете России им пока мало что известно, а заодно подчеркивают, что вообще-то господина Ельцина не приглашали. Тот, стремясь растопить лед, всячески подчеркивает, что готов сотрудничать с Михаилом Горбачевым, чтобы не допустить «хаоса и наступления правых». Но лидер социалистической фракции Европарламента Жан-Пьер Котт заявляет российскому лидеру: «Вы — любезный человек, но у вас есть склонность к демагогии, и иногда вы демонстрируете безответственность».

В Париже Борису Ельцину удается добиться аудиенции у президента Франсуа Миттерана, но она ограничивается рукопожатием. В этот же день в Париже председатель Верховного совета СССР Анатолий Лукьянов — и у него с господином Миттераном происходит двухчасовая беседа. Этот контраст показывает, что западный истеблишмент пока не видит в российских руководителях полноценных политических партнеров и хотел бы иметь дело с Михаилом Горбачевым. Дело осложняется скандалами, связанными с плохим пониманием протокола: Борис Ельцин то появляется в телеэфире в обществе лидера «Национального фронта» Жан-Мари Ле Пена, то добивается встречи с президентом Миттераном в обход советского посольства, то ради этой аудиенции отменяет кучу заранее согласованных встреч и поездок.

Апрельская программа визитов советских руководителей этим не исчерпывается. 22 апреля в Соединенные Штаты летит российский премьер Иван Силаев — в программе его визита Вашингтон, Лос-Анджелес, Сан-Франциско и Нью-Йорк. 25 апреля в Вашингтоне экономический советник российского правительства Григорий Явлинский принимает участие в совете экспертов G7. В тот же день госсекретарь США Джеймс Бейкер встречается с советским министром иностранных дел Александром Бессмертных в Кисловодске, а с 28 по 30 апреля Валентин Павлов наносит полуофициальный визит в Брюссель.

С советскими просьбами об экономической помощи из этих встреч напрямую не связано только кисловодское свидание дипломатов. Но ни Европа, ни Америка, ни международные финансовые институты, такие как МВФ и МБРР, пока не видят оснований для экономической помощи СССР. Союз все еще многими воспринимается скорее как противник, чем как партнер, да и с партнерами на Западе принято общаться прагматически. А с прагматической точки зрения у СССР нет денег. Валентину Павлову в Брюсселе говорят, что даже оплаченные поставки в СССР возобновятся только после того, как советское правительство представит список конечных потребителей продукции.

Не Москва ль за ними

17 апреля комиссия по подготовке закона СССР о статусе Москвы представила свой вариант документа. Из него вытекает двойное подчинение Москвы Советскому Союзу и Российской Федерации и право президента СССР отправлять главу города в отставку по согласованию с «высшим должностным лицом РСФСР». Такой вариант не устраивает ни российское, ни столичное руководство.

19 апреля президиум Верховного совета РСФСР принимает постановление «О статусе и структуре органов управления города Москвы — столицы РСФСР». На 12 июня, день выборов первого президента России, парламентарии назначают выборы первого мэра Москвы, а заодно — опрос об объединении столицы и области. Моссовет, однако, собирается обсудить эти решения на своей внеочередной сессии.

29 апреля Моссовет принимает собственное временное положение «О мэре Москвы и порядке его избрания». В этом варианте полномочия мэра не настолько широки, как в варианте российского Верховного совета — он, например, не наделяется правом законодательной инициативы, зато решения Моссовета имеют приоритет по отношению к решениям мэра. Моссовет согласен проводить выборы мэра 12 июня только при условии, что IV съезд народных депутатов РСФСР в мае успеет внести соответствующие правки в Конституцию РСФСР и принять закон о полномочиях мэра с учетом мнения столичных парламентариев. В тот же день в Мособлсовете заявляют, что предложение об опросе относительно объединения Москвы и области — это превышение полномочий президиумом ВС РСФСР: мнение области никак не учтено и она никаких опросов проводить не планирует.

Глава Моссовета Гавриил Попов начинает готовиться к выборам мэра, и из альтернативных кандидатов обсуждается пока только возможное выдвижение 38-летнего социолога Павла Кудюкина от социал-демократов. В тройке фаворитов москвичей, судя по результатам апрельского опроса Института социологии, Гавриил Попов, Сергей Станкевич и Юрий Лужков. Гавриил Попов лидирует, его поддерживают 29% респондентов.

Разъединяющее «Кольцо»

В ночь на 20 апреля 1991 года советское командование вывело пост внутренних войск МВД СССР из села Чайкенд в Ханларском районе Азербайджана. По-армянски Чайкенд называется Геташен. Весной 1991 чайкендские армяне, а вместе с ними и азербайджанские жители села, включая беженцев из соседнего Карабаха и самой Армении, находились практически в блокаде. Село периодически обстреливали и как минимум дважды пытались штурмовать.

Всего за первые четыре месяца 1991 года было зафиксировано 80 нападений азербайджанцев на армянские села и 60 нападений армян на азербайджанские населенные пункты, около 40 человек с обеих сторон погибли. Напряженность неуклонно росла с того момента, как в феврале 1988 года народные депутаты Нагорно-Карабахской автономной области обратились к Баку и Еревану с просьбой о передаче Карабаха из Азербайджана в состав Армении. Немедленным ответом на это требование стал армянский погром в Сумгаите. В январе 1990 года несколько дней продолжались погромы в Баку; между двумя республиками начался обмен беженцами.

К началу 1991 года армяне в Азербайджане остались практически только в местах компактного проживания — в том числе в Чайкенде. Командир чайкендского ополчения, 26-летний школьный учитель Татул Крпеян, убеждал жителей не покидать село, несмотря на обстрелы. Но сам факт присутствия в селе ополчения стал формальным поводом для проведения совместной спецоперации союзных и азербайджанских сил.

30 апреля Чайкенд блокировали части Бакинского полка ВВ МВД СССР под командованием полковника Евгения Мишина. На улицы села вошли БТР, за которыми двигались бойцы азербайджанского ОМОНа. Вошедшие в Чайкенд азербайджанцы врывались в дома армян, начались грабежи и спорадические столкновения со стрельбой. Ополченцы попытались оказать сопротивление, а Татул Крпеян захватил в заложники советского полковника Мишина, от которого потребовал отдать приказ не открывать огня и вывести из села солдат и азербайджанский ОМОН. Крпеян вел полковника Мишина по улице, и тот повторял приказ не стрелять — но ровно до тех пор, пока армянский командир не оказался в секторе обстрела. Татул Крпеян был мгновенно застрелен. Бои продолжались еще несколько дней, счет жертв среди армянских ополченцев, азербайджанских омоновцев и мирных жителей превысил два десятка. Ополченцам пришлось уйти через горы, после чего началась депортация армянских жителей: село покинули не менее 3 тыс. человек.

Так в апреле 1991 года в Чайкенде и соседнем Мартунашене началась операция «Кольцо» — попытка азербайджанских властей выселить армян при поддержке советских войск. До 18 мая будут выселены около 10 тыс. человек из 21 села в четырех районах Азербайджана. Внутренние войска МВД СССР, которые вообще-то предполагалось использовать для разведения конфликтующих сторон, останутся на стороне Азербайджана до драматичной смены союзного силового руководства в августе.

Азербайджан, напомним, лояльно голосовал на референдуме о сохранении СССР, а Баку в лице президента Аяза Муталибова изъявил готовность участвовать в доработке и подписании нового союзного договора, предложенного Михаилом Горбачевым. Ждать того же от Армении, наметившей свой плебисцит о независимости на 21 сентября, на фоне происходившего в Карабахе и окрестностях уже не приходилось — особенно после того, как Михаил Горбачев по сути оставил без внимания просьбу о вмешательстве со стороны председателя Верховного совета Армении Левона Тер-Петросяна.

Течение переходного периода

23 апреля в подмосковной резиденции Ново-Огарево начались переговоры, которые должны были увенчаться подписанием нового союзного договора.

Вынося вопрос о сохранении СССР на плебисцит 17 марта, президент Горбачев в известной мере шел ва-банк, рассчитывая получить прямую поддержку большинства избирателей в своем политическом противостоянии с Борисом Ельциным.

В девяти республиках, в которых референдум 17 марта был проведен, идея обновленного Союза получила 70% поддержки. Правда, невозможно сбросить со счетов шесть республик, которые референдум официально бойкотировали, и довольно заметное число голосов, поданных против. Кроме того, в России, республике, без которой СССР немыслим, около 70% на похожем непрямом референдуме о доверии набрал и Борис Ельцин: россиян спросили, хотят ли они учреждения должности президента республики. В итоге результат 17 марта довольно двусмыслен для Михаила Горбачева. Но его необходимо конвертировать — и президент СССР открывает так называемый Новоогаревский процесс, дающий ему возможность снова почувствовать себя лидером, создающим ситуацию, а не ищущим выход из молниеносно складывающихся обстоятельств.

За столом в Ново-Огарево нет Армении, Грузии, Латвии, Литвы, Молдавии и Эстонии, — но с остальными, кажется, все еще можно сохранить общее государство. Конституционный статус совещания ясен не до конца — изменения в законодательный фундамент СССР правомочен инициировать и вносить исключительно союзный съезд. Однако 23 апреля союзный центр и девять делегаций (российская, украинская, белорусская, казахская, узбекская, азербайджанская, таджикская, киргизская и туркменская) подписывают совместное заявление.

Стороны хотели бы достичь «стабилизации обстановки в стране», повсеместно восстановить конституционный порядок и добиться соблюдения действующих законов «впредь до принятия нового Союзного договора и Конституции Союза». «В течение переходного периода должна обеспечиваться нормальная деятельность органов власти Союза и республик, Советов народных депутатов всех ступеней». Участники совещания договариваются считать нетерпимыми попытки достигать политических целей «путем подстрекательства к гражданскому неповиновению и забастовкам», а также осуждают «призывы к свержению существующих законно избранных органов государственной власти»: в этом месте Михаил Горбачев словно комментирует февральский призыв Бориса Ельцина к отставке президента СССР.

В то же время участники считают стабилизацию и преодоление кризиса «немыслимыми без кардинального повышения роли союзных республик» — это уже недвусмысленный привет самому Михаилу Горбачеву.

Новоогаревское совещание с самого начала отражает новый расклад сил, в котором позиция Михаила Горбачева выглядит гораздо менее весомой, чем хотелось бы ему самому. Кроме официального заявления по итогу совещания ничего не публикуют, но по ряду более или менее анонимных утечек быстро становятся известны дополнительные подробности. Суммируя их, можно сделать вывод, что президент СССР готов, во-первых, признать за союзными республиками статус суверенных государств, а во-вторых — гарантировать невмешательство центра в их внутренние дела. Кроме того, он готов признать приоритет республиканского законодательства над союзным по вопросам, касающихся внутренних дел республик. На подписание договора Горбачев согласен выходить не к маю-июню, как планировалось изначально, а к июлю, после российских президентских выборов.

Со своей стороны республики гарантируют соблюдение союзных законов в сферах, не охваченных республиканским законодательством, например сферах обороны и внешней политики. Правда, если союзный центр уклонится от подписания договора, республики готовы подписать его и без участия центра, а затем сформировать новые органы центрального управления. Что касается республик, которые новый договор подписывать не будут — а среди них пока, очевидно, шестеро «отказников» (Армения, Грузия, Латвия, Литва, Молдавия и Эстония),— с ними отношения будут строиться как с иностранными государствами.

До подписания договора центр согласует с республиками все свои действия при разработке и принятии новых нормативных актов, а республики принимают программы перехода на рыночные отношения. Центр в пределах своих полномочий координирует функционирование единого экономического пространства. Республики и центр производят раздел собственности. Бюджет Союза формируется после формирования бюджетов, и на их основе республики получают право распоряжаться заработанной валютой и участвовать в согласовании всех решений, касающихся денежной эмиссии. На части предприятий или в отдельных, «базовых» отраслях промышленности может вводиться «особый режим работы», предполагающий установление моратория на экономические требования — по идее, это должно наконец прервать забастовочный марафон.

Уже 29 апреля Борис Ельцин приезжает в Новокузнецк и после нескольких часов переговоров с бастующими шахтерами выпускает распоряжение, согласно которому больше сотни угольных предприятий Кузбасса и Воркуты переходят в российское подчинение, а шахтеры получают право на долю продукции и часть валютной выручки. Практически это означает выполнение большей части требований бастующих, кроме пунктов, касающихся отставки союзного руководства.

«Исходя из высших интересов»

24 апреля в Москве открывается пленум ЦК КПСС, на котором Михаилу Горбачеву приходится выдержать настоящий шторм. «Со страной сделали то, что не смогли сделать враги»,— бросают генсеку его оппоненты. Партийные консерваторы два дня упрекают Михаила Горбачева в отказе следовать коммунистическим ценностям, попустительстве национальным движениям, в развале экономики и разрушении основ советского государства.

«Я не могу понять, Михаил Сергеевич, как, взявшись за такое большое, доброе и ответственное дело перестройки, вы могли выпустить штурвал из рук. Огромное, сложное государство осталось без управления»,— говорит лидер российских коммунистов Иван Полозков.

И сразу переходит к «особым мерам», которыми только и можно еще, по его мнению, спасти положение. Среди них однопартийцы президента СССР называют усиление контроля над средствами массовой информации, законодательное закрепление статуса КПСС как правящей партии и введение чрезвычайного положения.

Видя, что коллеги по ЦК фактически отрицают реальность, сильно изменившуюся за последние четыре месяца, Михаил Горбачев на заседании 25 апреля заявляет о готовности сложить с себя обязанности генерального секретаря и выходит из зала.

И пленум отступает. Политбюро ЦК, «исходя из высших интересов страны, народа и партии», снимает отставку с рассмотрения. Все 322 участника пленума поддерживают такое решение, 14 против — фактически это голоса за отставку, 13 участников воздержались. Генсек возвращается в зал, но его нисколько не обманывают цифры: он понимает, что последние ставки будут сделаны в ближайшие недели и месяцы.

Нет таких крепостей, которых не могли бы сдать большевики

Пока участники Пленума ЦК КПСС и Михаил Горбачев доставляют друг другу беспокойство, учащийся одного из столичных вузов идет на штурм Кремля в буквальном смысле. В три часа ночи с 24 на 25 апреля он забирается на кремлевскую стену со стороны набережной. Высота стены в этом месте — около пяти метров.

Перебравшись через стену, студент отправляется гулять по территории Кремля и лишь через час сдается бойцу Кремлевского полка у Никольской башни. Побеседовав с ночным гостем, тот вызывает машину, которая доставляет студента в отделение охраны Красной площади. В милиции ему дают несколько часов поспать, после чего до двух часов дня допрашивают в присутствии представителей КГБ и прокуратуры. Студент, по-видимому, в добром здравии и не умышлял против советской власти, поэтому в итоге его просто отправляют домой. В процессе допроса, правда, возникает версия о тайном умысле быть расстрелянным кремлевской охраной для ее последующей дискредитации, но подтверждений, видимо, не находится совсем никаких. Грозит студенту в худшем случае административная ответственность за мелкое хулиганство — зато кремлевские сотрудники, отвечающие за двойную линию сигнализации, которую без проблем пересек гость, очевидно, получают основания беспокоиться за свою дальнейшую работу.

Территориальная реабилитация репрессированных

26 апреля 1991 года Борис Ельцин подписал российский закон «О реабилитации репрессированных народов» — он распространялся на группы, подвергнутые в СССР репрессиям по этническому признаку.

Тотальным депортациям советская власть подвергла корейцев, немцев, финнов-ингерманландцев, карачаевцев, калмыков, чеченцев, ингушей, балкарцев, крымских татар и турков-месхетинцев. Частичной депортации подверглись еще несколько десятков этнических и субэтнических групп, включая русских, украинцев, литовцев, латышей, эстонцев, армян, казаков и других. Семь народов — немцы, карачаевцы, калмыки, ингуши, чеченцы, балкарцы и крымские татары — лишились своих национальных автономий. Всего численность депортированных, с учетом демобилизованных с фронта, превысила 6 млн человек, или 3,6% населения СССР в 1939 году; прямые людские потери репрессированных народов оценивались российскими экспертами в 502 тыс. человек.

Как вскоре выяснилось, помимо осуждения практики преследования по этническому признаку, апрельский закон содержал своего рода «бомбу замедленного действия»: ст. 5 и ст. 6 регламентировали территориальную реабилитацию народов, утративших свои национально-территориальные образования. Подразумевалось, что эти образования подлежат восстановлению «на основе законодательного регулирования межнациональных отношений» и в рамках полномочий Верховного совета РСФСР.

Как минимум в одном случае это подразумевало возникновение очага конфликта — уже к осени 1991 года очертания этого конфликта станут довольно отчетливы.

Когда в 1957 году советское правительство восстановило Чечено-Ингушскую автономию, в ее состав вернулись все земли, которые в 1944-м, в момент ликвидации, распределили между соседними регионами — кроме Пригородного района на правом берегу Терека, к востоку от Владикавказа. Пока Чечено-Ингушетия была едина, компенсацией за Пригородный могли считаться переданные автономии районы Ставрополья. Но к осени Чечня объявит о независимости. Ингуши не разделят это чаяние братского народа, но Северная Осетия, в свою очередь, не увидит оснований уступать часть своей территории ингушам — тем более, что у нее там полно осетинских беженцев из Грузии. Осенью 1992 года это приведет к первому межэтническому вооруженному конфликту на российской территории — столкновениям между осетинами и ингушами в Пригородном районе.

Шок и афтершок

29 апреля на Кавказе происходит землетрясение. Эпицентр его находится в районе административной границы Сачхерского и Чиатурского районов Грузии, рядом с Южной Осетией. Первый толчок, магнитудой 7,1, произошел около полудня; в 21:30 землетрясение повторилось с несколько меньшей силой. Последствия не так чудовищны, как после землетрясения в Спитаке (Армения) в 1988 году, но погибли не менее 200 человек, а еще около 150 тыс. человек лишились крова. Толчки и афтершоки с 29 апреля по 3 мая ощущались также в Тбилиси, Кутаиси, Сочи и Баку.

Звиад Гамсахурдия чуть позже заявил журналистам, что он подозревает в организации землетрясения советскую армию. Однако главный удар стихии пришелся скорее на Южную Осетию: 29 апреля там практически перестал существовать райцентр Дзау. Большая часть его многоэтажных домов разрушилась и не восстановлена до сих пор. Массовой гибели жителей удалось избежать по причине митинга, на который почти все они вышли как раз перед толчком. Митингующие осуждали только что принятое решение Верховного совета Грузии об упразднении Дзауского и Знаурского административных районов Южной Осетии.

Совокупный ущерб от землетрясения оценивался в 3 млрд руб. Оказать помощь пострадавшим районам Грузии взялось в основном международное сообщество — кто-то деньгами, кто-то продуктами, кто-то бригадами спасателей (среди них были и российские). Помогать Южной Осетии приходится МВД СССР, причем доставка гуманитарных грузов в Дзау и Цхинвали удается не каждый раз: дорогу от Рокского туннеля обстреливают с грузинской стороны.

Тем временем в Батуми в ночь на 30 апреля в кабинет и. о. председателя Верховного совета Аджарской АССР (в составе Грузии) Аслана Абашидзе ворвался его заместитель Нодар Имнадзе. Нодар Имнадзе был вооружен автоматом, а его взрослая дочь — пистолетом. Вице-спикер открыл огонь из автомата и опасно ранил врио, но почти сразу сам погиб в перестрелке.

Аслан Абашидзе, несмотря на ранение, на следующий день приказал разоружить и распустить все вооруженные силы на территории автономии. Сам он переживет еще не одно покушение, а во главе Аджарии останется до 2004 года.

Иван Сухов